Джон Руссо - Нелюди
Уже в самолете у нее вновь вспыхнула надежда на то, что пока животные аппетиты Чу не будут удовлетворены до конца, он оставит ее в живых. И она будет среди заложников его любимицей. В сущности, Элизабет верила, что ее выделили для какой-то особой роли, посадив отдельно от других пленников, которых согнали в одну кучу.
Захваченные сидели в оцепенении, неестественно тихо, боясь сделать лишнее движение или издать какой-нибудь звук, который мог бы привлечь внимание охранников. Некоторые про себя молились. Несмотря на обещание отпустить их в Гаване, многие сильно сомневались в том, что когда-нибудь вновь увидят своих родных и друзей. Они с ужасом сознавали, что каждая секунда полета приближает момент окончательного определения их судьбы.
Двое охранников — солдаты из Зеленой бригады, одетые в рубашки с короткими рукавами и выцветшие джинсы — расположились друг против друга на расстоянии семи рядов кресел так, чтобы в случае чего могли легко перестрелять всех заложниковв перекрестным огнем из автоматов. Кроме того, они были вооружены автоматическими пистолетами 45-го калибра, которые держали на поясе в зеленых брезентовых кобурах, и обвешаны патронташами и ручными гранатами. Оба выглядели очень усталыми и раздраженными. Накануне они не спали целую ночь, их постоянно беспокоили полицейские и ФБР. От такого напряжения глаза их припухли и налились кровью, а пальцы прямо-таки чесались на спусковых крючках.
Элизабет Стоддард провела языком по пересохшим губам. Она всегда испытывала недоверие к людям ниже ее по положению. И теперь ее беспокоило, что кто-нибудь из заложников может сделать какую-то глупость, в результате которой в беде окажутся все, и она в том числе. Она сидела прямо, не решаясь повернуть голову и посмотреть через плечо или по сторонам. Элизабет давно уже поняла, что сейчас надо вести себя как можно послушнее. Ей вовсе не хотелось оказаться в пределах зоны перекрестного огня стражников в том случае, если чье-нибудь неосторожное движение спровоцирует стрельбу.
Голубые шторки над левым проходом салона раздвинулись, и все заложники затаили дыхание. К ним направлялся полковник Чу. Со змейкой на рукаве и золотым орлом на берете, этот худощавый человечек, одетый в форму защитного цвета, сейчас расхаживал с такой наглой ухмылкой, будто это не он еще совсем недавно сам сидел в тюрьме и испытывал на себе все «прелести» пребывания в роли жертвы.
Элизабет Стоддард подняла глаза и соблазнительно улыбнулась, когда он медленно проходил мимо нее. Ведь всего лишь несколько часов тому назад она сделала все возможное, чтобы наилучшим образом угодить ему в сексе. И теперь Элизабет старалась поверить в то, что полковнику и сейчас еще хочется близости с ней, хотя бы немного. В конце концов, десятки мужчин, гораздо богаче и могущественнее этого Чу, влюблялись в нее до потери разума.
Он остановился возле нее и вынул из кобуры пистолет.
— Пойдем со мной, Элизабет, — тихо приказал он.
Во рту у нее пересохло. Подбородок задрожал, и улыбка разом сошла с лица. Элизабет попыталась встать, но колени ее ослабли и она упала назад, однако быстро поднялась, ухватившись за спинку переднего кресла.
— Не бойся, — сказал Чу странным и неприятным тоном. — Мы решили поместить одного из заложников в кабине пилотов, на тот случай, если они попытаются выкинуть какой-нибудь фокус.
Нетвердой походкой Элизабет направилась по проходу впереди Чу, — его пистолет упирался ей в спину каждый раз, когда она спотыкалась на своих ватных ногах и отшатывалась назад. Ей очень хотелось думать, что она все еще находится в безопасности. Объяснение Чу насчет заложника в кабине у летчиков казалось ей вполне разумным. Но она также знала, что людям, отправляющимся в газовые камеры, нацисты часто говорили, что их ведут принимать душ.
Чу подтолкнул Элизабет вперед к лестнице в верхний салон первого класса и повел мимо рядов солдат Зеленой бригады. Некоторые из них тихим шепотом беседовали, другие играли в карты, используя вместо столов подносы, а некоторые просто спали, устав от всего. Когда Элизабет поравнялась с генералом Кинтеем и полковником Мао, те даже не подняли на нее глаза, может быть, они не обращают на нее внимания, потому что она уже обречена? Может, она просто перестала для них существовать, раз приговор уже вынесен? Несмотря на то, что в спину ей упирался холодный пистолет Чу, Элизабет повернулась к ним лицом. Ей хотелось заговорить с ними смело и спокойно, но вместо этого из горла у нее вырвался лишь сухой, хриплый шепот:
— Мой муж заплатит за меня миллионы. Вам было бы разумней выбрать кого-то другого. Какая польза от меня мертвой?
Кинтей лишь мрачно посмотрел на нее и криво усмехнулся.
— А ваш муж ничего и не узнает, — злорадно улыбнулась полковник Мао. — Мы ему скажем, что вы живы.
Полковник Чу протолкнул ее вперед через открытую дверь пилотской кабины. Ее отчаяние было теперь безграничным. Наконец она поняла, что никакая сила не может уже ее спасти. Ни красота, ни сексуальная привлекательность, ни даже деньги. Раз эти люди задумали что-то с ней сделать, то непременно приведут свой план в исполнение.
Глаза Элизабет были полны слез, сквозь которые она разглядела затылки командира и второго пилота, бесчисленные приборы, кнопки и рычаги управления и двух охранников — Фейган и Хольца. А потом ее взору предстал сказочный вид синего неба с пушистыми белыми облаками, которых она, может быть, никогда уже больше не увидит с земли. Элизабет безвольно опустилась на колени и обхватила руками ноги Чу, умоляя его:
— Спасите меня… пожалуйста… спасите меня… — Она громко рыдала. — Я сделаю все, что вы захотите… Я буду вашей женщиной.
— Ты должна понять, крошка, — произнес полковник Чу с некоторым оттенком сочувствия, — что ты хороша в постели, но вряд ли годишься в сестры революции.
С этими словами он поднял руку с пистолетом вверх и с размаху ударил ее ручкой по голове. Элизабет потеряла сознание.
Ларри Уорнер и Дэйв Райс наблюдали за этим с внешним спокойствием, но внутренне они были напряжены до предела и ожидали начала какого-нибудь замешательства, которым смогли бы воспользоваться. Если внимание террористов, особенно Фейган и Хольца, будет отвлечено, они смогут незаметно начать набор высоты.
В кабину вошел генерал Кинтей. Он посмотрел на женщину, лежащую лицом вниз у ног полковника Чу. Ее светлые волосы были запачканы кровью, вытекающей из того места, куда пришелся удар.
Окинув мрачным взглядом Уорнера и Райса, Кинтей произнес:
— Мы не испытываем угрызений совести, приговаривая наших врагов к смертной казни. Но, может быть, вы сомневаетесь в этом?
