Стефани Майер - Полуночное солнце
Я тысячи раз видел, как Карлайл работает с людьми. Много лет назад я даже добровольно помогал ему, но только в случаях, не связанных с кровотечением. Так что для меня было не в новинку видеть, что он ведёт себя с девушкой так, как будто он тоже был человеком. Я много раз завидовал его самоконтролю, но чувство, завладевшее мною сейчас, было другим. Это было чем-то бóльшим, чем зависть его самообладанию. Мне причиняло боль осознание разницы между мной и Карлайлом: он мог дотрагиваться до неё — мягко, нежно, без страха, зная, что никогда не причинит ей вреда...
Она вздрогнула, и я беспокойно заёрзал. Мне пришлось на мгновение сосредоточиться, чтобы вернуться в прежнее безмятежное состояние — по крайней мере, внешне.
— Больно? — спросил Карлайл.
Её подбородок чуть дёрнулся.
— Не очень, — сказала она.
Ещё одна черта её характера в мой список: она мужественна. Не любит проявлять слабость.
Возможно, она — самый слабый человек из тех, кого мне доводилось встречать, но она упорно не желает выглядеть слабой. Смешок сорвался с моих губ.
— Хорошо, — сказал Карлайл. — Ваш отец в комнате ожидания, вы можете идти домой. Но возвращайтесь, если почувствуете головокружение или если появятся хотя бы какие-нибудь проблемы со зрением.
Её отец здесь? Я пронёсся по мыслям тех, кто сидел в переполненной комнате ожидания, но не смог распознать в толпе его слабый ментальный голос.
— А мне нельзя вернуться в школу? — обеспокоенно спросила Белла.
— Я думаю, на сегодня вам достаточно волнений, — предположил Карлайл.
Она снова сверкнула глазами в мою сторону.
— А ему, значит, можно в школу?
Спокойно, Эдвард, спокойно... Сглаживай острые углы... Не заостряй внимания на чувствах, пробуждающихся в тебе, когда она смотрит в твои глаза.
— Кто-то же должен принести им добрую весть о том, что мы выжили, — сказал я.
— Вообще-то, — остудил меня Карлайл, — бóльшая часть школы, похоже, находится сейчас в комнате ожидания.
На этот раз я предчувствовал её реакцию — она не любит быть центром внимания. И девушка меня не разочаровала.
— О, нет! — простонала она и спрятала лицо в ладонях.
Я обрадовался, что наконец-то угадал верно. Я начал понимать её.
— Хотите остаться? — спросил Карлайл.
— Нет, нет! — пролепетала она, перебросила ноги через край койки и соскользнула на пол. По инерции её понесло вперёд, и она, потеряв равновесие, упала прямо Карлайлу в объятия. Он поймал её и помог устоять на ногах.
Снова меня переполнила зависть.
— Я в порядке, — заверила она до того, как он успел что-либо сказать, и её щёки окрасились бледно-розовым.
Конечно, этот румянец не произвёл ни малейшего впечатления на Карлайла, и, удостоверившись, что она твёрдо стоит на ногах, он опустил руки.
— Примите немного Тайленола для снятия боли, — посоветовал он.
— Так сильно у меня не болит.
Карлайл улыбнулся, подписывая её журнал.
— Похоже, вам невероятно повезло.
Она слегка повернула голову, смерив меня тяжёлым взглядом.
— Повезло, что Эдвард по счастливой случайности стоял рядом.
— О да, конечно — быстро согласился Карлайл, услышав в её голосе то же, что и я: она не списала свои подозрения на игру воображения. Пока ещё.
"Приступай, — подумал Карлайл. — Убери-ка за собой, и почище".
— Премного благодарен, — прошептал я, быстро и тихо — ни одному человеку не расслышать. Уголки губ Карлайла чуть приподнялись в улыбке в ответ на мой сарказм. Он повернулся к Тайлеру.
— А вот вам, я боюсь, придётся задержаться у нас немного дольше, — сказал он, принявшись осматривать порезы, оставленные осколками ветрового стекла.
Ладно, поскольку это я заварил кашу, мне её и расхлёбывать. Всё справедливо.
Белла решительно направилась ко мне и остановилась только тогда, когда оказалась опасно близко. Я почувствовал себя не в своей тарелке. Вспомнил, как до всего этого переполоха надеялся, что она подойдёт ко мне... Вот моё желание и исполнилось. Правда, немного не так, как мне бы хотелось.
— Можно тебя на минутку? — прошипела она.
Тёплое дыхание провеяло по моему лицу, и мне пришлось отступить на шаг назад. Пробуждаемое ею во мне желание испить её крови не уменьшилось ни на йоту. Каждый раз, когда она была рядом со мной, все мои самые ужасные инстинкты срывались с цепи. Вот и сейчас яд наполнил рот, тело приготовилось к рывку, чтобы сдавить её в объятиях и прижать её горло к моим зубам.
Мой разум был сильнее, чем тело, но лишь с очень небольшим перевесом.
— Твой отец ждет тебя, — напомнил я, стиснув зубы.
Она взглянула на Тайлера и Карлайла. Тайлер не обращал на нас ни малейшего внимания, зато Карлайл ловил каждый мой вздох.
"Осторожно, Эдвард".
— Я бы хотела поговорить с тобой наедине, если ты не возражаешь, — настаивала она, понизив голос.
Я хотел ответить, что очень даже возражаю, но понимал, что, в конце концов мне придётся поговорить с нею. Так что лучше не тянуть.
Я направился к выходу. Во мне бурлило множество противоречивых эмоций. Позади раздавался неровный топоток шагов: она стралась не отставать.
Вот теперь начиналась настоящая комедия. Я даже роль подобрал — точно по своему амплуа: злодей. Буду врать, насмехаться и изводить и мучить свою жертву.
Я шёл против всех своих лучших побуждений, человеческих побуждений, за которые упорно цеплялся все эти годы. И никогда мне не хотелось заслужить доверие сильнее, чем сейчас, когда я был вынужден самым жестоким образом обмануть его.
Ещё тяжелее становилось при мысли, что это будет её последнее воспоминание обо мне. Моя прощальная сцена...
Я повернулся к ней.
— Что тебе надо? — холодно спросил я.
Она отшатнулась, столкнувшись с такой враждебностью. В её глазах появилась растерянность, это было то самое выражение, что некогда преследовало меня...
— Ты должен мне объяснить, — сказала она тихо, её лицо, бледное, как слоновая кость, побелело ещё больше. Мне было очень трудно сохранять пренебрежительный тон.
— Я спас тебе жизнь, я ничего тебе не должен.
Она вздрогнула — смотреть на то, как мои слова ранят её, было все равно что вместо крови пить серную кислоту.
— Ты же обещал, — прошептала она.
— Белла, ты ударилась головой, ты сама-то хоть понимаешь, о чем толкуешь?
Она упрямо выдвинула подбородок.
— С моей головой всё в порядке.
Теперь она рассердилась, и это упрощало мою задачу. Я встретил её гневный взгляд и состроил ещё более злодейскую физиономию.
