Стивен Кинг - Зеленая Миля
Пару раз Перси принимался издеваться над Делакруа, и во второй раз я оттащил его в сторону и велел зайти ко мне в кабинет. Это был не первый мой разговор с Перси о его поведении и не последний, но он диктовался ясным пониманием того, что за фрукт этот Перси. У него сердце жестокого мальчишки, который ходит в зоопарк не для того, чтобы узнать животных, а чтобы бросать в них камнями.
— Оставь его в покое сейчас же, понятно? — сказал я. — Пока не дам специального приказа, держись от него подальше.
Перси отбросил волосы со лба, потом пригладил их своими изящными руками. Парню просто нравилось трогать волосы.
— Я ничего ему не делал. Только спросил, как он себя чувствует после того, как сжег детишек, вот и все. — Перси посмотрел на меня круглыми невинными глазами.
— Перестань, а то я напишу рапорт.
— Пиши, что хочешь, — засмеялся он. — А я потом напишу свой рапорт. И посмотрим, чей окажется лучше.
Я наклонился вперед, сложив руки на столе и начал говорить тоном, который мне казался дружески конфиденциальным.
— Брутус Ховелл тебя не очень любит, — сказал я. — А когда Брут кого-то не любит, то известно, что он пишет свой собственный рапорт. Он не очень-то ладит с авторучкой и никак не перестанет лизать свой карандаш, поэтому он напишет рапорт кулаками. И ты понимаешь, о чем я говорю.
Самодовольная улыбка Перси слегка потускнела.
— Что ты пытаешься этим сказать?
— Я не пытаюсь сказать ничего. Я уже сказал. И если ты расскажешь хоть кому-нибудь из своих… друзей… об этом разговоре, я заявлю, что ты все выдумал. — Я смотрел на него открыто и прямо. — Кроме того, я пытаюсь быть твоим другом, Перси. Говорят, что мудрого слова достаточно. И прежде всего: зачем тебе все это из-за какого-то Делакруа? Он того не стоит.
На какое-то время подействовало. Установился мир. Я даже смог пару раз отправить Перси с Дином или Харри сопровождать Делакруа в душ. Ночью играло радио, Делакруа стал понемногу отходить, привыкая к ежедневному распорядку блока «Г», и все было спокойно.
Потом однажды ночью я услышал, что он смеется.
Сидевший за столом Харри Тервиллиджер скоро тоже засмеялся. Я поднялся и пошел к камере Делакруа, чтобы посмотреть, что его так развеселило.
— Смотри, капитан, — сказал он, увидев меня. — А у меня завелась мышка!
Это был Вилли-Пароход. Он сидел в камере Делакруа. Более того, он восседал на плече Делакруа и бесстрашно смотрел сквозь прутья решетки своими глазами-бусинками. Его хвостик аккуратно обвился вокруг лапок, и выглядел мышонок абсолютно спокойным. Что же до самого Делакруа — друзья, это был совсем не тот человек, что сидел, скорчившись и вздрагивая, в углу койки всего неделю назад. Сейчас он походил на мою дочь рождественским утром, когда она спускалась вниз и видела подарки.
— Посмотри! — повторил Делакруа. Мышонок сидел на его правом плече. Делакруа вытянул левую руку. Мышонок вскарабкался на макушку Делакруа, цепляясь за волосы (достаточно густые на затылке). Потом он спустился с другой стороны, и Делакруа хихикнул, когда хвостик защекотал ему шею. Мышонок пробежал по руке до самого запястья, потом повернул обратно и засеменил назад на левое плечо Делакруа и уселся, обвив хвостик вокруг лап.
— Чтоб я пропал, — ахнул Харри.
— Это я научил его так делать, — гордо произнес Делакруа. Я подумал: «Черта с два ты его научил», но промолчал.
— Его зовут Мистер Джинглз.
— Не-а, — добродушно сказал Харри. — Это Вилли-Пароход, как в мультике. Начальник Ховелл так его назвал.
— Это Мистер Джинглз, — настаивал Делакруа. По любому поводу он мог бы сказать на черное белое, если вам требовалось, но в вопросе об имени мышонка оставался непреклонен. — Он шепнул мне это на ухо. Капитан, а можно я заведу для него коробку? Дайте мне, пожалуйста, коробку для мышонка, чтобы он спал в ней у меня! — В его голосе появились заискивающие нотки, которые я тысячи раз слышал раньше. — Я поставлю ее под койку, и он никому не будет мешать, никому.
— Твой английский становится в сто раз лучше, когда тебе что-то надо, — заметил я, чтобы потянуть время.
— О-хо-хо, — пробормотал Харри, толкая меня локтем. — Вот идут неприятности.
Но Перси, по-моему, не был похож на неприятности в тот вечер. Он не приглаживал руками волосы, не играл дубинкой, и даже верхняя пуговица его форменной рубашки была расстегнута. Я впервые видел его таким: довольно забавно, как маленькая деталь способна все изменить. Больше всего, однако, меня поразило выражение его лица. Там царило спокойствие. Не безмятежность — я не думаю, что Перси Уэтмору хоть в малейшей степени известна безмятежность, — он имел вид человека, который вдруг понял, что может подождать того, чего хочет. А это очень отличало его от прежнего молодого человека, которому пришлось пригрозить кулаками Брутуса Ховелла всего лишь несколько дней назад.
Делакруа не увидел этой перемены и скорчился у стены камеры, прижав колени к животу. Глаза его округлились настолько, что заняли пол-лица. Мышонок вскарабкался на его лысину и замер там. Я не знаю, помнил ли мышонок, что ему тоже не стоит доверять Перси, но, похоже, помнил. А может, почувствовал исходящий от французика запах страха и реагировал на него.
— Ну-ка, ну-ка, — протянул Перси. — Никак, ты нашел себе дружка, Эдди?
Делакруа попытался ответить — наверное, что-то беспомощное о том, что станет с Перси, если он только тронет его нового дружка — я так полагаю, — но ничего не вышло. Его нижняя губа чуть-чуть задрожала и все. Восседавший на макушке Мистер Джинглз не дрожал. Он сидел совершенно спокойно, запустив задние лапки в волосы Делакруа, а передние положив на его лысый череп и глядя на Перси, словно измеряя его. Так люди обычно мерят взглядом с головы до ног своих старых врагов.
Перси посмотрел на меня.
— Это что, тот самый, которого я гонял? Что живет в смирительной комнате?
Я кивнул. Я подумал, что Перси не видел вновь окрещенного Мистера Джинглза с той самой погони. Сейчас же он вроде не подавал признаков того, что хочет опять погонять его.
— Да, тот самый. Только Делакруа утверждает, что его зовут Мистер Джинглз, а не Вилли-Пароход. Говорит, он сам шепнул ему на ухо.
— Так это или нет, — произнес Перси, — никто не узнает, верно? — Я готов был ожидать, что Перси вытащит свою дубинку и начнет постукивать ею по прутьям решетки, чтобы показать Делакруа, кто здесь начальник, но он только стоял, уперев руки в бока, и смотрел.
И по какой-то необъяснимой причине, я сказал:
— Делакруа только что спрашивал насчет коробки, Перси. Я думаю, он хочет, чтобы мышонок спал в ней. Чтобы он держал его у себя. — Мой голос звучал скептически, и я скорее почувствовал, чем увидел, что Харри смотрит на меня удивленно. — Что ты об этом думаешь?
