Питер Страуб - Темная материя
Мэллон и Мередит Брайт остались с Хейвардом и Милстрэпом. Почти час ученики Мэдисон Уэст болтались, всеми забытые, на кухне. Потом загудели голоса, заиграл блюз, и маленькая банда просочилась в зал. Свет был потушен, пары кружились под музыку. Толпа сразу же разделила ребят.
Говард и его друзья никогда не бывали на вечеринке, хоть отдаленно напоминающей эту. В школе для больших тусовок обычно занимали целые дома, где всегда можно уединиться в более спокойной, менее забитой народом комнате или просто выйти на лужайку. Можно слушать пластинки и надеяться, что кто-нибудь догадается притащить пивка. Здесь же все набились в одну комнату, все орут и визжат. Такого оглушительного грохота он никогда не слышал: бас пульсировал у него в груди, ритм прошивал тело насквозь. Все, даже танцующие, держали большие пластиковые стаканы с пивом — оно выплескивалось на одежду и на пол. Громкая, жесткая, необычайно заводная музыка, отражаясь от стен, ввинчивалась в уши. Говард двинулся по краю танцплощадки, протискиваясь сквозь толпу, а люди даже не замечали его. Когда он наконец протолкался к бару, перед ним очутилась Минога — тянулась взять пару шестнадцатиунцевых стаканов у паренька за стойкой. В очередной раз он с болью осознал, что Минога — девушка, настоящая девушка, а не пацанка, в роль которой вживалась настолько успешно, что он считал ее своим парнем в компании. Хуже того, сегодня она была сногсшибательна. Удивительное дело: словно почувствовав душевную боль, всякий раз терзавшую Гути в такие моменты, Минога вручила ему увенчанный шапкой пены стакан.
Он отошел чуть в сторону и выхватил взглядом в толпе Кроху, танцующего с потрясающей девчонкой: длинные прямые светлые волосы, большие темные очки и стройные белые ноги. Кроха глупо улыбался во весь рот. Толпа сомкнулась, и Говард увидел зловеще ухмыляющегося Кита Хейварда — тот что-то шептал на ухо другому студенту. Говарду показалось, что Хейвард говорит о нем, и он с отвращением отвернулся.
С Миногой они воссоединились полчаса спустя, с жадностью глотая пиво, растворяясь в музыке. Когда опьянел настолько, что забыл о комплексах, Говард начал танцевать, дико, самозабвенно, выбрасывая руки, качаясь и подпрыгивая. Девушка из колледжа со смехом посторонилась, освобождая ему пространство, и вскоре она и еще одна студентка прыгали вокруг него — партнерши и зрители одновременно. Коренастый парень с волосатыми руками приблизился к девушкам и принялся изображать гребца и шлюпку, а затем, ухватив себя за нос, тонущего. То был приятель Хейварда, но Говард не мог вспомнить, откуда он это знал. Кто-то передал ему очередные шестнадцать унций пива — третий стакан, — пиво пошло носом, когда он засмеялся над приятелем Хейварда. Ах да. Они же говорили друг с другом, вот откуда он знает.
Держа блондинку за талию, Кроха улыбнулся ему и погрозил кулаком. Когда Говард скопировал жест, парень схватил его за руку и прокрутил вокруг себя. Гути хохотал, почти все пиво выплеснулось на пол. Он поймал взгляд Миноги, щебечущей с двумя парнями, смахивающими на футболистов. Минога тоже рассмешила его, рассмешил и плотный мужчина в сером костюме, попавший в поле зрения.
Говард почувствовал, как подогнулись колени. Он чуть не шлепнулся на мокрый пол, но кто-то подхватил его и рывком выпрямил. Стоять он мог, хотя ноги были как деревянные.
Музыка стала еще жестче. В уши как будто напихали ваты, танцоры превратились в смутные силуэты. Кто-то усадил Гути на стул. Футболисты один за другим прошли мимо, однако Миноги с ними не было. Потом вдруг и он отправился через зал, ему помогли миновать дверь и привели в едва освещенную комнату с матрасами и громадными мягкими подушками вместо диванов и кресел. Крепыш с волосатыми руками уложил его на гигантскую подушку и только начал укладываться рядом, как ворвался Спенсер Мэллон, столкнул парня, врезал ногой ему в живот и поднял Говарда.
