Кэт Адамс - Песнь демона
Ясное дело: того, с кем следовало поквитаться, наглая баба не нашла, потому что призраки невидимы. С изумлением я поняла, что это не Вики, хотя энергии было истрачено немало. Призрак был гораздо более миниатюрен.
Мама встретилась со мной взглядом, и… ничего. Моя мать не узнавала меня. Ее взгляд напугал меня больше призрака, кружащего над нами. Ее словно заперли внутри себя. Я почувствовала ее страх и отчаяние. Они налетели на меня, как порыв ледяного ветра. Но ничто из этих чувств не отражалось в ее лице, в языке жестов.
— Айви? — прошептала я, помогая матери встать на ноги.
Лампы в светильниках мигнули один раз.
Желтоволосая баба, видимо, решила, что ее все-таки отшвырнула моя мать, потому что она решительно направилась в нашу сторону. Я была готова встать на ее пути, но невидимая сила снова отшвырнула ее в угол. И вновь никто не пришел ей на помощь, но на этот раз она злобно прищурилась и уставилась на мою мать — видимо, заподозрила, что та действует на нее телекинезом.
— Ты… охраняешьмаму?
Свет снова мигнул, и все посмотрели наверх и по сторонам. Ух ты. Я не знала, что Айви способна истратить так много энергии за один раз. Но теперь стало ясно, почему Вики толком не смогла объяснить мне, как дела у Айви. В тюремной обстановке дух моей покойной сестренки, судя по всему, выбивался из сил на каждом углу. С одной стороны, меня порадовало то, что рядом с моей матерью находится кто-то, кому можно доверять, но с другой — как ужасно было то, что маме явно требовалась помощь.
Я подвела маму к столу и усадила ее на стул. Бабушка, печально кивая головой, прикоснулась к руке дочери.
— Я хотела, чтобы ты увидела это, Селия. Не знаю, что с ней стряслось. Тут божатся, что не дают ей никаких лекарств, что никто ее не бьет. Но ты погляди на нее. Что они сотворили с моей девочкой?
В уголках глаз бабушки заблестели слезы. У меня тоже глаза заволокло слезами. Похоже, я понимала, что происходит, но это испугало меня больше, чем если бы мою мать кто-то бил. Я подвела пальцы под ее подбородок и повернула ее голову ко мне.
— С днем рождения, мама. Это я, Селия. Ты меня слышишь?
Я произносила слова вслух и одновременно отправляла их телепатически, в сознание матери. Но она молчала. Похоже, у нее в голове никого не было дома.
Взгляд матери был блуждающим, она смотрела куда-то в пространство, за мое плечо. А я устремила взгляд на мерцающее облачко под потолком.
— Может быть, кто-то причинил ей боль до того, как ты здесь оказалась? Ты здесь поэтому?
Флуоресцентные лампы под потолком мигнули раз… и еще раз.
Нет? Я недоуменно нахмурилась. В этот момент с другой стороны зала кто-то крикнул:
— Да почините вы чертов свет! У меня уже башка разболелась. Мигает и мигает!
— С кем ты разговариваешь, Селия? — спросила бабушка почти шепотом, будто боялась, что нас подслушивают.
— Это Айви, — ответила я с улыбкой так же тихо. — Она здесь и присматривает за мамой.
Я поняла, почему бабушка заговорила шепотом. Мы начали привлекать к себе излишнее внимание. Охранница, стоявшая у двери, шагнула ближе к нам, в нашу сторону повернулись две видеокамеры. А мне и так уже досталось от охраны на входе. Бледная кожа и клыки порядком напугали стражей порядка, хотя и приехала на встречу с матерью в разгар дня, при свете солнца, и благополучно миновала наружный и внутренний магический периметр. Я даже прошла испытание святой водой, и к моему запястью приложили распятие. Но, несмотря на это, охранники все равно психовали. А если теперь и дальше все будет идти в таком ключе, у меня было немало шансов оказаться в камере по соседству с матерью.
— Ох, детка, это не очень хорошо. Айви — ребенок. А здесь творится такое… чего бы ей не следовало видеть.
— Все нормально, бабуля. Она помогаетмаме. На самом деле она оберегает маму от других женщин. И я не думаю, что ей можно это запретить.
Я не стала говорить о том, что Айви и при жизни успела повидать много такого, чего ей видеть не следовало бы. После того как нас бросил отец, мама почти все время, пока мы были маленькие, пила, принимала наркотики и спала с кем попало.
В общем, я промолчала, встала и подошла к охраннице, стоявшей около двери.
— Прошу прощения. Скажите, как мне поговорить со здешним врачом или медсестрой? Мне кажется, что моя мать плохо реагирует на прописанные ей лекарства.
Я решила, что будет лучше сказать так, чем озвучить то, о чем я догадывалась. Скорее всего, моя мать страдала в тюрьме из-за своей сиренской крови. Здесь она не могла видеть океан. Решить эту проблему было не так-то просто. Но мне не хотелось публично заявлять о том, что в жилах моей матери течет сиренская кровь — особенно после суда надо мной, получившего большую огласку.
Охранница была средних лет, плечистая, темнокожая, с длинными волосами, собранными на затылке в пучок. Она была настолько ниже меня ростом, что ее глаза находились на уровне моей шеи, но я сразу поняла: она быстро покажет мне, кто в доме хозяин, если я перейду черту. Стоило ей разжать губы, и я виртуально переместилась из Калифорнии строго на юг от линии Мэйсона-Диксона. [7]
— Остынь, — сурово посоветовала мне охранница. — Твоя мамочка начала это творить сама по себе. Все, что касается лекарств, в ее блоке контролирую лично я, и я гарантирую, что она не слопала ни одной таблетки. Но я тоже за нее тревожусь. Это место не для нее. Она сдает быстрее других. Я такого сроду не видела. Она словно тает на глазах и вот-вот присоединится к этой своей милой малютке на том свете.
Спокойствие охранницы и то, что она знала об Айви, испугало меня не на шутку.
— Вы видите призрака?
— Да, черт побери, вижу. Женщины в нашем роду — все до одной медиумы, еще со времен Северной Агрессии.
Признаться, я еще ни разу не слышала, чтобы так называли Гражданскую войну… правда, кажется, что-то такое нам говорили в университете.
— Вы-то, небось, видите искрящееся маленькое облачко, да?
Я кивнула.
— А я вижу худенькую малышку лет восьми с длинными волосами и грустными глазами. Но она очень решительная. Никому не даст в обиду свою мамочку. — Охранница кивком указала на бабу с желтыми дредами. — И я ей мешать не стану. В инструкции ничего не сказано про то, что я обязана мешать ангелу-хранителю охранять человека.
Несмотря на грубую речь, я была согласна с охранницей.
— Она много пила. Это могло как-то повлиять?
Охранница пожала плечами.
— По идее, за первую неделю весь алкоголь должен был выветриться. Я никогда не говорю «никогда», но я такого сроду не видела.
