Александр Варго - Электрик
Света хотела закричать, но из ее рта вылетел только сдавленный стон. Она с ужасом поняла, что возбуждение никуда не делось, наоборот, только усилилось. Она еще раз вскрикнула и, перед тем как умереть, кончила.
Массажер упал в лужу крови у кресла. В луже, словно на листе бумаги, начали появляться буквы: «Шобаке шобачья шмерть».
Потом надпись колыхнулась и исчезла. Будто человеку, написавшему это, что-то не понравилось, и он со злостью стер проклятые буквы.
* * *«Неустрашимые». Странное слово, крутящееся в голове. Паровоз осмотрелся. Эта комната была в его сне. Во сне и… Вова почему-то думал, что он уже был здесь. Как минимум один раз. Он мотнул головой и посмотрел на протянутую в его сторону руку Сергея Львовича. Заметив в ней стакан с самогоном, усмехнулся и принял. Он не помнил, сколько уже выпито, но спать Паровоз хотел очень. Он бы непременно и уснул, если бы Добряк не начал рассказывать об обитателе этого странного помещения.
– Вот так-то, паря. Значит, электриком в клубе был Сашка Мансур. Он и на фабрике какое-то время трудился. Трудился, хм… Как оказалось, этот на первый взгляд милый человек был жестоким убийцей. Ты ж не думаешь, что этот стульчик, – старик погладил деревянные подлокотники, – для чтения газет?
Монотонный голос Добряка убаюкивал. Паровоз какое-то время удерживал налитые свинцом веки открытыми, но потом они опустились, и Владимир не смог удержать налетевший на него сон.
– Я туда не пойду… – мальчик лет десяти вырвался и отскочил в сторону.
– Можешь не ходить. – Высокий прыщавый паренек, который только что подпихивал младшего товарища к заброшенному клубу, сделал безразличный вид и добавил: – Ты просто не станешь одним из нас.
Остальные ребята закивали и отошли в сторону, тем самым выказав свое безразличие к происходящему.
Спасение пришло неожиданно.
– Вовка!
Мальчик повернулся. К нему подъехала на велосипеде Ленка из соседнего подъезда.
– Вовка, давай быстро домой. Отец тебя ищет.
– Ребята, давайте в другой раз, – едва скрывая радость, произнес Володя.
– Ну, в другой так в другой, – понимающе кивнул Гришка, самый старший из парней. Мол, порка отца куда как важнее вступления в клуб «Неустрашимых». Гришка знал по себе.
Вова сел на багажник Ленкиного велика, и они покатили с горки. Всю дорогу до дома он думал о вступлении в клуб. Ему было страшно. Единственным условием для вступления в «Неустрашимые» было посещение «Дома монстров». Но не просто зашел-вышел, а необходимо что-либо вынести оттуда. Хорошо, если ноги свои вынесешь из этого обиталища чудовищ. Придумал незамысловатый ритуал, естественно, Гришка Сычев. Ему было пятнадцать лет, он не боялся «Дома монстров». Хотя как знать. Вова не видел, чтобы Сычев заходил в клуб. Да и прохождение ритуала остальными членами клуба Вовка тоже ставил под сомнение. Наплевать. Чем дальше, тем больше он боялся, тем сильнее ему хотелось попасть в дом и принести им оттуда что-нибудь такое, от чего «Неустрашимым» по-настоящему станет страшно.
С этими мыслями он зашел в квартиру.
– Итак, молодой человек, – отец был зол, – вы осмелились ослушаться. – Он не спрашивал. Впрочем, как всегда, отец был прав. По крайней мере, он был в этом уверен.
– Пап, я только поднялся на холм с ребятами.
– Владимир! На холме разве нет того самого дома, о котором я тебе говорил?!
Стоя в углу за дверью, Вова укрепился в мысли, что хочет во что бы то ни стало попасть в «Дом монстров».
…Когда стемнело, Володя выскользнул из дома и направился к холму. Перед выходом обзвонил всех ребят из «Неустрашимых» – благо родители ушли к соседке. Через полчаса он стоял на пороге дома, так манившего всех местных ребят. Вова медленно прошел внутрь. Желание попасть в клуб «Неустрашимых» толкало мальчика вперед. Он взял с собой фонарик, поэтому, едва войдя в сгустившуюся тьму, включил его. Желтый круг выхватывал из темноты надписи, сделанные на потрескавшейся стене. Отвалившаяся штукатурка, битые стекла, бутылки и смятые жестяные банки щедро украшали коридоры дома.
Володя обошел первый этаж, то и дело вздрагивая от каждого шороха. Ему было очень страшно. Но он шел вперед, шел за тем предметом, который сделает его членом клуба «Неустрашимые». Конечно, он мог схватить что-нибудь у входа, например какую-нибудь банку из-под пива. Но Вова был уверен, что ему не поверят. Нужно было найти что-то такое… такое… что он не мог принести с собой. Но пока ничего такого ему не попадалось. Надо идти на второй этаж. Он встал перед лестницей. Желтый свет фонарика высвечивал гнилые перила и точно такие же, не отличающиеся новизной, ступени. Может, что там… Вдруг огромное существо с лысым хвостом запрыгнуло на ступеньку, обернулось на мальчика, сверкнуло красными глазами, оскалилось и продолжило свой путь.
