Стивен Кинг - Оно
Рикки Ли предположил, что у мистера Хэнскома легкий приступ того, что актеры называют страхом перед выходом на сцену. Ничего удивительного, и, наверное, так оно и должно быть. Когда ты превращаешься в такую значимую величину, что тебя замечают, ты становишься достаточно большим, чтобы попадать под обстрел критики. А может, он просто приболел. Инфекций нынче хватало, всяких и разных.
Рикки Ли взял пивной стакан со стойки под зеркалом и потянулся к крану «Олимпии».
— Не надо, Рикки Ли.
Рикки Ли повернулся к нему, удивленный — а когда Бен Хэнском оторвался от своих рук и поднял голову, испугался. Потому что мистер Хэнском не выглядел так, будто у него страх перед выходом на сцену, или он подхватил какой-то вирус, или что-то в этом роде. Он выглядел так, будто только что получил чудовищной силы удар, и до сих пор пытается понять, что же его ударило.
Кто-то умер. Он, конечно, не женат, но у каждого человека есть семья, и кто-то из ближайших родственников сыграл в ящик. И это так же точно, как говно сползает вниз по наклонной стенке унитаза.
Кто-то бросил четвертак в музыкальный автомат, и Барбара Мандрелл запела о пьянице и одинокой женщине.
— У вас все в порядке, мистер Хэнском?
Бен Хэнском вскинул на Рикки Ли глаза, которые в сравнении с его лицом выглядели на десять, нет — на двадцать лет старше, и этот самый момент бармен с удивлением открыл для себя, что волосы мистера Хэнскома седеют. Раньше он никогда не замечал седины в его волосах.
Хэнском улыбнулся. Жуткой улыбкой призрака. Или трупа.
— Боюсь, что нет, Рикки Ли. Нет, сэр. Не сегодня. Сегодня у меня все отнюдь не в порядке.
Рикки Ли поставил пивной стакан и подошел к тому месту, где сидел Хэнском. Бар-ресторан пустовал, как обычно пустуют по понедельникам бары в период, когда футбольный сезон давно закончился. В зале не насчитывалось и двадцати посетителей. Энни сидела у двери на кухню, играла в криббидж с поваром блюд быстрого приготовления.
— Плохие новости, мистер Хэнском?
— Плохие новости, совершенно верно. Плохие новости из дома. — Он смотрел на Рикки Ли. Он смотрел сквозь Рикки Ли.
— Сочувствую, мистер Хэнском.
— Спасибо, Рикки Ли.
Он замолчал, и Рикки Ли уже собрался спросить, не может ли он чем-нибудь помочь, когда Хэнском задал свой вопрос:
— Какой виски подают в твоем баре, Рикки Ли?
— Для всех остальных в этой дыре — «Четыре розы», — ответил Рикки Ли. — Для вас, думаю, это «Дикая индюшка».
Ответ вызвал у Хэнскома легкую улыбку.
— Это хорошо, Рикки Ли. Я думаю, тебе все-таки стоит взять пивной стакан. Как насчет того, чтобы наполнить его «Дикой индюшкой»?
— Наполнить? — с искренним изумлением переспросил Рикки Ли. — Господи, мне придется выкатывать вас отсюда. — «Или вызывать “скорую помощь”», подумал он.
— Не сегодня, — покачал головой Хэнском. — Сегодня — не придется.
Рикки Ли внимательно заглянул мистеру Хэнскому в глаза, чтобы убедиться, что тот не шутит, и ему потребовалось меньше секунды, чтобы понять: нет, не шутит. Поэтому он взял с полки пивной стакан и извлек из-под стойки бутылку «Дикой индюшки». Горлышко бутылки застучало о край стакана, когда Рикки Ли начал наполнять его виски. Он зачарованно наблюдал, как виски льется в стакан, и решил, что в мистере Хэнскоме не чуточка техасской экстравагантности, а гораздо больше. Никогда в жизни Рикки Ли не наливал такую большую порцию виски и сомневался, что еще когда-нибудь нальет.
«Вызывать “скорую помощь”, чтоб я сдох! Если он выпьет этот стакан, мне придется звонить Паркеру и Уотерсу в Шведхолм, чтобы приезжали со своим катафалком».
Тем не менее он принес полный стакан и поставил перед Хэнскомом. Отец Рикки Ли как-то сказал ему: «Если человек в здравом уме, ты приносишь ему все, за что он платит, будь это моча или яд». Рикки Ли не знал, хороший это совет или плохой, зато знал другое: если ты зарабатываешь на жизнь за стойкой бара, такие советы не позволяют совести изрубить тебя в капусту.
Хэнском какое-то время задумчиво смотрел на чудовищную порцию виски, потом спросил:
— Сколько я тебе должен за этот стакан, Рикки Ли?
Рикки Ли медленно покачал головой, не отрывая глаз от пивного стакана, наполненного виски.
— Нисколько. За счет заведения.
Хэнском снова улыбнулся, на сей раз более естественно.
— Что ж, спасибо тебе, Рикки Ли. А теперь я хочу показать тебе нечто такое, чему научился в Перу в 1978 году. Я работал с человеком, которого звали Фрэнк Биллингс, можно сказать, учился у него. Думаю, Фрэнк Биллингс был лучшим архитектором в мире. Он подцепил какую-то лихорадку, и врачи кололи ему самые разные антибиотики, но ни один не мог с ней справиться. Биллингс умер, сгорев за две недели. Я хочу показать тебе то, чему научился у индейцев, которые участвовали в этом проекте. Местный самогон был очень крепким. Выпиваешь глоток, и он проскакивает вниз, ты уже думаешь, как все хорошо, и тут кто-то зажигает факел у тебя во рту и пытается запихнуть его в горло. Однако индейцы пили его, как кока-колу, я редко видел кого-то пьяным и никогда не видел, чтобы кто-то страдал от похмелья. Мне недоставало духа пить его, как пили они. Но, думаю, сегодня я попробую. Принеси мне дольки лимона.
Рикки Ли принес четыре и аккуратно положил на новую бумажную салфетку рядом с пивным стаканом виски. Хэнском взял одну дольку, запрокинул голову, как человек, собравшийся закапать капли в глаз, а потом начал выжимать лимонный сок в правую ноздрю.
— Господи Иисусе! — в ужасе воскликнул Рикки Ли.
Горло Хэнскома двигалось. Лицо побагровело — а потом Рикки Ли увидел, как слезы текут от уголков глаз к ушам. В музыкальном автомате сменилась пластинка. «Спиннерс»[43] пели о человеке-резиновой ленте. «О боже, просто не знаю, сколько я смогу выдержать», — пели «Спиннерс».
Хэнском на ощупь нашел на стойке вторую дольку лимона и выжал сок в другую ноздрю.
— Вы же, на хрен, убьете себя, — прошептал Рикки Ли.
Хэнском бросил оба выжатых клинышка на стойку. Его глаза горели красным, он тяжело и часто дышал. Лимонный сок вытекал из ноздрей, прокладывая путь к уголкам рта. Хэнском схватил пивной стакан, поднял и осушил на треть. Замерев, Рикки Ли наблюдал, как кадык мистера Хэнскома ходит вверх-вниз.
Архитектор поставил стакан на стойку, дважды содрогнулся, потом кивнул. Посмотрел на Рикки Ли и чуть улыбнулся. Краснота из глаз ушла.
— Срабатывает, как они и говорили. Ты настолько занят своим носом, что совершенно не чувствуешь, что течет в горло.
— Вы сошли с ума, мистер Хэнском, — просипел Рикки Ли.
