Александр Юрин - Сквозь тернии
— Мячик? — Светлана моргнула. Глянула в глаза Кольки. Тот подмигнул.
— А я чего говорил! — Он вновь отвернулся к пульту. — Только поторопитесь. Тут сейчас такое начнётся!
«Светлана, он прав, нам нужно спешить».
Светлана кивнула.
— Я понимаю, но…
— Что ещё? — не вытерпел Колька.
Светлана вся сжалась.
— Куда вы направляетесь?
Колька замер. Вздохнул. Потом вздрогнул и принялся аккуратно подёргивать паутинки. Светлячки игриво заметались.
— Куда вы «плывёте»? — переспросила Светлана.
— За горизонт. Нужно отправить семена Матери-Тьмы обратно, под «покрывало», — где им и место, — иначе они принесут беду. В этом мире о них ничего неизвестно. И это самое страшное. Без обретёния смысла, лучше держаться от них подальше.
— Но как же вы вернётесь? — ужаснулась Светлана.
— На поезде, — не задумываясь, ответил Колька.
Светлана понурила голову. Она прекрасно понимала, что мальчик врёт. Понимала, но не могла сказать хоть что-нибудь в ответ. Голосовые связки сдавило, а сердце предательски рухнуло вниз. Глаза защипало. Светлана шмыгнула носом.
Колька напрягся.
— Всё будет хорошо. А теперь, уходите!.. — Мальчик насилу успел увернуться от рук вылезшего из-под пульта Рыжова; тот улыбался бездной и хрипел.
Светлана ухватилась руками за подбородок. Изо всех сил зажмурилась, желая хоть как-то изменить этот злобный мир, в котором людям нет дела до красок. Они живут в черноте собственных идеалов. Поглощают окружающую их тьму и испражняются ею же. Молятся фантомным богам, попутно опускаясь всё ниже и ниже. На самое дно, где их уже ждут. А нужно всего лишь поднять голову и посмотреть вверх…
Вот она, истина.
Светлана её всё же обрела. Обрела, не смотря ни на что. Она открыла рот, собираясь предупредить Кольку об опасности, но только закашлялась. В горло хлынула солёная вода. В сознании прозвучала команда на странном языке:
«Светлана, плыви!..» — На сей раз девочка поняла смысл фразы. Она закрыла рот, взмахнула руками и ногами, и ринулась вверх, на поверхность.
Она не знала этот свет… И он её тоже не ждал…
Титов отлетел к противоположной стене. Ударился спиной об решётку. Осел.
«Не подходи!» — мысленно велел Яська, и Титов больше не подошёл. Он сидел на полу и смотрел на сжавшегося в комочек мальчишку мутной бездной. Его губы что-то шептали, но Яська не слышал слов. Да ему, собственно, было на них плевать! Сейчас нужно сосредоточиться на совершенно ином. На Пути, который вот-вот откроется перед ним.
Яська достал из кармана курточки заколку. Сжал ту влажными пальчиками, прижал к груди. Прошептал:
— Тимка, где бы ты сейчас ни была, как бы ярко не светила, знай, твой Путь не прошёл просто так. Он открыл часть истины. Он помог нам противостоять. И всё это… Всё это только ради тебя! И ещё… — Яська всхлипнул. — Я тебя любил, честно. То есть, люблю и сейчас! Именно поэтому мне и не страшно. Я верю, что мы встретимся! Где-нибудь там, на той стороне, где потухают звёзды…
Титов скакнул к колыбели, ревя, как обозлённый зверь.
Яська зажмурился.
«Раз, два, три, четыре…»
Корабль вздрогнул.
Спустя миг, на его месте осталась раскручивающаяся воронка.
Руки Рыжова так и повисли в пустоте, не дотянувшись до Кольки…
В последние секунды своего полёта Малыш ощутил странное чувство: он не знает, что будет дальше. Если бы Малыш был обычным человеком, он бы без тени сомнений охарактеризовал данное проявление чувств, как страх. Но Малыш не был человеком. Его сознание было подобно человеческому, а вот всё остальное сильно отличалось от прототипа. Однако Малыш всё же познал свою истину. Страх отодвинулся на второй план, а по узлам нейронной сети скользили возбужденные импульсы:
«Я стал звездой! Нет, не гигантом, на вроде Антареса или Ригеля — всего лишь коричневым карликом. Но это уже определяет многое, и главное: я всё ещё живой!»
Челнок канул в раскалённом вихре термоядерного взрыва. На расстоянии шестисот пятидесяти миллионов километров от Земли не осталось ни единой тени. Всё вращалось в огненном водовороте плазмы: скалы, лёд, металл, останки человеческих тел, джеты вспыхнувшего Юпитера. Последний проходил «трансформацию». Он получил новое сознание, алую кровь, обретение истины, — а значит, стал сильнее, ярче, могущественнее.
Материя вспыхнула с новой силой, а когда буря улеглась, в Солнечной системе было уже две звезды.
— Ты чё, темноты испугался?
Ярослав открыл глаза.
Напортив него, за столом, сидел чумазый Огонёк, подперев правой рукой щёку. Пальцами левой он заигрывал с трепещущим пламенем свечи. По стенам темницы плясали тени. Рядом заплакал грудничок. Ярослав глянул Огоньку в глаза.
— Что случилось?
— Да ничё, — эхом отозвался Огонёк. — Странный ты сегодня какой-то… Может тебя Жижик укусил? Он ведь может заразным быть.
— Какой Жижик? — не понял Ярослав.
Огонёк покрутил пальцем у виска: мол, тю-тю. Соскочил с лавки и тут же растворился в темноте.
— Эй, постой! — окликнул его Ярослав, но безрезультатно.
Откуда не возьмись, на одной ноге прискакала Ксанка.
— Чего вытаращился? — спросила она, сматывая прыгалки.
— Откуда ты их взяла? — ошарашено спросил Ярослав.
— Нашла, — Ксанка показала язык и была такова: видимо испугалась, что отнимут.
Ярослав вздохнул.
За спиной замерли шаги.
— Поможешь?
Ярослав резко обернулся.
Девочка с косой улыбнулась. Откинула свободной рукой локон со лба. Мимолётным движением отправила его за ухо.
— Вот, — она протянула помятую бадью. — Надо бы на окно выставить, за решётку. Кажется, будет дождь.
— Откуда ты знаешь?
Девочка пожала плечами.
— Я же сказала, что кажется. Пойдём, а то мне одной не дотянуться.
Ярослав глупо кивнул. Он знал эту девочку. Он уже её видел. Но вот только где?
Они прошли по деревянному настилу к кирпичной стене. Проход был узким, а оттого рука девочки то и дело касалась руки Ярослава. В груди кольнуло. Ярослав замер.
— Ты чего? — обернулась девочка. — Что-то не так?..
Ярослав пожал плечами.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Девочка, такое ощущение, совсем не удивилась.
— Для тебя это так важно?
Ярослав кивнул.
— Тимиана.
Ярослав почувствовал, как подкашиваются ноги. Не понимая, что такое делает, он сунул руку в карман. Сжал пальцы в кулак.
— Вот.
— Что это?
Ярослав разжал кулак.
— Заколка?.. — удивилась Тимка. — Но зачем?
Ярослав проглотил ком в горле.
