Пауль Локамп - Есть время жить-2
Так и прошли через весь посёлок, до самого родительского дома Асты, перед которым она не выдержала и, остановив машину, бросилась вперёд. Хорошо, Айвар успел её за жилет поймать – не мне вам объяснять, что соваться в дома опасно. Кивнул мне, и мы вошли во двор… Небольшой двухэтажный дом, за ним фруктовый сад. Участок где-то на пятнадцать соток, огороженный высоким, в рост человека, забором. Ухоженный, вымощенный каменной плиткой дворик, по левую сторону – пустой вольер для собаки и настежь распахнутые двери гаража. И запах. Нет, не ацетона – тлена. Точнее, гнилого мяса – сладковато-приторный, его ни с чем не спутаешь. Осмотрели первый этаж через окна – пусто. Переглянулись и двинули вовнутрь. Кухня, салон, несколько комнат. Пусто. Приоткрытая дверь в цокольный этаж. Забили под дверь деревянный клин – подвал потом проверим… Вещи все на месте, значит, мародёры еще здесь не побывали. Хм, странно… Когда начали подниматься на второй этаж, запах стал сильнее, и я, забросив Сайгу на спину, достал Глок. Айвар, с Кольтом, пошёл первым, аккуратно пробуя ногой каждую ступеньку, словно боялся потревожить тишину дома…
Наверху, в одной из комнат, нашли семью… Отец, мать, два брата. Мать и один из братьев были привязаны верёвками к кроватям – видно, они первыми обратились в зомби. Головы прострелены в упор, на подушках – уже побуревшие следы крови и ошмётки мозгов. Трупы лежат около двух недель, не меньше, так что сами понимаете, зрелище не из приятных. Между кроватями, на полу, лежал ещё один – светловолосый подросток лет десяти с разбитой выстрелом головой. А за письменным столом, откинувшись на спинку кресла, сидел мужчина, который ушёл из жизни сам. Правая рука замотана куском окровавленной тряпки – укусили… На полу, у левой ножки кресла, лежал пистолет. Макаров. Запах был такой, что к горлу подкатил комок, а рот сразу наполнился слюной. Странная реакция, но судя по тому, что Айвар отплёвывается в коридоре, не у меня одного такая. Окинул взглядом комнату, подобрал пистолет и выщелкнул магазин. Да, так и есть, осталось четыре патрона… На столе перед погибшим лежал конверт. Дочке… Ждал он её. Как знал, что сюда доберётся, вот и написал перед тем, как уйти. Вещи брать не стали. Во-первых, запах мертвечины так въелся, что никакая стирка не поможет. Во-вторых, не хотелось мне в этом доме мародёрить. Кивнул напарнику, который держал под прицелом коридор и мы спустились на первый этаж…
Аста стояла рядом с машиной, опираясь на крыло, словно боялась, что ноги не удержат и она рухнет на колени. И глаза… Глаза, полные боли, словно она уже знает ответ, но где-то в глубине души надеется, что нет, всё будет хорошо! Посмотрела на меня, и я не выдержал, отвёл взгляд. Тут не соврёшь. Айвар по привычке потянулся за сигаретой. Я думал, будет истерика, слёзы, будет рваться в дом. Лучше, если бы так и было. Нет, она просто сникла, разом превратившись в маленькую потерянную девочку. Потом по щекам заструились слезы, она резко повернулась и бросилась бежать…
Кивнув Айвару, чтобы заканчивал с осмотром и двигался за нами, я отправился следом. Последнее время мы вообще мало разговаривали, всё больше обходились жестами. Не знаю почему; наверное, окружающий мир давил тишиной. Даже если и говорили, то короткими, рублеными фразами. Вышел за ворота и увидел, что Аста бежит по дорожке, ведущей через дюны к морю. Окраина посёлка, вокруг сосновый бор, который прекрасно просматривался, поэтому я спокойно направился за ней, не боясь, что она нарвётся на какую-нибудь нежить. Морф, скорее всего, ближе к центру поселился, где-нибудь у магазина или у торговой точки, позже проверим.
Асту я нашёл на берегу. Она сидела на огромном прибрежном камне, как-то по-мужски сгорбившись, положив руки на автомат, лежащий на коленях и, не отрываясь, смотрела на закат. Даже на шум шагов не обернулась. Я остановился рядом и вытащил сигарету:
– Это твоё любимое место здесь?
В ответ она приподняла узкие плечи, словно защищаясь от моих вопросов, ненужных слов и попыток утешить. Я знаю, что глупо, но ещё хуже стоять и смотреть на плачущую девушку, которой не в силах помочь…
– Да, – она еле заметно кивнула, – ещё маленькой сюда приходила. Когда прочитала сказку про Ассоль, тоже придумала себе принца, который однажды придёт за мной на красивом паруснике и увезёт в замок. Как всё глупо…
– Красиво здесь. Словно в фильме, был такой в моё время…
– Знаю, назывался «Долгая дорога в дюнах», любимый фильм моей… моей мамы. Она часто его смотрела и почему-то каждый раз плакала. Музыка там такая, настоящая… Зачем?
– Что зачем, Аста?
– Зачем было уничтожать этот мир?
– Его никто не уничтожил, просто он стал другим. Для людей, которые будут жить после нас, он будет привычным, а мы, кто сумел выжить в этой мясорубке – не более чем оклочья памяти.
– Значит, когда уйдём мы, закончится старый мир?
– Не знаю, может, и так…
– Они… Они все там?
– Да… Тебе отец письмо оставил, – я достал из набедренного кармана конверт и протянул ей. – Ты читай, отойду, не буду мешать…
Я отошёл метров на пятьдесят, чтобы над душой не стоять, и сел на песок. Сколько же я не был на взморье? Лет пять? Десять? Всё как-то не было времени, дела, дела…
Послышался звук подъезжающей машины, и через некоторое время на берег выехал Айвар. Осмотрел берег и молча уселся рядом.
– Завтра? – спросил я.
– Да, – кивнул Айвар, – место присмотрел, лопаты в сарае есть…
Роберт
26 апреля, утро
Переночевали прямо на пляже, в машине. Из плавника разложили костёр, поужинали и, привычно разделив ночь на дежурства, завалились спать. Утром похоронили Астиных родных. Прямо у них в саду, рядом с беседкой, где они любили собираться по вечерам. Из дома она ничего не взяла, кроме какой-то бронзовой фигурки и альбома с фотографиями. Мы, убрав тела, вообще в него не заходили; завтракали прямо на дворе, разложив пайки на капоте машины.
После всего отправились дальше, к центру посёлка, где, по словам Асты, был магазинчик, а рядом – небольшой старинный костёл. На площади перед магазином стояла машина. Эдакий «мародёрваген» – небольшой микроавтобус белого цвета, наполовину загруженный какими-то ящиками. Часть из них была с консервами, другая часть – с упаковками каких-то круп, мешок сахара и разная бытовая мелочь. На левом борту – вмятина и следы крови, словно кого-то головой били. Вот ведь – вокруг тихо, а не отпускает напряжение. Чувствую, что есть, есть рядом нежить! Пока мы вдвоём перебрасывали ящики в нашу машину, Аста следила за окрестностями, потом вдруг удивлённо вскрикнула и указала на магазин.
