Нэнси Коллинз - Самое темное сердце (ЛП)
Эстес помотал головой, словно пытаясь вытрясти её слова из ушей. Горе поднималось сквозь его гнев, заменяя его уязвимость. Он не должен был позволять этому произойти. Он взглянул Соне прямо в глаза, но всё, что он увидел – кривое отражение своего собственного злого лица в её очках.
– Если ты можешь это сделать, могу и я.
– Этого я и боюсь.
Глава 9
Нуар питал отвращение к XXI веку.
Правда, это было только началом, но эпоха уже демонстрировала признаки скучнейшего сосуществования с людьми, непрерывно лопочущими о компьютерах здесь и о новых технологиях там. Это напомнило ему о болтовне про энергию пара и пневматику во время промышленной революции.
Люди были так безумно горды своими маленькими открытиями, но, по сути, оставались слепыми к своим тёмным сторонам. Мало что изменилось с тех пор, как первая хрюкающая человекоподобная обезьяна подожгла саванну, пока волокла горящую ветку домой в свой клан. Это было то, что нужно для Нуара и ему подобных, чтобы реализовать все возможности века компьютеров и спланировать способ получения выгоды от разрушения и отчаяния. До сих пор его не вдохновляла перспектива выслеживания своих жертв по киберпространству. Это было так… бескровно. Где изюминка? Азарт?
Так много изменилось с тех пор, как он впервые освободился, прорвав саван: возрождались и разрушались королевства; религии умирали, только чтобы возродиться в других шкурах; новые миры были открыты, захвачены и снова захвачены. Так зачем он должен беспокоиться о том, чтобы овладеть нюансами современных технологий, языков, этикета и одежды, если всё это в любом случае изменится спустя несколько лет?
В самом деле, к чему хлопоты? Он знал ответ на этот вопрос слишком хорошо. Для такого, как он, слишком легко стать анахронистом. Вампиры должны быть современными, чтобы избежать опасности обнаружения. По этой причине он предпочитал дреды и чёрный шёлковый костюм тюрбану. Было время, когда Нобли гордились тем, что следовали течению времени, но сейчас большинство из них казались довольными, напоминая ходячий музей древностей. В прошлом году в Лондоне он встретил графа Тенебрэ, одетого так, словно тот планировал провести ночь развлечений в компании Уайльда и Уистлера[37]. В давние времена столь крикливый анахронизм в одежде послужил бы твоим собственным смертным приговором, не более того.
Возможно, в свою очередь, он также был повинен в грехе анахронизма. Невозможно отрицать, что для ему подобных вещи изменились к лучшему. Дни существования в страхе перед охотниками на вампиров и ведьм теперь в прошлом, но старые традиции по-прежнему не меняются. Он видел королей с отрубленным головами, горящих на кострах мучеников, задушенных в своих купальнях Пап; а также сожжённые города с небесами, настолько прокопчёнными, что нельзя было отличить день от ночи. Некоторые из наиболее опасных людей, известных истории, некогда были среди его доверенных лиц и врагов, и всё же он терпел: вечно лишь то, что неизменно.
Он родился на Святой Земле, в городе Тир, что позже стал известен как королевство Иерусалим.
Его отец был бароном из второго поколения крестоносцев, мать – бывшей рабыней, которая изредка оказывала своему хозяину-христианину услуги знахарки и колдуньи.
Отец его отца был третьим сыном мелкого сельского барона, жившего на севере Франции; который понял, что лучше быть солдатом и с именем своего лорда на устах рисковать погибнуть от рук язычников, нежели торчать в холодном замке и чавкать репой в пустой надежде, что его старшие братья и их отпрыски всё-таки помрут от чумы. Поэтому он взял крест и последовал за Гуго Вермандуа[38] через Альпы.
Его дед сражался с выдающейся отвагой и прелестно малой долей милосердия. После резни в Иерусалиме он выглядел так, словно искупался в крови. Мужчины, женщины, дети – для него не было никакой разницы; его безжалостное хладнокровие во время битвы стало легендарным среди крестоносцев. В награду за службу король Болдуин пожаловал деду Нуара баронский титул и презентовал красный щит с изображённым на нём серебряным двуручным мечом, пронзающим в нижней части белое человеческое сердце. Также он был наречён Кёр де Неж: «Снежное сердце».
Во Франции Кёр де Неж был лишним сыном мелкого аристократа, но под обжигающим солнцем Трансиордании он стал влиятельным человеком, к чьему мнению прислушивалась Высокая палата[39].
Используя преимущества своего нового статуса, начинающий барон женился на племяннице Раймунда де Сен-Жиля, графа Тулузы и лорда Триполи[40], закрепив, таким образом, своё положение среди восходящей аристократии Утремера[41], как тогда в совокупности назывались королевства крестоносцев. Отец Нуара, первый потомок, родившийся под новым именем, появился в 1130 году.
Мать Нуара, Лиша, часто заявляла, что в её жилах течёт кровь Ганнибала. Когда он был ребёнком, она потчевала его сказками о своей семье, которая якобы происходила от жрецов-колдунов Молоха и, совсем недавно, мастеров-охотников, которые ловили и продавали африканских слонов и прочих диких зверей римлянам для спектаклей в Большом Цирке.
Когда отец Нуара, молодой Кёр де Неж, впервые положил глаз на Лишу, она была рабыней. За годы до этого, во время путешествия в Мекку, караван её семьи подвергся нападению бандитов, которые перерезали всех её близких, а её саму продали в рабство. К счастью, Лиша показала себя не только красавицей, но также и искусным знатоком трав, и была куплена богатым французским бароном, который был больше заинтересован в исцелении своей подагры, чем в удовлетворении похоти.
Кёр де Неж гостил у старого барона, который был другом его покойного отца, когда слёг с лихорадкой. Лиша вылечила его, неделями просиживая у его постели. Когда год спустя старый барон умер, одним из последних его дел был дар вольной для Лиши. Кёр де Неж поспешно заполучил её в свою свиту в качестве лекаря и любовницы. Нуар родился три года спустя, в 1161 году.
Он был первым из четырёх детей и единственным, кто пережил своё раннее детство. Несмотря на то, что он родился на изнанке попоны, его детство было сравнительно счастливым, когда его отец выказал ему свою благосклонность. Барон уделял большую часть своего времени и внимания Нуару и его матери, чтобы удостовериться, что они ни в чём не нуждаются.
Нуар уверенно сидел в седле и сражался на мечах. Также Кёр де Неж проследил, чтобы его сын выучил латинский и французский языки – с таким багажом он мог исполнять обязанности управляющего в доме.
