Наталья Игнатова - Смена климата
— Я сам могу…
— Не сомневаюсь. И не собираюсь тут мокнуть. Поехали.
Столько лет жить в Англии и ни разу не поводить «роллс-ройс» ручной сборки — где это видано? Раз уж случай представился, глупо его упускать.
* * *
— Тропка Дугварда? — спросил Хасан, аккуратно выводя машину к шоссе по раскисающей на глазах грунтовке.
— Она идет вдоль берега. Заканчивается смотровой площадкой. Там довольно живописно, если тебе нравятся скалы, обрывы, прибой и кораблекрушения. А, и вереск еще. Но вереск все любят, да? Не парься, — Заноза по-своему истолковал молчание Хасана, — никого он не собьет. По той дороге пятьдесят лет как ездить запрещено, и ограждения на площадке я разломал примерно тогда же. Вимез, знаешь, не первый венатор, который там по доске прогулялся.
— Билли Бонс, — хмыкнул Хасан.
— Джим Хокинс, — парировал Заноза, к его удивлению. — Но в молодости меня укусил Флинт.
— Во времена Джима Хокинса Флинт был уже мертв.
— Вот именно. Хотя… у тебя разве еще не появилось мысли, что покусать меня мог и попугай?
Приятно оказалось выяснить, что молодежь не чужда классике. По имеющимся у Хасана, непроверенным, но похожим на правду данным, Заноза был старше него. Получил афат в тот год, когда Хасан только родился. И, тем не менее, воспринимать его иначе, как тинейджера пока не получалось, а кто из нынешних тинейджеров хотя бы слышал о Стивенсоне?
Правда, в данный момент Заноза больше всего походил на капитана Крюка.
— Если со смотровой площадки регулярно падают автомобили, власти должны были позаботиться о том, чтобы на эту дорогу нельзя было выехать.
— А они насовсем падают, — Заноза беспечно пффыкнул, — бесследно. Там внизу что-то есть. Или чего-то наоборот нет. Оно называется Грот Спэйта, подводная пещера, вроде того. Купаться там я б не стал, ну его нахрен.
— У тебя что-то личное к венаторам?
— Я упырь, прикинь! А они — охотники на упырей.
Заноза помолчал, глядя на потоки воды, заливающее лобовое стекло, и добавил:
— Они расисты. Я ненавижу расистов и нацистов. Я их убиваю, хоть они венаторы, хоть люди, хоть кто. Меньше их не становится, так что я даже экологии не врежу.
Расисты и нацисты. Ничего личного, разумеется.
— Ты воевал? — спросил Хасан просто для верности. Не уточняя о какой войне речь. Если поймет, значит, можно было и не спрашивать.
На сей раз Заноза молчал дольше. Пожал плечами, по-прежнему не отводя взгляда от дождя снаружи:
— Я сам не знаю. Сначала — да. Во Франции. А потом меня нашел один парень, Лерой…
Хасан покосился на него, и Заноза, хотя, вроде бы, смотрел только в окно, заметил это:
— Слышал о нем?
— О дипмиссии Лероя? Да.
Особая мобильная дипломатическая миссия Этьена Лероя. В те времена о ней знали не только мертвые, но и живые. После капитуляции Франции, Лерой по всей Европе искал вампиров с дайнами власти. Собрал отряд, малоэффективный в бою, но непобедимый в переговорах. В команду вошли лишь те, о ком с уверенностью можно было сказать, что возможности свои и всей миссии они используют только для победы над Германией. Только для победы в войне, и никогда — в личных целях. Как Лерой проводил отбор, лишь он один и знал. Миссия оказалась предсказуемо невелика, но, вроде бы, он ни в ком не ошибся.
Выходит, этот юный панк — идейный антифашист?
Ну, да. Настолько идейный, что и спустя пятьдесят лет после победы продолжает уничтожать тех, кого считает фашистами.
— Вы многое сделали.
— Типа того. Я всю войну провел в сьюте бронепоезда и на светских раутах. Нормально, так-то, всяко лучше, чем в перестрелках. В сьюте, правда, окон не было, зато не приходилось каждый вечер искать дозу. Лерой знал, что мне нужно. — Заноза развернулся к Хасану: — моя очередь спрашивать.
— А у нас очередность?
— Это было бы честно.
— Вы, англичане, сдвинуты на честности там, где не надо, и не помните о ней там, где следовало бы. О чем ты хочешь спросить?
— Узнать. О чем я хочу узнать, а не спросить. Что, на хрен, значит «Убийца вампиров»? Ты же слышал, Сондерс назвал тебя так, а Сондерсу про тебя рассказал кто-то из придворных Рейвена, значит, среди упырей, которые в курсе о том, кто ты такой, тебя знают, как убийцу вампиров. Почему?
— Мне приходилось убивать вампиров.
— Да всем нам приходится. Время от времени. Но я что-то не помню, чтоб так называли кого-то еще.
— Ты и про меня впервые услышал, — заметил Хасан, — значит, о ком-то еще, кого так называют, можешь просто не знать.
Заноза примолк. Достал из отделения для перчаток пачку черного «Житана». Зубами оторвал край и вытянул сигарету.
— Жаль признавать, но на вопрос ты ответил. Придраться не к чему. И у меня еще один. Прямо сейчас, — он проводил взглядом уплывший в темноту знак ограничения скорости. — Ты серьезно думаешь, что шестьдесят миль в час — предел для этой машины?
— Я серьезно думаю, что шестьдесят миль в час — скоростное ограничение для этого шоссе.
— Нет! — Заноза уставился на него с недоверием и отчаянием, — я заперт в машине с маньяком, соблюдающим правила дорожного движения?!
— Ты не заперт.
— О, спасибо! Если я пойду пешком, я доберусь быстрее.
Комментировать это заявление Хасан не стал. Возражать — тоже. Час назад он видел, как Сондерс сбил с ног двух вампиров, одного — старого и могущественного, второго — вот этого, укушенного попугаем. Старый и могущественный вампир, упав, не мог пошевелиться, а сила, придавившая его к полу была так велика, что деформировала пистолеты. Заноза, придавленный той же силой, умудрился поднять руки и выстрелить. Его пистолеты были боеспособны, хоть и дали осечку, значит, он не только преодолел воздействие, он сопротивлялся ему, не дал оружию коснуться пола и оказаться раздавленным.
Сондерсу пришлось приложить дополнительные усилия к тому, чтоб удержать Занозу неподвижным.
Похоже на дайны силы. На хорошо освоенные дайны силы.
Похоже на довольно старую кровь.
Недостаточно для того, чтобы обгонять автомобили на шоссе, даже автомобили, чьи водители соблюдают правила, но вполне достаточно, чтобы по городу передвигаться быстрее любой машины, не важно, соблюдают водители правила или нет.
Правда, есть риск привлечь к себе слишком много внимания.
Следующие полчаса Заноза страдал. Демонстративно и душераздирающе. Он закрывал глаза при виде любых дорожных знаков, словно сам их вид был для него невыносим. Скрипел зубами, когда Хасан сбрасывал скорость на поворотах. Вперивался взглядом в каждый из обгонявших «роллс-ройс» автомобилей. Немного их было в четыре часа утра, но скорость превышал примерно каждый второй.
