Дзиньштейн - Ещё один человек
– Ну, так и нам! Нам надо до Петровского форта добраться, знаете такой? Вооот, вот мы туда и потащимся – причем пешком, со всем добром – машиной – сами видите… Еще ФСБ Литейный перекрыли, загородились вокруг Большого Дома. Кстати – сначала туда попробуем – сдадим часть под отчет, да может ключи от магазина. Все же – их касается, так или иначе. Ну, идете с нами?
– …Иду.
А что, собственно, остается делать?
Насколько быстро смогли – двинулись в сторону Литейного. На той стороне Большого Дома слышалась частая стрельба, но на Захарьевской было относительно тихо – разве что во дворе санчасти слышались выстрелы. Судя по обилию довольно беспорядочно стоящих карет «Скорой помощи» – тут явно накосячили, привозя «умерших».
Да, точно – из арки, по той стороне что они шли, им навстречу выскочил шустрый «упырь», как решила для себя прозвать ходячих мертвецов Даша. Это, судя по одежде, был или санитар, или врач (в таких тонкостях Даша не разбиралась) со «Скорой». Впрочем, слуга гуманнейшей профессии выглядел не лучшим образом – руки изгрызены, а грудь и подбородок перепачканы кровью. И он был очень шустрый – не как покойный Петрович, но почти не отличался от человека.
Ормаговские замешкались, бросая сумки и хватаясь за ружья. Даша же, даже с каким-то азартом встретила упыря обушком, добавив для верности. Отскочила в сторону – парни уже поднимали стволы.
– Все, не тратьте патроны. Разве контрольный.
– Ого… – присвистнул кто-то. Старшой, неопределенно хмыкнув, дал из Вальтера контрольный. Хмыкнул еще раз, обернулся к парням – Что, ребятки, похоже, мы расслабили ягодицы рановато. Оружие держать под рукой, прикрывать друг друга – и главное – своих не задевать. До тридцати процентов потерь в городе – от своего огня.
Двинулись снова, уже осторожнее. Даша благоразумно перешла в арьергард – хватит, напонтовалась. Да и попасть под картечь не хотелось – парни, конечно, оружие держать умеют, но зачем рисковать? А так – сзади присмотрит, тоже польза.
Она обратила внимание на пару трупов в подворотне – похоже, бывший эскулап на них и отъелся – они были обглоданы до костей. И оба, судя по остаткам одежды – были застрелены. В грудь и, очевидно – упокоены – в голову. Причем, судя по следам – упырь их сюда притащил. Странно, они же тупые совсем… Или не совсем? Чуть поодаль Даша увидела еще один труп, с растекшейся из-под остатков головы темной лужей – и рядом явно упокоенный упырь. Что-то это все нравилось ей меньше и меньше. Вспомнилась пара простреленных на пути сюда. Она хотела было сказать об этом старшому, но постеснялась – все же она женщина, совершенно посторонняя… Будет выглядеть некрасиво. Но как-то нехорошо вокруг.
Похоже, старшой пришел, по своим каким-то поводам к такому же выводу. Он дал команду остановиться за крайними машинами – дальше все припаркованные машины были сметены в кучу, перегородившую поодаль улицу. Наверное, строительной техникой или БТРом поработали, решила Даша. Старшой стал вызывать кого-то по мобильному, но безуспешно. Тогда он налегке, без сумок, и отдав оружие ребятам, вышел из-за машин и громко крикнул:
– Эгей! – и тут же отшатнулся назад.
На месте, где он стоял, вдруг что-то полезло из асфальта и из стены дома, разбрасывая крошку, и куски штукатурки, плюясь фонтанчиками пыли. Старшой, пригнувшись нырнул за машину, хватая сумки заорал:
– Ходу!!! – толкая остолбеневших ребят.
Даша замерла в ступоре, не понимая, что происходит. Вдруг машина, от которой отскочили парни взорвалась, осколками стекол и облачками краски, полетело что-то в сторону. Хлопнули колеса, качнув корпус, и машина стала оседать. Даша увидела, что все пригибаясь, а то и ползком, стремятся убраться подальше, и так и не понимая что происходит, присела на корточки за второй машиной. Она хотела было спросить – что это такое? – но тут сверху, над ее головой лопнуло стекло, осыпав крошкой, и крыло авто, у которого она присела, мелко завибрировало. А потом прямо перед ее глазами в металле возникло несколько маленьких дырочек. Вдруг кто-то с силой рванул ее за «сумку», повалив на асфальт, в который она и впечаталась щекой. Со злости оглянулась, прикидывая, что бы, как минимум, сказать грубияну, если не удастся дотянуться – но сзади ее никого не было. Недоумевая, повернула голову – и увидела, как борт машины украшается группами одинаковых, аккуратных дырочек, окруженных сколами краски.
Тот до нее дошло – включился мозг, и она поняла, что по ним стреляют. И то, что она последние несколько секунд слышит, кроме хриплого мата ребят – это частая автоматная стрельба. Внутри поползла паника, холодной волной мурашек поднимаясь по спине… Она вжалась в асфальт, наблюдая, как мимо барахтаются-ползут ребята. Дрожа крупной дрожью, даже вроде скребя пальцами асфальт, словно пыталась зарыться в него. Проползавший мимо старшой сильно ткнул в плечо, указав рукой, что-то крикнул, ощеряясь, но Дашу уже накрыл ужас, она замотала головой, обхватив ее руками, и снова вжалась в асфальт, сжимаясь калачиком…
Очнулась она только в той самой подворотне с объеденными трупами.
– Да перестань же ты упираться, чортова дура! – хрипел старшой, затаскивая ее за лямки рюкзака – от расщеперилась, как кошка. Ф-фух!
– А.. это… они что?…
– Да, удивительно точное наблюдение. Они по нам стреляли. Не скажу что старательно, но и не жалея особо. Могли и убить запросто.
– Ой… Просите… то есть спасибо… ну, то есть…
– Ладно, уймись, не до тебя. Что у тебя с рукой? – повернулся он к одному из парней.
– Ладонь. Навылет. Перевязываем – ответили за матерящегося сквозь зубы раненого.
– Еще у кого что?
Оказалось, по мелочи – попорчено кое-что в сумках. У Даши вообще мелочь – прострелена пачка макарон. Сумки-то и спасли в основном – парни сообразили им прикрыться – а пули, пробив корпуса авто, наверное, уже изрядно потеряли силу. Еще было разбито одно ружье – прилетело в казенную часть, разломало всю легкосплавную коробку. Его, разрядив не без труда, тут же отбросили под стену – не до такого теперь. Все были возбуждены, движения были резкие, нервные. Даша же сидела в шоке, нервно трясясь – и это понятно – впервые в нее стреляли, да еще так – из автоматов, много… Драки, потасовки и прочее организованно-умелое или совершенно бестолковое рукоприкладство – было хорошо знакомо с юности, и даже доставляло некоторое удовольствие. Даша даже с некоторой тревогой вспомнила, с каким непонятным азартом она сшибла последнего упыря – несмотря на смертельный (и даже гораздо хуже, чем смертельный) риск – это ей, как ни стыдно было признать, понравилось.
