Ширли Джексон - Призрак дома на холме
— Только ничего не трогай, — предупредила Теодора. — Ты прекрасно знаешь, что тарелки должны стоять на полке. Слушай, неужто она и впрямь собралась готовить нам суфле? Тут совершенно точно форма для суфле, яйца и сыр…
— Чудесная кухня, — сказала Элинор. — У мамы в доме кухня была темная и тесная, а вся еда получалась бледная и безвкусная.
— А твоя кухня? — рассеянно спросила Теодора. — В твоей квартирке? Элинор, погляди на двери.
— Я не умею готовить суфле, — сказала Элинор.
— Смотри. Вот дверь на террасу, вот на лестницу, ведущую вниз — надо полагать, в погреб. Следующая опять на террасу, потом на лестницу, по которой поднялась миссис Дадли, и…
— Опять на террасу, — сообщила Элинор, открывая дверь. — Три двери на террасу из одной кухни.
— А дальше еще две: в буфетную и в столовую. Наша добрейшая миссис Дадли любит двери, а? И уж точно, — тут их глаза встретились, — здесь с каждой стороны по выходу. Очень удобно, если спешишь убраться с кухни.
Элинор резко повернулась и вышла на террасу.
— Интересно, не поручила ли она Дадли прорубить для нее лишнюю дверь? И насколько ей спокойно в кухне, когда дверь за спиной может в любую минуту открыться? И вообще, что за гости ее там навещают, если ей нужна дверь везде, куда она может метнуться?
— Заткнись, — дружелюбно попросила Теодора. — Всем известно, что у нервной кухарки суфле не получится, а она наверняка подслушивает на лестнице. Давай выйдем через любую из дверей. И придвинем что-нибудь, чтобы не закрылась.
Люк с доктором стояли на террасе и смотрели на лужайку. Парадная дверь была неожиданно близко, в нескольких шагах от них. Холмы, серые и блеклые за дождем, казалось, нависали прямо над головой. Идя вдоль террасы, Элинор подумала, что впервые видит дом, полностью взятый в кольцо. Как будто стянутый очень тугим поясом. Интересно, если убрать террасу, дом развалится? Она сделала почти полный круг и тут увидела башню. Серая каменная громада, плотно вжатая в дощатую стену и притиснутая вездесущей террасой, словно выпрыгнула из-за угла без всякого предупреждения. Ужасно, мелькнула у Элинор первая мысль, и тут же пришла вторая: если дом сгорит, башня останется стоять над руинами, серая и неприступная, напоминая людям, что к Хилл-хаусу, даже разрушенному, приближаться нельзя. Возможно, кое-где камни выпадут, так что летучие мыши и совы будут залетать внутрь и гнездиться среди книг. Примерно на середине высоты начинались окна со скошенными проемами-бойницами, и Элинор гадала, какою это, смотреть из них, и еще — почему она не смогла войти в башню. Я никогда не посмотрю из этих окон, подумала она, и попыталась вообразить узкую винтовую лестницу, уходящую кругами вверх и вверх. Башня заканчивалась конической деревянной крышей, увенчанной деревянным же шпилем. В другом доме она выглядела бы смешно, однако здесь, в Хилл-хаусе, была неотъемлемой частью общего замысла. Башня злорадно ждала, пока кто-то маленький выберется через окошко на покатую крышу, ухватится за шпиль, привяжет веревку…
— Ты упадешь, — сказал Люк.
Элинор ойкнула. Она с трудом оторвала взгляд от башни и обнаружила, что сильно отклонилась назад, держась за перила террасы.
— Не доверяй своему чувству равновесия в моем очаровательном Хилл-хаусе, — продолжал Люк.
Она глубоко вдохнула, и тут доски ушли у нее из-под ног. Люк подхватил Элинор и держал, покуда она силилась восстановить равновесие в мире, где лужайка и деревья как будто стояли под углом, а небо шло кругом и заваливалось вбок.
— Элинор? — произнесла рядом Теодора. Слышались быстрые шаги доктора — он бежал к ним по террасе.
— От этого подлого дома только и жди подвоха, — сказал Люк.
— Элинор? — спросил доктор.
— Все хорошо. — Элинор тряхнула головой. Ее еще немного шатало. — Я откинулась, чтобы разглядеть крышу башни, и у меня поплыло перед глазами.
— Она стояла почти под сорок пять градусов, когда я ее подхватил, — сказал Люк.
— У меня сегодня раз или два было такое чувство, — сообщила Теодора, — будто я иду по стене.
— Отведите ее в дом, — распорядился доктор. — Внутри на самом деле гораздо легче.
— Правда, все уже прошло, — смущенно забормотала Элинор.
Она медленными, неуверенными шагами добралась до парадной двери, которая оказалась закрытой.
— Мы вроде бы ее подперли. — Голос Элинор дрогнул.
Доктор вышел вперед и толкнул тяжелую дверь. Вестибюль за время их отсутствия вернулся в исходное состояние: все двери, которые они оставили нараспашку, были аккуратно закрыты. Когда доктор распахнул дверь в бильярдную, то стало видно, что и дверь в столовую захлопнута, а стул, которым они ее придвинули, стоит на прежнем месте у стены. В будуаре и в гостиной, в салоне и в оранжерее двери и окна были закрыты, шторы задернуты. Повсюду вновь воцарилась тьма.
— Это миссис Дадли, — сказала Теодора, плетясь за доктором и Люком, которые быстро переходили из комнаты в комнату, распахивая и припирая двери, рывком отодвигая шторы и впуская в дом теплый сырой воздух. — Вчера миссис Дадли закрыла дверь, как только мы с Элинор отошли, потому что предпочитает закрывать их, не дожидаясь, пока они захлопнутся беспричинно. Двери должны быть закрыты, и окна должны быть закрыты, и тарелки должны быть на полках…
Она залилась дурацким смехом. Доктор обернулся к ней и раздраженно нахмурил брови.
— Миссис Дадли надо запомнить свое место. Иначе я сам приколочу двери гвоздями, чтобы не захлопывались.
Доктор свернул к проходу, ведущему в будуар, и с грохотом шваркнул дверью о стену.
— Главное, не выходить из себя, — добавил он, злобно пиная дверь.
— Херес в салоне перед ланчем, — дружески предложил Люк. — Дамы, прошу.
2— Миссис Дадли, — сказал доктор, откладывая вилку, — суфле вам удалось.
Экономка мельком взглянула на него и ушла на кухню с пустым блюдом.
Доктор вздохнул и устало повел плечами.
— После вчерашнего ночного бодрствования мне надо вздремнуть днем, а вам, — обратился он к Элинор, — хорошо бы полежать часок. Возможно, всем нам не помешает регулярный дневной отдых.
— Ясно, — весело ответила Теодора. — Заведу себе привычку спать после ланча. Дома она может показаться странной, но тогда я объясню, что такое расписание было у нас в Хилл-хаусе.
— Допускаю, что мы не будем высыпаться по ночам, — сказал доктор, и едва ощутимый холодок пробежал над столом, приглушив блеск серебра и яркие цвета фарфора: легкое облачко, которое проплыло по комнате и привело за собой миссис Дадли.
— Без пяти два, — сказала она.
