Кирилл Алексеев - Пожиратель мух
Развилку он миновал почти в бессознательном состоянии. Несмотря на эйфорию, он все-таки осознал, что вот-вот вырубится. Как во сне, съехал на обочину и нажал педаль тормоза. Его снова вырвало, но на этот раз смеяться почему-то не захотелось. Беспричинная радость неожиданно сменилась тоскливым, давящим страхом. Эта перемена произошла в один миг, будто кто-то внутри повернул выключатель.
Сергей вдруг понял, что его поганейшее состояние вызвано отравлением, и ничего смешного в этом нет и быть не может. Возможно, он даже не дотянет до дома, а умрет прямо здесь, посреди дороги. Это в свой-то день рождения! Прекрасный подарок. Сдохнуть, отравившись коньяком! Он попытался нащупать непослушными руками телефон, но пальцы натыкались то на кассеты, то на пустую фляжку. Сергей в отчаянии застонал и откинулся на спинку сиденья.
В глазах потемнело, машина завертелась, как волчок, он схватился за руль, но в последний момент, перед тем, как потерять сознание, сообразил, что кружится не машина, а голова, и обессилено уронил руки на колени. Ему показалось, что сквозь звон в ушах он слышит, как кто-то зовет его по имени. Тонкий голосок, очень знакомый, но бесконечно далекий, будто расстояние до него измерялось не километрами, а годами… Еще несколько секунд он оставался в сознании, судорожно цепляясь за реальность, но голос был настойчив и Сергей понял, что ему не остается ничего другого, как пойти навстречу. Он устало опустил веки и погрузился во тьму.
Глава 4
В глаза ударил яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь сочную зеленую листву. Над головой весело щебетали птицы, вдалеке слышалось журчание ручья.
– Серый! Серый, ты че, уснул? – звонкий мальчишеский голос заставил Сергея вздрогнуть и обернуться. – Давай, двигай.
Он и правда уснул. Уснул, стоя на узкой тропинке, усеянной хвоей, которая упруго пружинила под ногами. Под вспотевшими ладонями – пластмассовые рукоятки велосипедного руля. Содранная на коленках кожа саднила. Похоже, он совсем недавно упал с велосипеда. Кеды были покрыты толстым слоем уже начавшей подсыхать грязи.
Лицо мальчишки, который обращался к нему, было знакомым. И не только лицо. «Салютовские» джинсы, выцветшая желтая футболка с эмблемой какого-то яхт-клуба на груди, точно такие же, как у самого Сергея, заляпанные грязью кеды… он словно действительно очнулся от глубокого сна, и постепенно проступающая сквозь дремотную дымку реальность медленно, но верно заполняла сознание. Как на квадратике фотобумаги, опущенной в проявитель, постепенно проступает изображение. Перед ним стоял Витька. А в двух шагах позади – Андрюха или просто Дрон, низенький, в стареньких школьных брюках и белой майке, резко контрастирующей с красной, как у индейца, кожей.
В памяти еще сохранилась непонятная, но пугающая ясностью картина – он, уже взрослый мужчина, почти старик, сидит в какой-то машине, льет дождь и вдалеке раздаются раскаты грома. И ему плохо, очень плохо… Тошнота и противный привкус во рту. Но по мере того, как реальность все четче и четче проступала на поверхности сознания, эта картина, наоборот, таяла, расплывалась, и через несколько секунд от нее осталось лишь смутное, оставившее неприятный осадок воспоминание.
Сергей глубоко вздохнул. Он хотел усмехнуться, но мышцы лица будто одеревенели.
– Серег, ты чего? Все нормально? – Витя тревожно посмотрел на друга.
– Да я чего-то и сам не знаю, – выдавил он наконец. Прислонил велосипед к бедру и вытер о штаны мокрые ладони. – Вроде как и правда уснул, прикинь? И как будто взрослым был… Хотя, не помню уже точно.
– Че, на ходу уснул? – спросил Андрей. – Разве так бывает?
Сергей пожал плечами и взялся за руль.
– Бывает. Я в кино каком-то про войну видел. Там солдат один тоже прямо на ходу уснул. Шел, шел, а потом глаза закрыл и бац! Чуть не упал. Только они там все уставшие были, – с сомнением сказал Витя. – Серег, ты че, устал?
– Да нет…
– А я, главное, иду за тобой, потом вижу, ты чего-то остановился. Ну я тебе: Серега, Серега… А ты стоишь, как пень. И ни гу-гу… Я так и подумал – уснул, что ли?
– Не знаю я, – Сергей хотел сплюнуть, но во рту было сухо, как в Сахаре летом. – Говорю же – не помню ничего. Может и уснул.
Андрей хлопнул себя по шее:
– Слушайте, пошли уже, а? Тут комаров видимо-невидимо. Будете тут гадать, уснул – не уснул… Проснулся, и ладно. И вообще, – озабоченно добавил он, глядя на часы, которые подарила на день рождения мать полгода назад, и с которыми он не расставался ни на секунду, – уже обед скоро, надо бы успеть…
– Тебе бы, толстый, только обедать, – насмешливо сказал Витя. – Дай волю, ты из-за стола и не вылезал бы.
– Я не толстый, – важно ответил Андрей. – Я упитанный.
Витя расхохотался. Через мгновение к нему присоединился Сергей. А следом за ним, махнув рукой, засмеялся и сам Андрей. Если бы «толстым» назвал его кто-нибудь в школе, он не раздумывая полез бы в драку. Но эти двое – были его друзьями. Настоящими друзьями. Которые никогда бы не сказали, что он толстяк, со зла, желая обидеть. А шутка есть шутка. Атос и Арамис наверняка тоже потешались над силачом Портосом. Стопудово потешались, просто в книге этого нет. И тому не пришло бы в голову вызывать друзей на дуэль, верно?
– Ну что, – отсмеявшись, сказал Витя. – Пойдем дальше?
Лица у мальчишек стали серьезными. Сергей сорвал травинку и сунул ее в рот, хмуро глядя на теряющуюся среди деревьев тропинку. Андрей прихлопнул еще одного комара, теперь уже на руке, и рассеянно почесал место укуса. Всем видом он показывал, что ему все равно, пойдут они дальше или нет, совершенно все равно. Виктор внимательно посмотрел на друзей. В свои двенадцать он уже неплохо умел читать по лицам. И, глядя на подчеркнуто равнодушные лица ребят, вдруг понял, что они с удовольствием повернули бы назад. Но никто ни за какие коврижки не признается первым в том, что он боится идти дальше. Уж лучше помереть на месте, чем сказать такое вслух.
Он и сам немного побаивался. Но это был страх приятный, что ли. Сродни тому, который осторожненько щекочет нервы, когда, сидя в темноте, где-нибудь в пионерлагере, после отбоя, после того, как вожатые перестанут заглядывать в палаты, слушаешь все эти жуткие истории про Пирожок с ногтем или Красные перчатки. Все сидят, закутавшись в одеяла, и кто-нибудь громким шепотом, тараща невидимые во мраке глаза начинает: «Одна девочка пошла в магазин покупать перчатки. Ей мама сказала, чтобы она купила любые, только не покупала красные». Мороз по коже, сердце замирает от сладкого ужаса и любопытства. Конечно, и ежу понятно, что эти Красные перчатки до добра девочку не доведут. Но что именно они с ней сделают?
