Лариса Романовская - Московские Сторожевые
Так что разговоры про тот случай долго среди московского сторожевого народа крутились, а вот действовать надо было быстро. Будущего Гуньку Старый выдернул прямо из больницы, отвел глаза всем — от главврача до журналистов, и долго работал с мальчишкой. Специально увез его сюда, чтобы никто лишний не увидел. К каким выводам Старый пришел — никому не известно, а вот гипотеза о том, что парень родную мать с отчимом порешил, и у нас в сплетнях проскальзывала, и в учебниках тоже. Дескать, тот Спутник-стахановец должен был купировать будущего серийного насильника или вроде того, а мальчишку перемкнуло, он не то мать к новому мужу приревновал, не то нового мужа к матери… Иными словами — задачу-то по благополучию мирских мы решили, но какими жертвами и какой ценой?
Впрочем, были такие, кто в Гунькиной вине сомневался. Стечение обстоятельств — оно ведь у всех бывает — что у мирских, что у нас. Куда удобнее всех собак на малолетку навесить, чем искать кого-то, кому наше ведьмовство поперек горла.
— Тима, а посмотреть на него можно? — прошу я и, чтобы задобрить Тимофея, цапаю себе еще кусочек пирога.
— А чего там смотреть, Лен? Лежит себе в ноль ноль седьмой лаборатории, у него там два кота сменяются, ничего интересного… Делать нечего — сходи, посмотри, только дверь не открывай — тварюшки этого не любят. Как тебе пирог-то, кстати?
Я не успеваю расточить вполне искренние комплименты — стены столовой, да и всего дома начинают мелко дрожать. Хорошо, что сквозь стеклопакеты шум смягчается, а то бы мы сейчас оглохли тут все. Это на поляну у Инкубатора, на ту самую, где по ночам коты со своими подружками играются, вертолет сел. Обычный такой, желтенький, с государственной символикой на боку и разве что без мигалок: как и полагается транспортному средству, на котором чиновник на охоту, рыбалку или в баньку собрался слетать. У мирского населения — никаких вопросов.
Зато у нас с Тимкой-Котом их предостаточно. Мы с ним оба только и успели в холл выскочить: я с не подкрашенными губами Тимофей и вовсе с кусищем недоеденного пирога — и капустная начинка за ним летела поземкой. Тут-то через гаражный лаз двое красавцев и нарисовались. Пока без носилок: значит, успел их клиент в мирскую смерть уйти, теперь ему трудно оживать будет.
Я одного из прибывших знала немножко — Гришка Мышкин, единственный на всю Россию Отладчик без прозвища. Степенный такой мужчина, представительный. Раньше бы про него сказали, что он на купца похож, а сейчас такого «большой любитель пива» называют, по очертаниям фигуры. Второй — пилот который — тоже не сильно маленьким был, да и внешность имел очень даже фактурную. А я тут перед ними без бровей и с не пророщенными ресницами. Даже как-то неудобно.
Но гости, к счастью, на меня особого внимания не обращали. Они сразу к Тимофею ручкаться полезли. Хлопали друг друга по спинам, тискались всячески, ладони жали — это у многих наших такие привычки еще с советских годов остались, ничего в них зазорного нету.
— Все кулинаришь, Тимох? — Мышкин с блаженным выражением лица потянул пироговый запах.
— И кулинарю, и садоводствую, — подмигнул ему Кот, демонстрируя ломоть пирога. Пилот тем временем молча расшаркивался передо мной — бормотнул чего-то неразборчиво и уставился в стену: стеснялся моего нынешнего вида. Неприятно такое, но так тоже бывает. Ничего страшного.
— А чего не яблочный? — блаженно буркнул Мышкин, дожевывая сдобную корочку.
— А откуда тут яблочки-то? Буду я тебе на начинку ресурс переводить… Давай ближе к делу. Где клиент?
— Спит вечным сном, — отмахнулся пилот, шагая в столовую. — Тим, мы тут тебя малек пограбим в плане продпайка? А то как вылетели, так подзаправиться и не успели.
— Знаю я, как вы заправляетесь… Пока клиента не отгрузим, крепче чая не налью. — И Кот решительно начал разделывать пирог. Пилот уныло кивнул, а вот Мышкин высказал нездоровый энтузиазм и потянулся к самовару. Хотел врачевателя задобрить.
Всем известно, что Тимофей у себя в Инкубаторе из тех самых яблоневых листьев одну такую настоечку гонит, которая для мужского организма крайне благодатная. Те ведуны, кому до спячки далеко, ее на вес золота ценят. Так что, чувствую, из-за того, кто именно сегодня к нам летит, была между Отладчиками небольшая драчка местного масштаба. А может, и нет. Я местных Сторожевых не сильно хорошо знаю, так что про их внутренние расклады ничего лучше не скажу, чем плохое. Мне, правда, сейчас обидно слегка было: чего-то ранехонько к нам летчики заявились, я так про Гуньку толком и не успела лишнего узнать. А за столом теперь совсем другая беседа идет, в которой я и не при делах вроде как.
— Какой у вас груз вообще: целиковый или кусками? — вопрошал Тимофей, укорачивая необозримый пирог.
— Да как тебе, Тим, сказать… — смутился пилот.
— И того и другого достаточно… Там же не ДТП…
— …а граната под машиной.
— Из Москвы он как груз-двести шел…
— …мы даже думали, что вскрывать не станем…
— Гриш, а все собрали-то? А то мне сейчас яблоню попусту гонять туда-сюда… Как она созреет, так у вас в холодильнике сразу лишняя нога найдется.
— Да вроде все…
— Тим, да чего тебе, для братана яблочка жалко? — оскорбился Мышкин, уминая ту заветную селедочку. От нее один запах и луковые окольцовки остались.
— Да не жалко мне… Хорошо, что он один. А то будет, как во Фландрии в пятнадцатом: проваландаемся, да и не успеем.
— А чего там было-то, Тимох? — Мышкин призадумался. Явно пытался вспомнить, где его черт носил в пятнадцатом году и какого века.
— Под Ипром у ребят легкие кусками отваливались.
— Горчичный газ, что ли? — озадачился пилот.
И тут я сообразила, что вроде знаю его немножко, с первой как раз жизни, он тогда, кажется, поручиком был… Или это я путаю? В голове до сих пор картинки из всех трех жизней не улеглись.
— Не, «желтый крест» в семнадцатом был, тогда хлор. Тоже мерзость та еще.
— Через обоссанную тряпку дышать надо, если хлор.
— Тогда не знали. А вот от горчичного только резина спасала, и то не всегда… А тут чего растить?
— Да хрен его знает. Вроде тоже легкие…
— Гортань еще.
— А, ну понятно. Сейчас Варвара подойдет, сообразим, куда его нести. Через два часа начнем, через пять закончим, я так думаю… — протянул Тимка-Кот и снова поинтересовался, как пирог.
Мышкин с пилотом вежливо одобрили выпечку, переглянулись осторожно. Потом пилот, подморгнув мне (вот нахал-то! А приятно!), вкрадчивым голосом поинтересовался:
— Тим, слышь… А яйца тебе никогда отращивать не приходилось?
