Гай Смит - Кукла маниту
Именно это и нужно было Ровене.
Они пересекли улицу и присоединились к плотно сбитой очереди, где каждый пытался укрыться от дождя за телами соседей.
Лиз застонала, вспомнив, что в пятницу сделала перманент — теперь ее прическа превратится в мокрую рыжую копну. Все идет к тому, что эти выходные запомнятся ей надолго. За ремонт коробки передач с Роя наверняка сдерут три шкуры, но самое худшее, если придется расстаться с машиной до конца недели. Тогда они будут вынуждены слоняться по городу, тратя деньги на мороженое в утренние часы или кофе, которого совсем не хочется.
Ее мысли переключились на Роя. До чего же легко он оставил свои мечты и амбиции, пойдя к Бэлфуру и Врену в мальчики для битья! Вот причина разлада в семье.
Глядя в пасмурное небо, Лиз на несколько секунд забыла о Ровене.
Отойдя на цыпочках от очереди, девочка припустила со всех ног, как на пятидесятиметровке в школьном дворе. Она смешалась с толпой понурых курортников и перешла на шаг, пряча Куколку под анораком, чтобы не намок. На него она полагалась почти как на Джейн, которую надо было разыскать как можно скорее. Меньше чем за пять минут она добралась до ярмарки. Скоро мама спохватится. Она знает, где искать Ровену. Но пока разыщет, пройдет время.
Кругом было много полицейских, но девочка не обращала на них внимания, высматривая шатер гадалки. Увидев его, с облегчением вздохнула и снова побежала. Спустя несколько минут она остановилась, наткнувшись на невидимое препятствие — запахнутый, завязанный на ремешки полог. Джейн в шатре не было.
Отчаяние перешло в панику. Ровена беспомощно озиралась; наконец сквозь смятение и страх пробилась спасительная идея. Ровена знала, где живет ее подружка — в доме-фургоне, ярдах в пятидесяти от аттракционов. Должно быть, Джейн там.
Всхлипнув, Ровена побежала и вскоре увидела дом-фургон с обшарпанными, изъеденными ржавчиной стенами и грязными окнами. Поднялась по короткой алюминиевой лесенке, постучала в дверь.
— Джейн! Это я! Я хочу тебе помочь!
Тишина. Слуховые аппаратики не уловили никакого движения за дверью. Ровена подергала дверную ручку — тщетно. Она заплакала.
— Эй! — проник в ее уши гнусавый голос. Она обернулась к высокому угловатому мужчине с сердитым лицом. К его тонкой нижней губе, как раз посередине рта, прилип окурок сигары. — Ты куда?
— К Джейн! — пискнула Ровена. — Я хочу к Джейн!
— Ну-ка, брысь! — Он потряс кулаком. — Джейн здесь нет. Поди прочь!
Ровена медленно спустилась с лесенки. Этот человек ей не нравился, и не только потому, что кричал на нее. Его глаза! По всему видно, он не любит детей. Кроме того, в его голосе и поведении сквозит ревность. Он не хочет, чтобы Ровена встречалась с гадалкой. Как будто Джейн — его собственность!
Отойдя от фургона, Ровена остановилась и проводила Шэфера взглядом. Итак, ясно: Джейн здесь нет. Но где она может быть? Возможно, позже она вернется либо в фургон, либо в шатер. Но до тех пор мать может найти Ровену. Если это случится, ее уведут с ярмарки, не позволив встретиться с индианкой. Остается только одно: спрятаться.
Ровена затравленно огляделась. Наверное, так чувствует себя зверь, на которого идет охота: беда может прийти с любой стороны, при первом признаке погони надо срываться с места и удирать. Но никто, похоже, не смотрел на нее. Никому не было дела до маленькой девочки. Ей стало одиноко.
Через несколько минут она поняла, как непросто спрятаться на этой ярмарке. Карусели для этого не годятся — во-первых, родители первым делом ищут там потерявшихся детей, во-вторых, долго на карусели не прокатаешься, очень ух это накладно.
Ровена шла, оглядываясь по сторонам. По сравнению с обычными, «средними» детьми она была очень впечатлительна и наблюдательна — очевидно, этим природа компенсировала ей заточение в мире тишины. Кроме того, Ровена отличалась сообразительностью, и выражалось это не только в том, что она опережала одноклассников в чтении по губам. Многие взрослые отмечали ее пытливый ум и ненасытное любопытство.
Прочитав вывеску «ПОЕЗД ПРИЗРАКОВ», она поняла первое слово. Второе не играло роли, как и слова «ВСЕ УЖАСЫ ПОТУСТОРОННЕГО МИРА». Поезд въедет в ворота, на несколько минут пропадет из виду и появится вновь. Пятьдесят пенсов — это, конечно, дорого, половина ее карманных денег, но ведь и случай особый. Возможно, за воротами ей удастся спрыгнуть на ходу и спрятаться.
Ровена поднялась на деревянную платформу. Больше на ней никого не было, и это показалось странным, поскольку на все остальные аттракционы желающие буквально ломились. Неважно. Чем меньше пассажиров, тем лучше.
Ступни ощутили вибрацию — приближался поезд. От удара переднего из трех вагончиков без крыш распахнулись ворота. Над панелью управления сгорбился машинист с ничего не выражающим лицом. Из-под огромной фуражки, нахлобученной на его уши, выбивались грязные патлы. Пассажиров было пятеро: две девочки лет двенадцати-тринадцати, судорожно вцепившиеся друг в дружку, и пожилая супружеская чета с перепуганным до полусмерти мальчишкой примерно тех же лет, что и Ровена. Зажмурив глаза, мальчик сидел между родителями.
Поезд остановился. Машинист не оборачивался, словно не хотел встречаться взглядом с пассажирами. Держась за руки, девочки вышли на платформу и бросились бежать. («В туалет», — решила Ровена). Придерживая сына за плечи, мужчина повернулся к машинисту и открыл было рот, но жена потянула его за рукав.
— Джордж, не заводись, не поможет. Ничего, все будет в порядке.
У Ровены закружилась голова, к сердцу подступил холод. Но она решила сесть на поезд. Это было необходимо.
В одной руке она сжимала пятьдесят пенсов, другой придерживала Куколку под полой незастегнутого анорака. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь его увидел — не дай Бог, украдут. Куколка — ее личный амулет… Внезапно, забыв об испуганных пассажирах и угрюмом машинисте, она уставилась на деревянные ворота. На них было изображено лицо: длинные, спадающие на лоб пряди волос, огромный нос, похожий на ястребиный клюв, щелочка рта. И глаза — темные, жуткие, поблескивающие влагой в глубине черных глазниц.
Ровена похолодела: это лицо она знала не хуже собственного отражения в зеркале. Куколка!
Сзади кто-то прикоснулся к ее плечу, и она подпрыгнула от неожиданности.
— Проснись, малявка. — В грязной руке машинист держал рулончик билетов. — Я не могу торчать здесь весь день.
Он не заметил слуховых аппаратиков. Да если бы и заметил, это не помешало бы ему выдернуть монетку из пальцев девочки и опустить в собственный карман, не дав взамен билета.
