Алия Якубова - Волчьи судьбы
– И какой день ты выбрала, чтобы сообщить Стасу "радостную" новость?
– Отпущенный мне недельный срок на "раздумья" истекает в субботу, тогда и сообщу.
– Что ж, мы постараемся, чтобы в этот день в "Лунной Сонате" было побольше наших.
– Хорошо. Спасибо. Да, и у меня к вам будет одна просьба, – что-то вспомнила Иветта.
– Мы все тебя внимательно слушаем.
– Я не хочу, чтобы Глория знала о задуманном мной. Если узнает, она лишь расстроится, так как сделать что-либо свыше ее сил, а натворить глупостей она может. Нужно, чтобы о ней кто-нибудь позаботился, если со мной что-нибудь случится.
– Конечно, я позабочусь, – вызвалась Реми. – Об этом даже не волнуйся. И мы все надеемся на твою победу.
– Честно говоря, я тоже, – усмехнулась Иветта. – А в день битвы я хочу, чтобы с Глорией остался Эндрю, он достаточно силен и опытен, чтобы сдержать ее, если понадобиться, и он хороший юноша.
– Когда-то именно ты привела его в стаю, он твоего выводка, и ты можешь поручить ему это, – отметила Инга.
Довольно сухая фраза. Она не выражала того, что Эндрю почти боготворил Иветту. Три года назад он был юным гонщиком. Весьма успешным. Но попал в аварию, где лишился обеих ног, да и находился почти в могиле. Иветта спасла его, предложила вернуть ноги и здоровье в обмен на необходимость раз в месяц покрываться шерстью. Эндрю выбрал, и ни разу не жалел о своем выборе.
– Что ж, тогда, выходит, мы все решил, – подвела итог Иветта.
– Да, теперь все зависит только от тебя, – заметила Реми.
– Я знаю. По сути я жизнью ручаюсь за это.
– То-то и оно, – вздохнула верволчица. – Глупо желать тебе быть осторожной, поэтому я просто пожелаю удачи.
– Спасибо. Всем вам спасибо.
* * *Остаток недели Иветта старалась быть особенно ласковой с Глорией. Та была просто счастлива, и подумала, что дело идет на лад. Но наступила суббота. Тот самый день, когда все должно было решиться.
С самого утра Иветта пребывала в состоянии предельной собранности и сосредоточенности. Когда она начала собираться, Глория осторожно поинтересовалась:
– Ты куда-то уходишь? – она попыталась обнять верволчицу, но та явно не была настроена на это, и девушке пришлось отступить.
– Да. Мне нужно… по делам стаи.
– Могу я пойти с тобой?
– Нет. Мы будем решать слишком сложные и серьезные вопросы, в которых ты пока не разбираешься.
– А если…
– Никаких "если", – от ее сурового взгляда Глории сделалось не по себе. Она даже отшатнулась. Тогда Иветта чуть потеплела и, приобняв девушку, сказала:
– Останься сегодня дома, родная. Сейчас придет Эндрю, он побудет с тобой.
– Какой Эндрю? – тотчас насторожилась Глория.
– Он из моего выводка, один из нас, кого я привела в стаю, сделала оборотнем.
– И зачем он здесь будет? – ревниво нахмурилась девушка.
– Чтобы составить тебе компанию, пока не будет меня.
– Я сама себе замечательная компания.
– Считай, что мне так просто будет спокойнее.
– Но мне не нужна нянька!
– Он и не нянька. Воспринимай его просто как приятную компанию.
– Приятную? Ну-ну, – саркастически хмыкнула Глория.
– Сделай мне приятное.
– Ну ладно, – сдалась девушка. – Тогда завтра пойдем куда-нибудь вместе?
– Не шантаж ли это, милочка?
– Это просто предложение. Честно-честно! – Глория состроила полные невинности глаза.
– Хорошо, – усмехнулась Иветта. – Посмотрим.
На миг ей в голову закралась мысль, что "завтра" может и не быть, но верволчица поспешно отогнала ее. К тому же в дверь позвонили. Эндрю всегда точен.
Глория не без удивления заметила, что вервольф не на много старше ее. Симпатичный, с фигурой атлета и улыбчивым лицом. Знакомство прошло очень мило. Глория не огрызалась, Эндрю был приветлив. Но от девушки не утаилось, какими глазами он смотрел на Иветту, и ей это очень не понравилось, но она сдержалась.
А Иветта поцеловала Глорию, обняла ее чуть сильнее, чем обычно, и ушла, стараясь не оглядываться. Боялась, что тогда у нее недостанет сил уйти.
Глава 18.
"Лунная Соната" по-прежнему открывала свои двери всем желающим, но в ВИП-зале, где собирались только оборотни, царило напряжение. Такое, что оно ощущалось едва ли не физически.
Стоило Иветте войти, как все взгляды тотчас обратились на нее. Завернувшись в них, как в плащ, но, не сказав ин слова, Иветта спустилась в катакомбы. Там она почти сразу встретилась с Реми. Та тихо, почти шепотом, сказала:
– Он ждет тебя, уже ищет. Послал Сташека тебя разыскать.
– Что ж, тем лучше, – усмехнулась Иветта. – Пусть все наши подтягиваются в зал Собраний.
– Хорошо, – и верволчица просто растворилась в коридоре.
Иветта пошла дальше и буквально через пару шагов, свернув в ответвление коридора, столкнулась со Сташеком. Он у Стаса был особенно доверенным лицом и силовиком-телохранителем по совместительству. Но Иветте он был не доминант, и они оба это знали.
– Иветта, – он попытался улыбнуться, но получился оскал – он слишком много времени однажды провел в образе волка, и зубы так и остались клыками. – Тебя Стас ждет.
– Я знаю. Передай, что я хочу говорить с ним в общем зале.
– Вот как, – вервольф, казалось, был удивлен.
– Именно так, – подтвердила Иветта.
– Что ж, я передам.
Сташек церемонно удалился. Верволчица не сдержалась и фыркнула ему вслед, и направилась в зал. Он не был так многолюден, как обычно, но и не пустовал. Оборотни постепенно подтягивались сюда, делая вид, что сюда их привело неотложное дело, но не выдавая истинной причины.
Наконец, вышел Стас. Окинув подозрительным взглядом присутствующих, он, тем не менее, занял место на троне. Потом отыскал глазами Иветту и осклабился:
– Я вижу, ты решила сообщить о своем решении публично.
– Этого требует обычай, – невозмутимо ответила Иветта, проходя сквозь толпу собравшихся к возвышению, на котором стоял трон.
– Что ж, в таком случае, мы все тебя внимательно слушаем. Твое слово, волчица.
"Сейчас скажет" – замерло над залом. Иветта и впрямь заговорила:
– Неделю назад ты, Стас, сделал мне весьма недвусмысленное и ультимативное предложение. Так вот, я хочу сказать, – вожак даже подался вперед, – что отклоняю его.
Тишина в зале стала просто звенящей, и в этой тишине Иветта продолжила:
– Более того, этим предложением ты оскорбил меня. И я, перед лицом стаи Ночных Охотников, бросаю тебе вызов!
Брови Стаса поползли вверх, а лицо стало приобретать каменное выражение. Невольно облизав губы, он переспросил:
