Челси Ярбро - Дорога затмения
– Эссенция,- ответ был уклончив,- известная с давних пор, но не всем. Она убивает заразу.- Тряпку, почти высохшую, сдвинули в сторону, в поле зрения пациентки возникла зеленоватая банка.- А это присыпка.
– Гарнизонный врач сообщил мне о вашем щедром подарке. От души вас благодарю.- Губы Чи-Ю сомкнулись, зубы скрипнули, лицо побледнело.
– Не тревожьтесь, теперь больно не будет,- пробормотал Сен-Жермен. Он густо посыпал ранки целительным порошком, затем занялся перевязкой и встал лишь тогда, когда кисть китаянки покрыл аккуратный кокон, сияющий белизной.
– Вот все. Через день загляните ко мне еще раз.
– Ши Же-Мэн,- неожиданно сказала Чи-Ю, здоровой рукой прикоснувшись к складкам его одеяния,- не уходите, нам нужно поговорить.
Взгляд темных бездонных глаз был по-прежнему непроницаем.
– Хорошо,- Сен-Жермен обошел столик и сел на свободный диван.
Ну вот, он согласился, но, небо… она совершенно не знала, с чего ей начать.
– Мне бы хотелось, чтобы вы знали…- Чи-Ю закусила губу и заговорила совсем не о том, что тревожило в последние дни ее душу.- Это не я принимала решение не брать вас в поход. Мои подчиненные… они с недоверием относятся к инородцам. Считают, что те навлекают беду. Я не смогла убедить их в обратном. По крайней мере, сегодня мне это не удалось. Однако я абсолютно уверена, что…
– Чи-Ю,- мягко перебил он ее.- Я знаю, как ко мне относятся ваши люди. Я вовсе не виню в этом их, а тем более вас. Каждый волен иметь свои… убеждения, и, даже если они вздорны, их следует уважать. Я также должен объяснить вам, что меня вовсе не манят опасные приключения. Слишком много их выпало на мою долю в прошлом, и слишком многие из тех, кого я знал и любил… мертвы.- Последнее было сказано с явным усилием, ему не хотелось как откровенничать, так и лгать.
– Но прежде ведь вам доводилось сражаться?
– И множество раз.- Он уронил голову, погружаясь в бездну веков, мысленно возвращаясь к своим безрассудным попыткам защитить обреченное, гибнущее отечество, к халдейским работорговцам, выжигающим на его теле клеймо, ставшее теперь пятнышком сморщенной кожи, к боевым колесницам Сезостриса, к ассирийцам, месопотамцам, мидий-цам…
– Ши Же-Мэн! – изумленно выдохнула Чи-Ю.
– Да? – Сен-Жермен потряс головой и обнаружил, что сидит, подавшись вперед, и что пальцы его правой руки крепко сжимают узкую и прохладную ладонь молодой китаянки.
– Должно быть, вам что-то привиделось,- сказала Чи-Ю,- и это, конечно, многое извиняет, однако смею напомнить, что кое-кто в этой комнате ведет себя непозволительно дерзко! – Отповедь прозвучала неубедительно, ибо не подкреплялась попытками выдернуть плененную руку.
Сен-Жермен промолчал, но хватку ослабил. Теперь ладонь китаянки свободно лежала в его руке. Узкие пальчики шевельнулись.
– Не знаю, как это бывает у чужеземцев… Возможно, по вашим нормам вы действуете совершенно естественно, но все-таки попрошу вас отнестись уважительно к обычаям нашей земли.
– Вы и представить не можете, какая пропасть нас разделяет,- ответил он, поднимаясь.- Порыв мой, поверьте, обескураживает и меня. И все же я его не стыжусь, хотя тем самым и ставлю вас в неловкое положение.
– Я не испытываю неловкости,- спокойно произнесла китаянка. – И готова простить вас, руководствуясь чувством признательности…
– Признательности? – негодующе вскинулся он.
– …И любопытства. Существует многое, что мне должно обдумать, прежде чем мы вновь затеем такой разговор.- Чи-Ю встала с диванчика, взгляд ее был откровенно оценивающим.- Донесения Шинг озадачивают меня. Разумеется, вы позволите находящейся здесь особе потратить какое-то время на то, чтобы разобраться в своих ощущениях?
Сен-Жермен кивнул. Он не счел возможным напомнить гордячке, что «какого-то времени» у них почти нет, и ответил с китайской цветистостью.
– Смиренный слуга военачальницы Тьен с восторгом примет все, что она соизволит ему даровать, даже если это будет дорожная пыль.
Чи-Ю, выходя из комнаты, весело рассмеялась.
***
Письмо Мея Са-Фонга к Наю Юнг-Я.
«Праздник Теплых Сумерек, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятого цикла, одна тысяча двести семнадцатый год от рождения Господа, Наю Юнг-Я, пастырю христианской общины в Ланъ-Чжоу.
Примите наши приветы и благословения!
Мы благополучно добрались до Кай-Фенга, но тамошняя братия встретила нас нелюбезно. Нам пояснили, что изнуренные мыслями о монгольском нашествии местные христиане не имеют возможности уделять свое время кому-то еще. Мы с Чанг-Ла удручились, а сестра моя возмутилась и во всеуслышание назвала тех, кто с нами беседовал, предателями Господних заветов. Я попытался одернуть Су-Mo, однако не очень настойчиво, ибо разделял ее чувства, в чем иногда корю себя, но без особенных угрызений.
Одно верно: монголы и впрямь хозяйничают на севере, не давая покоя примыкающим к захваченной территории округам. Поговаривают, что варваров можно было бы утихомирить, но нерешительность наших властей граничит с безумием. Впрочем, кто я такой, чтобы их осуждать?
Завтра утром мы покидаем Кай-Фенг, направляясь в Хан-Чжоу. Нас уверили, что там можно сесть на торговый корабль, отходящий в Тьен-Ду. Питаемся мы пока все еще тем, что прихватили с собой, расходуя провиант с большой осторожностью, ибо уже не надеемся на помощь местной общины, которая, впрочем, не очень-то нам и нужна.
Вскоре ждите еще одной вести от нас. Мы сообщим название корабля, а также перечислим названия всех попутных портов, чтобы, вы знали, по крайней мере, откуда пойдут новые письма. Правда, паузы между ними будут делаться все продолжительнее, но обстоятельством этим не стоит смущаться. Такие задержки послужат вам знаком, что путешествие наше проходит успешно и мы забираемся все дальше и дальше.
Во имя Господа просим вас поминать нас в своих молитвах.
Написано мной со смирением и упованием на успешное завершение странствия.
Всегда ваш слуга
Мей Са-Фонг».
ГЛАВА 7
Когда центральный город округа Шу-Р разграбили и сожгли, окружной трибунал разместился в городишке Бей-Bo, выглядевшем совсем захолустьем. С тех пор минуло два года, но время не принесло каких-либо улучшений. Высокий суд по-прежнему ютился в домишках, мало чем отличавшихся от соседних лачуг, однако главный судья округа был, как и всегда, одет столь тщательно, будто его удостоили приглашения на имперский прием. Он сидел за простым канцелярским столом, пристально глядя на командиров окружных ополчений. В свою очередь пятеро мужчин и одна женщина молча разглядывали его.
