Кирилл Клерон - Вампиры в Москве
На голову Эмиль натянул капюшон, вполне оправданный дождливой погодой, горло замотал кусачим шарфом, вооружился острым крюком из арсенала Раду и открыл его же ключами потаенную дверь. Спустился в узкий подземный ход, рассчитанный на каких-то отощавших недомерков.
По этому лазу, где скрючившись, на коленках, а где и по-пластунски, пролез под всеми стенами и выбрался из незаметной расселины в десятке метрах от берега озера. Расселину основательно скрывали валуны, усеянные сухими колючками, и пока еще не находилось желающих их подвигать вправо-влево. Хватятся Эмиля едва ли, ибо до заката еще далеко и Влад со своей хищной дочкой наверняка крепко спят. А до их пробуждения покидать Келед всем строго настрого запрещено. Верный пес Дракулы, горбун Мирча с огромными волосатыми ручищами, как у орангутанга, никогда и никому не откроет внешние ворота и не опустит мост. Хоть убей его! А что, видимо так и придется поступить, но попозже.
Выбравшись из расселины и размяв ноги, которые изрядно затекли после длительного ползанья в скрюченном состоянии, Эмиль исподлобья посмотрел на шершавые камни главной крепостной стены, возвышавшейся перед ним. Их сплошь покрывал скользкий мох, а на мелких выступах и неровностях прочно обосновался дикий хмель. Несколько каменных зубьев одной из башен обвались и их обломки валялись у подножия, походя на обрубки конечностей. Со всей этой угрюмостью дисгармонировало крошечное ласточкино гнездо, невесть как примостившееся в нише, но больше взгляд ничто не радовало. За стеной начиналась заболоченная область, со стоячей, гнилой водой, покрытая зелеными водорослями и плавно переходящая в озеро. По берегам частично заросшее камышом, а частично — мертвыми розами-ненюфарами, озеро вызывало суеверный страх у местных жителей, особенно на закате, когда над ним начинал клубиться синеватый туман. Считалось, что под его плотным покровом творятся всякие гадости: русалки и водяные нагоняют высокие волны, переворачивают утлые лодочки и утаскивают под холодную воду рыбаков. Особенно же истово молились в деревне в ясные лунные ночи, когда по берегам озера виднелось особое фиолетово-зеленоватое фосфорическое свечение гнили. Простолюдины, что с них взять?!
Двигаясь малозаметной и топкой тропинкой, периодически останавливаясь прислушаться, Эмиль потратил более часа, чтобы обогнуть озеро и незаметно подойти к деревне с тыла. Его медленному, крадущемуся шагу наверняка позавидовала бы даже великая охотница этих мест — рысь, вышедшая за добычей. Впрочем, рысь имела право на ошибку, а он — нет.
В домике у самого берега, окруженном с двух сторон густыми зарослями тростника, а с третьей — колючим боярышником, пряный аромат цветов которого так дурманит и кружит голову, жила Анета, вдова лет тридцати пяти. Муж ее когда-то рыбачил и давно утонул во время странного волнения на озере, не оставив после себя никакого наследство, кроме нескольких рваных сетей и двух очаровательных дочек. Тогда еще совсем маленькие, сейчас они превратились в красивых девушек 12 и 14 лет. Джета и Вероника, любимицы всей Арефы, весельчаки и заводилы, участницы всех капустников и представлений, певицы на свадьбах и праздниках. Как и все, они жили в бедности, в поте лица зарабатывая на кусок хлеба, но молодость способна скрашивать лишения, столь тяжело переносимые в более старшем возрасте.
Август на территории Валлахии не только пора уборки урожая, но и время красочных песенных фестивалей. Эта традиция берет начало с 11-го века и состоит из нескольких отборочных этапов, заканчивающихся грандиозным праздником в Костешти. Местный фольклор весьма разнообразен, но наиболее популярны и близки сердцам местных слушателей так называемые дойны — импровизационные песни, на сегодняшний слух чем-то напоминающие блюзы. Лучшие аккомпаниаторы, конечно же, цыгане, в большом количестве осевшие в деревнях Валлахии и Молдовы. Работники они аховые, ибо лень-матушка родилась раньше их бродяжьего рода, но играют от души и весьма профессионально. На гитарах, лютнях, на местом аналоге валторны. Ну, а исполнители преимущественно местные — у них более гибкие и звонкие голоса…
Вот и Анета, рядом с домиком которой сидел в засаде Эмиль, несколько лет успешно защищала честь деревни на подобных конкурсах. И сейчас, споро закончив многочисленные хозяйственные дела по дому, накормив и уложив спать своих детей, она собиралась отправиться в деревенский кабачок, где происходили репетиции. Да и в отсутствии праздников она любила туда захаживать — пропустить стаканчик вина или отменного ячменного пива, посудачить. Может, и мужа стоящего присмотреть — тяжело все-таки жить одной.
Эмиль, внимательно наблюдающий из зарослей боярышника, мужественно терпел уколы его колючек, как терпел их Христос в своем последнем венце. Периодически приходилось мотать головой, стряхивая крупные капли дождя с капюшона и отмахиваясь от комаров. От земли распространялась неприятная сырость, чреватая очередным приступом радикулита, но все мысли Эмиля были сконцентрированы на другом — когда же Анета уйдет?
Ну, наконец, появилась. Что-то напевает, похоже на Розовые померанцы. По привычке заглядывает в сарай, где жует сено их единственная корова, их кормилица. Как она все еще стройна и привлекательна, эта Анета! Какие замечательные рыжие волосы, какая гордая осанка! Еще до ее замужества Эмиль долго ухаживал за ней, но она предпочла более молодого, высокого, стройного. Возможно, и более доброго. И уж конечно, со всеми пальцами на руках. А вот Эмиль однажды по неосторожности отрубил себе мизинец, когда заготавливал на зиму дрова. Многие деревенские тогда подтрунивали над беспалым неудачником, безумно переживавшем свое поражение на амурном фронте. Возможно, именно это и спровоцировало его отправиться на поднаем в пользующийся дурной славой замок Келед. Но за все, рано или поздно, наступает расплата. И очень скоро он отомстит Анете, хотя она никогда не узнает, чьих это рук дело. Впрочем, не месть является целью его плана, она просто удачно вплетается в общую канву.
Эмиль немного подождал для верности и, вдоль слегка кособокой бревенчатой стены, подкрался к двери. Как и ожидалась, не заперта — ну что ценного можно прятать в крестьянской хижине?! Грубый стол с глиняными мисками, лавка, широкая кровать, где в теплое время спит все семейство, деревянный ларь с похожей на отруби с мукой — зерном грубого помола и самое ценное — соль. Сейчас около девяти вечера, еще светло, но дочки Анеты наверняка уже крепко спят. Деревенских жителей, особенно подростков, редко мучает бессонница, разве что к ним приходит первая любовь. Обычно же за день они так наработаются в поле, особенно сейчас, в августе, что валятся без ног и мгновенно засыпают.