Вова понял – это крыса, но такая огромная, что ему вдруг расхотелось идти наверх. Он вспомнил, что в третьей комнате справа стоит шкаф. Володя тогда побоялся в него заглядывать, но теперь… Лучше заглянуть в него, чем встретиться хоть еще с одной крысой.
Он быстро вернулся в комнату и вдруг услышал хриплые голоса и хруст штукатурки под ногами. Одно радовало – что это люди. Хорошие или плохие – это другой вопрос, но это точно были люди. Володя поспешил к покосившемуся шкафу у стены, единственному укрытию в этом доме. Мальчик быстро залез в пропахшее плесенью и мочой нутро, выключил фонарик и закрыл за собой дверь. В оставленную, чтобы не задохнуться, небольшую щель он увидел троих мужчин. Они хоть и отдаленно, но походили на мужчин. Но когда заговорил один из них, то Вова понял, что это женщина. Голос был хриплый, но все-таки женский.
Люди уселись вокруг деревянного ящика, перевернутого вверх дном. Четыре бутылки водки встали на крышку.
– О, мужики, гуляем! – воскликнула женщина.
– А ты как думала, – с вызовом произнес самый грязный и бородатый человек.
Один из них встал и развел костер. Минут через пять Вова уже мог видеть лица бродяг.
Мальчик вжимался в заднюю стенку – уж очень его пугала веселая компания. Грязные люди, не замечая ничего вокруг, выпивали и о чем-то громко разговаривали. Вова очень хотел домой, но не мог пошевелиться, не только из-за «монстров», сидевших в метре от него, но и из-за «Неустрашимых». Ведь если он выбежит сейчас без какого-либо доказательства присутствия в «Доме монстров», то никогда не станет одним из «Неустрашимых». Поэтому, сдерживая дыхание, Вова притаился в своем укрытии.
Наверное, он уснул, потому что, когда раздался крик, он вскочил. Сердце гулко билось. Он посмотрел в щель. Костер почти догорел, но даже этого света хватало, чтобы разглядеть картину, развернувшуюся на месте бывшей пирушки. Люди неподвижно лежали друг на друге, ящик – их стол – раздавлен, будто кто-то гигантский наступил на него. Над женщиной стоял лысый человек и отрезал ей голову.
– Тисэ, мысы, кот на крысэ, – шептал лысый и резал. – Засумите, он ушлысыт…
Мужчина выпрямился и поднял перед собой голову. Он посмотрел ей в глаза, плюнул в лицо и отбросил в сторону.
– Для «Неуштрасымых», – произнес мужчина и (на мгновение Володе показалось, что мужчина смотрит ему в глаза) взглянул на шкаф.
Когда шаги лысого затихли, Вовка медленно открыл дверь и ступил на хрустящие осколки стекла. Люди не шевелились. Вова быстро соображал, что можно взять и смотаться отсюда. Если до начала расправы над бомжами по комнате валялись пустые бутылки, то сейчас тут были только осколки. Володя даже и думать не хотел, как над ним будут издеваться «Неустрашимые», когда он выйдет из дома с осколком коричневатого стекла.
«Для «Неуштрасымых», – вспомнил слова убийцы мальчик. И тут он увидел то, что надо.
Володя с блаженной улыбкой вышел из дома, к клубу бежали «Неустрашимые» и их родители. Но когда они увидели, что держал мальчик в руке, все без исключения, даже отец Вовы, остановились. Володя тоже остановился. Потом подумал: возможно, «Неустрашимые» не видят, что он вынес из дома. Поэтому поднял руку с отрезанной головой бродяги перед собой. Голова плохо пахла; Вова скорчил гримасу, но он знал – теперь его точно примут в клуб «Неустрашимых».
Володя понял, что это очередной кошмар, еще до того, как проснулся. Глаза постепенно привыкали к темноте. На электрическом стуле спал Добряк. Металлическая чаша над головой подрагивала от нечастых подергиваний старика.
«Как он не боится сидеть на этой штуке?» – подумал Тутуев.
Он сам очень боялся подобных устройств. Да что там, подобных?! Вова и к телевизору подходил с опаской. Он даже изолированный провод, не включенный в сеть, брал в перчатках. Не в резиновых, но ему все равно, так было спокойней. Поэтому действия бомжа Володе казались не столько героическими, сколько безрассудными. Как и Сонькины. Он вспомнил ее танец. Груди, колышущиеся в свете настольной лампы. Танец был что надо, да и девочка первый сорт. На хрена она схватила гирлянду?! Ведь для Вовки электричество подобно ружью, висящему на стене в первом акте, – оно обязательно выстрелит. С Сонькой так и вышло…
