Эрик Хелм - Уцелевший
Де Ришло был далеко не молод, но не задумываясь отдал бы пять лет оставшейся жизни за уверенность, что американец тоже упрямо смотрит в навощенные доски пола — оцепеневший, однако пассивно противостоящий страшной твари. Вибрации ненависти, источаемые пентаграммой, струились по комнате упругими волнами. Шестым чувством герцог ощутил: ван Рин уже встретился глазами с чудовищем и оказался в его власти.
Первое движение Рекса герцог не услышал, а тоже почувствовал. Следующий шаг оказался уже громок и отчетлив. Американец приближался к пентаграмме. Дрожащие губы де Ришло медленно разомкнулись и герцог начал бормотать непонятные фразы на древнеперсидском, греческом и арамейском, всплывавшие в лютую минуту из памяти, отлично тренированной долгими усердными занятиями. Француз призывал на помощь Силы Света, просил защиты, помощи, наставления.
— Свастика, — молвил откуда-то издалека серебристый, невыразимо ясный, слегка встревоженный голос.
Герцог молниеносно вспомнил.
Символ, срезанный Максом с шеи Саймона Аарона, покоился в жилетном кармане де Ришло, точно дожидаясь минуты, когда положение станет критическим.
Сухие длинные пальцы сомкнулись на золотом талисмане. Рука метнулась вперед. Свастика блеснула в зловещем фиолетовом свете и с безукоризненной точностью, словно правила полет сама, упала в центре колдовского круга.
Пронзительный вопль, скрежещущий вой, полный боли и бессильной ярости, сотряс обсерваторию. Казалось, ревет исполинский хищник, припеченный белым от жара железом. Снова затлели нити накала в электролампах, мигнули, угасли, опять мигнули — две могучих силы боролись поблизости; одна спасала угодивших в беду, а другая стремилась поглотить и сгубить.
Холодные воздушные токи улеглись так же внезапно, как и возникли. Казалось, в комнате неожиданно затопили огромную печь.
Потусторонний крик еще не успел умолкнуть, а герцог уже стиснул запястье Рекса и ринулся ко входной двери. Мгновение спустя оба товарища, уже по-настоящему обезумевшие от напряжения и страха, катились вниз по ступеням, прыгая через три-четыре сразу.
На последнем отрезке Рекс поскользнулся и слетел по нижнему лестничному маршу на спине. Лишь изрядный акробатический опыт избавил американца от увечья. Герцог несся позади, побагровевший от напряжения, в расстегнутом, развевающемся плаще.
С обезьяньим проворством они вскарабкались по ветвям столетнего вяза, перевалили через стену, спрыгнули наземь, помчались по аллее со всей скоростью, на какую способны были подгибавшиеся ноги, пока не достигли дружелюбно светившегося в переулке фонаря.
Дыхание де Ришло вырывалось из груди с шумом, похожим на пыхтение стоящего под парами локомотива. Давненько не занимался герцог столь изнурительными физическими упражнениями. Его лицо начинало медленно сереть.
Рекс обнаружил, что жесткий крахмальный воротничок набряк потом и превратился в тряпку. Рубаху, насквозь пропитавшуюся влагой, впору было снять и выжать. Отличный спортсмен, американец не мог так разгорячиться после двухминутного бега с незначительными препятствиями. Ван Рина покрывал не жаркий пот усталого бегуна, а холодная, липкая испарина смертельно ужаснувшегося человека.
И все же первым оправился Рекс.
— Господи помилуй, герцог!..
Тот кивнул, еще не в силах отвечать.
— Беру назад все, что болтал до сих пор, — торопливо заявил Рекс. — В жизни своей не пугался по-настоящему, сами знаете, — но это же было адское страшилище!
Герцог опять кивнул.
— Теперь я понимаю слово «паника», — выдавил ван Рин.
— Я... тоже... ударился в панику... под конец, — выдохнул де Ришло. — Не смог совладать со страхом... Не следовало приводить тебя в это место.
Они заторопились по улице, стремясь побыстрее отдалиться от осветившегося электричеством, но выглядевшим куда более грозным, нежели прежде, дома.
— Убрались в целости и сохранности — вот и ладно, — произнес уже окончательно пришедший в себя де Ришло. — Зато я наверняка знаю, кому противостал.
— Мы знаем, кому противостали. Мы оба.
Герцог ласково взял Рекса под руку:
— Значит, вдвоем и станем действовать.
У де Ришло и мысли не возникало торжествовать. Он был бесконечно далек от желания напомнить: «а что я говорил?» Напротив, пожилой француз жалел о собственной нетерпеливости, разбуженной Рексовым недоверием. В конечном счете, большинство людей рассматривают поклонение дьяволу как средневековую легенду, рожденную темными, суеверными умами предков. Ожидать, чтобы Рекс немедленно отказался от убеждений, в которых воспитывался и рос, означало бы требовать невозможного. Но теперь, когда молодой американец удостоверился в обратном, когда он сам едва не принял участь куда горшую смерти, де Ришло понимал: содействие Рекса будет сознательным, искренним и оттого вдесятеро более ценным. Прямо на Сент-Джонс Вуд-Роуд они остановили такси — прежний водитель, разумеется, не дождался ночных гуляк и уехал. По дороге домой де Ришло подробнейшим образом допросил Рекса о форме, которую приняло возникшее среди обсерватории страшилище. Выслушав отчет ван Рина, герцог закивал головой:
— Вне сомнения, черный прихвостень Мокаты.
— Вы говорили, он... как это?..
— Мальгаш. Странный народ. Полукровки, помесь негров и полинезийцев. Много столетий назад состоялось великое переселение народов с Островов Южных Морей на Восточно-Африканское побережье через Малайский полуостров и Цейлон[7]. Кажется невероятным, однако люди пересекли пятнадцать тысяч миль открытого океана в утлых челнах. Большинство осело на Мадагаскаре, где смешалось с местным населением и породило племя, вобравшее, как ни печально говорить об этом, худшие свойства обеих рас.
— На Мадагаскаре и возникло ву-ду?
— Да. Возможно, слуга Мокаты — просто колдун... А возможно...
Герцог умолк.
Такси подкатило к дому.
* * *
Войдя в просторную библиотеку, Рекс поглядел на часы и увидел, что стрелки показывают четверть четвертого. Ни молодому американцу, привыкшему засиживаться в клубах и барах до самого закрытия, ни герцогу, обычно работавшему по ночам, время не показалось чересчур поздним. Де Ришло вообще полагал предрассветную пору подходящей для искренних и долгих бесед, когда люди становятся откровенны и говорят о наиболее интересном для них и друзей. Но и ван Рин, и герцог были совершенно измотаны страшным приключением.
Оба рухнули в кресла. Рекс, не подымаясь, поворошил кочергой тлеющие угли камина, де Ришло устало смешал два коктейля и поднял крышку, лежавшую на блюде с бутербродами, которые Макс неукоснительно оставлял хозяину перед тем как лечь.