— Надеюсь, тебе очень нравится на первой студенческой вечеринке, Гути, — сказал он и повел его обратно в зал.
— Только старики так говорят: «вечеринка», — сообщил ему Говард.
В зале стало тише: группа ушла на перерыв. Толпа устремилась к бару, а потом снова стеклась, завязалась в узел перед сценой. До Говарда дошло, что Спенсер Мэллон отпустил его, и он побрел, уже не так неуверенно, к продавленному старому дивану у стены и сел рядом с пьяным студентом в полосатых шортах. Парень взглянул на него и пробормотал:
— Шейн, вернись. Вернись, говорю..
Вдохновившись, Говард и ему сообщил, что так говорят только старики. Посмотрел через комнату и забыл о пареньке в полосатых шортах.
По ту сторону пустого танцпола мужчина в сером костюме склонился над Миногой, развалившейся в небесно-голубом пластмассовом кресле, крест-накрест перемотанном скотчем. Какой-то студент коснулся руки мужчины, но тот и ухом не повел. Тогда парень ухватил его за локоть и что-то выкрикнул. Мужчина как будто едва шевельнулся, а студент уже летел через залитый пивом, усыпанный стаканчиками зал. Молотя в воздухе руками, он врезался спиной в мешанину локтей, колен и ног и рухнул на пол. Из носа у него пошла кровь. Двое членов студенческого клуба заметили полет собрата. Выглядели они внушительно: один с широкой грудью и крепко посаженной на низкой шее головой; второй был просто настолько огромен, что казался неприступным. Эти двое повернулись к собаке, то есть агенту — ангелу-убийце, по пьяному разумению Гути. Он хотел крикнуть им: «Оставьте его, не связывайтесь с ним, несмотря на то что вы такие здоровые». Они погибнут, Гути был уверен, их разорвут в кровавые клочья. Ужас отнял последние силы, и он закрыл глаза.
Когда Гути вновь открыл их, два гиганта «Бета Дельт» поднимали своего потрясенного, истекающего кровью друга, а существо в костюме исчезло, как те невидимые создания на репетиции. Гути ничего не понимал.
Он вспомнил, что Спенсер собирается завтра оставить их, и его вновь охватило горе. «Бетадельтец» в полосатых шортах сказал что-то о детях и побрел прочь. Сквозь слезы Говард увидел смутный силуэт Миноги, плавно поднявшийся к смутному силуэту Ботика и ухвативший его за плечи. Как и он, Минога была в слезах: наверное, по той же причине, подумалось ему.
Мэллон говорил:
«Когда-нибудь, может статься, в отдаленном будущем и, разумеется, когда вы меньше всего будете к этому готовы, вы увидите себя в абсолютно безликом, холодном, безымянном пространстве, и перед вами окажется самый важный выбор вашей жизни. Вы будете в командировке, или в отпуске, или выходить из лифта, или входить в холл отеля. Это может произойти где угодно, но давайте рассматривать наиболее вероятные варианты. Может, все произойдет и не так, но предположим. Например… Например, вы будете знать, что я в Непале или в больнице. Или вам станет известно, что я умер. По какой-то причине нет меня, я не могу быть там, и тем не менее — вот он я. Вы видите, как я иду через холл или выхожу из соседнего лифта. Это не он, не может быть, говорите вы себе, Спенсера здесь быть не может, и, несмотря на все доводы, это я, он самый, и вы знаете это. Отсюда вопрос: что я здесь делаю? Поскольку вы чертовски уверены, что видите, как я совершаю какие-то действия, я не просто вышел прогуляться, я куда-то направляюсь. Второй вопрос более важен: почему вы увидели меня? Я попал в поле вашего зрения абсолютно случайно? А как такое возможно? Нет, существует причина того, что вы увидели меня, и я объясню вам, насколько она важна.
