Татьяна Форш - Цыганское проклятье
– Моя дочь? – Председатель и вовсе стал мрачнее тучи. – Вы извините, но я никогда не подпущу Аленушку к монастырю. Это… это опасное место. Старое здание… вы понимаете? Поэтому… нет. Но спасибо за предложение.
Ага. А папа-то не в курсе, где любит проводить время его дочь… Ладно, не будем выдавать девушку.
– Вы только передайте ей то, что я вам сказал. – Федор уже окончательно успокоился и даже улыбнулся. – А вы действительно приходитесь родней генералу?
Русальчиков, понимая, что так просто от этого московского щеголя не избавиться, натянуто улыбнулся и сложил руки на груди:
– Да. Самой прямой.
– А отчего изменили фамилию? – Понимая, что председатель уже почти сдался, Федя продолжил допрос.
Тот пожал плечами:
– Не я. Мой дед. Время, знаете ли, тогда было тревожное. За такое родство могли и расстрелять…
– Ясно… А может, вы сами завтра расскажете вашу родословную?
– Я, молодой человек, знаете ли, не пес. А что касается семейной истории… может, и расскажу. Как-нибудь потом. Вы, кстати, к нам надолго?
Федор смутился, но в ошибке признаваться не стал. Выбрал хамоватый тон, ведь всем известно, что лучшая защита – это нападение:
– Да как получится, папаша. Управимся за неделю, значит, быстрее уедем. Что в ваших трущобах делать?
– И я так думаю. А сейчас позвольте пройти. Устал, знаете ли… – Русальчиков нажал на потайной рычаг и, отодвинув плечом Федора, скрылся за приоткрывшейся дверью.
Федор сжал кулаки, едва удержавшись от желания побиться головой о железные ворота. Как можно было так все бездарно испортить?
А может, еще не поздно извиниться?
Подпрыгнув, он повис на воротах, подтянулся и снова заглянул во двор. Русальчикова во дворе уже не было, зато на веранде он увидел Лену. Она стояла и смотрела прямо на него.
А он…
А он ведет себя, как обезьяна!
Федор в растерянности повисел еще немного, играя с девушкой в гляделки, и спрыгнул, ругая себя последними словами.
Дурак! Идиот! Обезьяна и есть! И что теперь? Хотел все узнать – не смог. Хотя она бы и не ответила! Или ответила бы?
Им бы наедине увидеться. Чтобы ни Макс не мешался, ни папаша ее…
И участковый тоже зачем-то врет. Знает, где она была, и покрывает ее. А может, и вправду между ними что-то есть?
От таких мыслей тут же сжались кулаки, и злость плеснула в сердце.
Федор еще раз посмотрел на видневшуюся из-за забора крышу и направился к пивнушке, гоня прочь такие мысли. Особенно ту, что не давала ему быть тем, кем он привык быть: человеком без мечты, без будущего. Да чего там – он даже влюблен ни разу не был за все свои двадцать шесть лет. Он даже не знает, что это! Может, поэтому он так запал на эту… Машу… Лену? Потому, что она ему невероятно нравится…
Стоп. А действительно, почему он решил, что ее зовут Маша? Да он и не решал вовсе. Парни сказали.
Кстати… а не навестить ли ему Татьяну, чей адрес дал участковый? Может, он еще что-нибудь узнает? К тому же до танцев время есть. Если, конечно, Лена послушает его и придет…
Глава 5
Дверь открыла сморщенная бабка, долго пыталась понять, кто он и что ему нужно, подставляя к уху ладонь, пока ее не сменила дородная женщина.
– Мам, ну чего вы? Я и сама открыть могу. Идите отдыхайте! – Задвинув бабульку в дом, она закрыла за ней дверь и вышла на скрипнувшее крыльцо.
– Кто такой? Чего надо?
Федя не стал тянуть время:
– Вы Татьяна? Вы приходите работать в монастырь. Так?
– Ну, так. – Толстуха подбоченилась. – А тебе что за печаль?
– Я оператор. Из съемочной бригады. Хотите, чтобы вас все узнали? Совершенно бесплатно.
– Да ладно! – прищурилась тетка. – Бесплатно только кошки рожают. Говори, чего надо.
– Ну, хорошо, – не стал отпираться Федор. – Скажите, как часто в монастыре бывает Русальчикова Лена? Мне ее тоже отснять нужно.
– Ленка? – Будущая звезда экрана выпучила заплывшие жиром глазки. – А чего ей там делать? Наш председатель вообще ку-ку! Из дома ее не выпускает. Когда школьницей была, к ней учителя сами домой ходили. Прям как в фильмах!
– Но я ее вчера там видел! – уперся Федя. – На втором этаже заброшенного крыла! Честно!
Тетка вдруг часто-часто заморгала, резво развернулась, и Федор даже слова не успел сказать, как она исчезла за дверью.
– Твою ж мать! – Не выдержав, он от всей души пнул всхлипнувшую дверь и зашагал к калитке.
Что за чертовщина? Почему все так реагируют? То пытаются убедить, что Лена в монастырь не ходит, но стоит ему сказать, что он ее видел там, тут же пугаются и прекращают разговор.
Федор покосился на раскрашенные багрянцем заката редкие тучи и прибавил шагу. Ему еще надо найти Макса, попросить прощения, а потом уговорить его пойти на танцы. Все-таки надежда умирает последней – а он надеялся снова сегодня увидеть Лену.
– Добро пожаловать! Прошу к нашему шалашу! – раздался знакомый певучий голос, едва он шагнул в пивную. Хозяйка улыбнулась ему, как родному.
– Здрасте. Меня друг тут ждать должен. – Федор подслеповато огляделся, привыкая к царившему тут полумраку. – Не видели?
– Были. Но ушли.
– Были? А… сколько их тут было?
– Трое. С ними еще Захарка пиво пил. Что-то долго шушукались и только что ушли. – Женщина поняла, что как клиент Федя – ноль, и вернулась за стойку.
– А куда ушли, не говорили? – Федору тоже совершенно не улыбалось тут торчать, к тому же из клуба уже доносились ритмичные позывные.
– Да кто их знает? Может, вон, в клуб! – Женщина точно угадала его мысли.
– Спасибо! – Федор вышел и прикрыл за собой дверь. В любом случае он хотел сегодня там быть. Подождет Лену часиков до десяти, даже если парней там не будет. А потом до монастыря прогуляется. Благо недалеко, да и дорога прямая. Любо-дорого! Лишь бы дождь не зарядил.
– О-о-о-о!!! – встретили его появление несколько куривших на крыльце клуба местных громил. – Псих из Москвы приперся!
– После того, как он вчера тебе за свой глюк нос расквасил, Игнат, я бы не лез к нему. Еще пырнет воображаемым ножиком…
– Ребят, – Федор поднял в примирительном жесте руки. – Вчера перепили. С кем не бывает. Не видели, мои друзья приходили?
– А мы что им – пастухи?
– Может, и приходили.
– Точно. Сходи да сам проверь!
А и вправду! Может, и Лена уже пришла.
Федор старался не думать, что Лена может и не прийти, но мыслишка эта притаилась в глубине души и нагоняла тоску.
Поднявшись по ступеням, Федор толкнулся в дверь, и на него тяжелой волной накатилась громкая музыка, полумрак с танцующими пятнами света и жар изгибающихся в ритме тел.
