Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
«Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!» — вспомнила Зойка.
Не повернется избушка, зови не зови…
Это ее почему-то доконало. Именно потеря избушки на курьих ножках вдруг показалась самой страшной потерей. Зойка наконец осознала, что произойдет, когда Вершина Ярости присоединится к Бестиарию и он победит.
Да, страх исчезнет, да, мир будет светел, добр и прекрасен… как пустынная, чисто выметенная дорога в никуда. По обочинам стоят пыльные деревья, которые не отбрасывают тени — ведь тени тоже можно испугаться, и нет ветра, ибо он носит степных и песчаных демонов.
Конечно, это классно, что можно будет не бояться ходить ночью на кладбище, но… Но, наверное, ночь тоже исчезнет — ведь именно ночью рождаются самые страшные призраки и снятся кошмары. Исчезнет ночь — исчезнет луна, на которую воют оборотни, исчезнут звезды, откуда прилетают злобные пришельцы, останется только один сплошной день без тьмы…
Жизнь без страха — это, наверное, здорово, только разве это жизнь?! Во что превратятся люди, если перестанут бояться, а главное — преодолевать свой страх? Не умрут ли они от скуки?
Нет! Зойка не хочет, чтобы страх исчез! Он необходим человеку! Жизнь — это борьба. Не будет борьбы — жизнь умрет!
— Ага… — тихо промурлыкал кто-то рядом. — Я так и знала, что этим кончится!
Кошкодуза подкралась совсем близко и с умильным выражением заглядывала в Зойкино лицо. А она вспомнила, как Кость называл Кошкодузу самой злой, хитрой и умной. Да, Кошкодуза видела Зойку насквозь!
— Вершина Ярости не имеет права на сомнения и колебания, — раздался ее сладенький голосок. — Ты больше не Вершина Ярости! Бессмысленная битва Бестиария будет длиться вечно, ведь мы снова непобедимы!
— Как так? — удивилась Зойка.
— Да так, деточка! Ты по-прежнему в нашей власти. И теперь мы не будем тратить время, стараясь тебя напугать. Теперь мы тебя просто уничтожим! Сотрем с лица земли! Ты даже испугаться не успеешь!
И Кошкодуза захохотала. Ей вторили Мать Страхов, Мертвый Труп и Страх.
Не смеялся только Зверопалый. Все его пальцы с жалостью смотрели на Зойку, дергаясь в разные стороны, делая лапками, ручонками и даже хвостиками какие-то знаки. Чудилось, они хотят ей что-то сказать, подсказать…
И вдруг Зойка догадалась. Зверопальцы подсказывают ей, что надо бежать. Да поскорей!
Она оглянулась. Кошмарные гипсовые бинты тихонько смыкали смертельное кольцо. Они подкрались уже совсем близко.
— Убейте ее! — взревела Мать Страхов. Бинты бросились вперед, но Зойка успела увернуться.
Она схватила обломок перил, валявшийся на полу, и изо всех сил ударила… по загипсованному пальцу Зверопалого!
Осколки гипса разлетелись в разные стороны, и Зверопалый радостно воздел палец, который оканчивался пышным цветком чертополоха.
Пчела взвилась с него, на миг зависла над Зойкой, взглянув ей прямо в глаза, а потом спикировала на нее так стремительно, что Зойка еле успела увернуться и кинулась бежать куда глаза глядят.
И перед ней вдруг распахнулась дверь — дверь на лестницу, дверь в подъезд!
Жуткари разочарованно взревели за ее спиной, но Зойка знала, что пчела не подпустит к ней погоню. Однако на пчелу надейся, а сама не плошай, поэтому она стремительно скатилась по лестнице до площадки между первым и вторым этажами, рядом с почтовыми ящиками и, почувствовав странный сладковатый запах, всем телом бросилась туда, где на стене красной краской был нарисован контур человеческой фигуры.
Стена мягко прогнулась, словно вертикальный батут, белесый кисельный туман преградил путь, но только на миг, и в следующее мгновение… в следующее мгновение Зойка увидела перед собой Юлечку Комарову, которая стояла в подъезде (в настоящем, подлинном подъезде, Зойка это сразу почувствовала!) рядом с почтовыми ящиками, таращила испуганные глаза и, словно щит, прижимала к груди какую-то толстую книгу в мрачной черной обложке.
Да, Зойка вернулась домой! Домой!
— Ты откуда взялась? — пробормотала Юлечка. — Тебя тут только что не было!
Не было, это точно, но откуда взялась — это невозможно объяснить ни Юлечке, ни кому-то другому, лучше и не пытаться.
Зойка оглянулась. Красная фигура со стены исчезла.
Дверь закрылась.
Ну что ж… Значит…
— Ты как будто сквозь стену прошла! — не унималась Юлечка.
— Тебе почудилось, — отмахнулась Зойка. — Разве возможно проходить сквозь стены?!
Нет, подружка так просто не отстанет. Надо срочно переключить ее мысли на что-то другое! Ага!
— А что это у тебя за книжка? — спросила Зойка. — И почему у нее такая черная-пречерная обложка?
Эти слова она нарочно произнесла самым загробным голосом, таким, каким Юлечка когда-то рассказывала длиннобородую страшилку: «В черном-черном городе, на черной-черной улице есть черный-черный дом…»
Ну и так далее. Все знают, что там, в этом доме! Отдай мое сердце и все такое.
— Книжка да и книжка, — с вызовом сказала Юлечка. — Тебе это будет неинтересно. Ты такие не читаешь.
— Покажи!
Юлечка неохотно повернула книгу, и Зойка прочла: «Самые страшные каникулы».
— Это что? — насторожилась она. — Ужастики?
— Ага! Ужастики! Кошмарики! Страшилки! Сплошная жуть!
— Дашь почитать?
— Почитать? — Юлечка не верила ушам. — Но ты же не любишь такие книги!
Зойка прислонилась к стене.
Стена была твердая.
Все кончено! Бояться стыдно, но… необходимо.
Как же это здорово — бояться!
— Не любила, а теперь люблю, — буркнула Зойка. — Просто обожаю!
* * *…Иногда навестить Зойку является Зверопалый. По ночам топчется под окнами. Хоть Зойка живет на шестом этаже, она отчетливо слышит, как незваный гость царапает траву на газоне и как зверопальцы жадно урчат и чавкают, пожирая эту траву и мусор.
Наверное, дворник удивляется потом, кто и зачем повыдрал траву. Может, даже сердится.
А может, и нет, потому что конфетные фантики, бумажки от жевательной резинки, фольга от чипсов, пластиковые пакеты, окурки, смятые сигаретные пачки исчезают, как будто именно это место кто-нибудь старательно вымел.
Само собой, Зойка не высовывается из окошка, чтобы дружески помахать Зверопалому. Она вообще окно закрывает. Неохота, чтобы с Чертополоха на верхней левой лапе снялась пчела и облобызала Зойку в обе щеки. Можно представить, какое потом станет личико, после таких лобызаний!
Не уж, лучше не надо новых встреч. Вполне хватило того, что было.
Впрочем, Зверопалый не в обиде, что Зойка не хочет с ним общаться. Он пришел, выразил свою горячую благодарность за то, что она однажды спасла ему, если так можно выразиться, жизнь, — и уходит, чтобы когда-нибудь прийти вновь.
