Челси Ярбро - Костры Тосканы
— Я провожу его, — быстро проговорил Полициано. — Мне эти глупые состязания не по душе. Ты ведь знаешь это, Лоренцо. Почему я должен рисковать своей лошадью и своей шеей ради твоего удовольствия?
— Ну и прекрасно. — Лоренцо снова заулыбался. — Только учти, если ты впредь позволишь себе ввязаться во что-то рискованное, я никаких объяснений от тебя не приму.
Он вскинул руку, издав громкий клич, и всадники понеслись вниз по склону. Два фазана с шумом вспорхнули из зарослей, их резкие крики нарушили тишину.
Лоренцо первым перескочил через поваленный ствол, вскрикнув от удовольствия, когда его большой гнедой жеребец легко приземлился за этим барьером, вспахивая копытами влажную землю. Гнедой распрямился, перешел на галоп и понесся к каменной старинной ограде, прихотливо петлявшей среди тосканских холмов.
Джованни Пико последовал за Лоренцо, но поспешил с командой. Красивая белая кобыла задела задними копытами ствол, от неожиданности присела и, вздыбившись, сбросила седока. Грязный и смеющийся, Пико поднялся на ноги, потирая ушибленное бедро. Он свалился в озерцо, намытое родником, его шерстяные штаны промокли.
— Давайте! — закричал он другим, спешно убирая кобылу.
Фичино висел у Ракоци на плечах, его серо-коричневый мерин, несмотря на внешнюю грузноватость, проявлял большое проворство.
— Дорогу! — рявкнул философ.
— Ну нет! — рассмеялся Ракоци и пришпорил берберского жеребца. Он ездил в необычной для флорентийцев манере — ее диктовало странной формы седло с персидскими короткими стременами. Когда бербер прыгнул, всадник привстал в них, качнувшись вперед, это движение выглядело чрезвычайно изящным.
Пико удивленно присвистнул.
Лоренцо был уже далеко. Когда он обернулся, чтобы махнуть отставшим рукой, его темные волосы взвихрились от ветра. Уверенный в своем первенстве, Медичи смеялся.
Фичино стегнул своего скакуна и коротко вскрикнул. Ему удалось нагнать Ракоци. Правда, с большими усилиями, но все-таки удалось.
— Посторонись, чужеземец!
Не отвечая, Ракоци чуть сместился в седле и склонился вперед. Теперь всадники мчались бок о бок. Тропинка делалась все уже, двум лошадям на ней становилось тесно. Но Ракоци и не думал сбавлять темп. Он шевельнул поводьями и уверенно направил своего жеребца к мелькающей совсем рядом ограде. Секунда — и тот перелетел через нее, демонстрируя великолепную выучку.
Овцы, пасшиеся за каменным ограждением, брызнули во все стороны, а серый бербер, направляемый твердой рукой, пустился к той точке, куда поспешал и Лоренцо, скачущий по-прежнему впереди, но несколько в стороне.
Фичино, резко осадивший коня, ошеломленно открыл рот и простоял так с минуту, не в силах сдвинуться с места. Затем он ослабил поводья и позволил своему мерину неторопливо продолжить путь. Спешить уже было некуда, ибо состязание теперь велось только между Медичи и Ракоци. Философ покачал головой, и мысли его обрели восхитительную расплывчатость, к которой более чем располагало это солнечное, насыщенное приятными ароматами утро.
Ракоци пересек ручей невдалеке от Медичи, но расстояние, которое он выиграл, перескочив через ограду, теперь у него отнимали высокие белые стены монастыря. Перемахнуть через них не представлялось возможным. Единственное, что ему оставалось, это скакать в обход по дуге.
— Какая досада! — насмешливо воскликнул Лоренцо, имевший возможность наблюдать за соперником, не прекращая скачки.
Ему не ответили. Ракоци не хотел тратить время впустую. Он гикнул, пришпорил бербера и сжался в комок. Тот вытянулся в струну, понимая, чего хочет хозяин, шумно всхлипнул и понесся по полю таким сумасшедшим галопом, что вместо ног под его телом образовалось неясное, мерно колышащееся пятно. Темп позволял рассчитывать на успех, и Ракоци приободрился, надеясь перехватить лидерство, но фортуна, как видно, была более благосклонна к Лоренцо. Внезапно ударивший колокол напугал бербера, и тот сбился с ритма. Животное прянуло в сторону и непременно свалилось бы в ров, если бы железная рука Ракоци его не сдержала. К счастью, звон тут же смолк, однако драгоценные секунды были потеряны. Имелась, правда, возможность отыграть их на подъеме к дороге, однако бербер пошатывался — он явно устал.
Глаза Лоренцо едва не выскочили из орбит, когда он увидел, что его нагоняют. Последний отрезок дистанции дорого дался и животным и людям. Склон был крут, а в каждом наезднике горело желание победить. Лошади жутко всхрапывали и оступались, земля под их копытами оплывала, угрожая увлечь всадников за собой.
Наверху их уже поджидали. Лицо Джакомо Праделли было встревоженным. Аньоло Полициано посмеивался, он в любых обстоятельствах оставался верен себе.
В последнем броске Ракоци подхлестнул своего жеребца, и тот, подавшись вперед, обошел на голову гнедого Лоренцо. Бербер первым ступил на дорогу, когда на нее уже опускалось копыто соседа.
Благородные животные шумно дышали, их заходящиеся бока потемнели от пота. Лоренцо, бросив поводья, угрюмо сказал:
— Будь подо мной Морелло, все бы обернулось иначе! Тот никогда не проигрывал гонки.
— Морелло? — переспросил Ракоци и сделал глубокий вдох.
— Это любимчик Великолепного, служивший ему многие годы, — пояснил Аньоло, откровенно радуясь поражению своего патрона. — Но сегодня Медичи не помог бы и он. Я никогда не видел такой бешеной гонки. Ваша езда, Ракоци, отдает чем-то потусторонним.
Он передернулся — то ли от сказанного, то ли от порыва холодного ветерка.
Лоренцо, скривившись, выпятил нижнюю челюсть.
— Морелло никогда бы меня не подвел. Я взял его совсем маленьким жеребенком. Сам растил, сам кормил, сам поил. Без меня он не ел, он ходил за мной, как собака. Все остальные лошади ничто в сравнении с ним.
— Говори-говори, Великолепный! — издевался Аньоло. — Сваливай все на лошадку! Признал бы лучше, что Ракоци искусней тебя! — Он ангельски улыбнулся Джакомо Праделли, приглашая того разделить его точку зрения.
Но Ракоци не нравился такой разговор. Аньоло мог бы и прикусить язычок, поскольку сам побоялся участвовать в скачках, а Лоренцо не пристало переживать свое поражение столь тяжело.
— Великолепный, я сделал что мог. Я честно играю и не люблю поддаваться. Уступка всегда обман и предполагает расчет. Но вас мне обманывать никак не хотелось.
Казалось, он не замечал мрачного взгляда Лоренцо.
— Сегодня я выиграл, но лишь потому, что мне повезло. Завтра все может оказаться иначе. Однако я получил огромное удовольствие. Мне выпала честь состязаться с наездником, равных которому я не встречал уже множество лет.
