Сэм Райме - Зловещие мертвецы
Она написана очень давно, в те страшные времена, когда моря и океаны были еще красны от крови. Этой кровью и написана страшная «Книга мертвых». В тысяча пятисотом году до нашей эры книга исчезла. И вот я, профессор Веймар Нойби, проводя раскопки в шумерских гробницах, отыскал ее фрагмент. Я не сразу понял, что это такое, какой силой она обладает, и по неосторожности, прочитав одно из заклинаний, впустил темные силы в наш мир. Теперь я уже не в силах вернуть их. Это должен сделать кто-то другой.
Профессор еще долго диктовал, диктовал до того времени, пока не кончилась лента, и пустая ракорда не зашелестела по корпусу магнитофона. Тогда Веймар Нойби тяжело поднялся, выключил магнитофон и положил бобину на стопку магнитофонных лент, уже высившихся на краю письменного стола. Он прошелся по подвалу, старательно обходя то место, где только что засыпал яму. Наконец, собравшись духом, он стал подниматься по скрипучей деревянной лестнице наверх, в дом, туда, где произошли ужасные события последних дней.
— Прости меня, Генреетта, — шептал профессор. — Прости меня и ты, Эми. Я же не знал, какую страшную книгу держу в своих руках. И да простят меня все те, кому я принесу зло своим неудержимым стремлением к запретному знанию, которое лучше бы меня миновало Профессор, тяжело и утомленно ступая, обошел дом осмотрел фотографии, осмотрел все такие привычные и любимые вещи, но потом, как бы стряхнув с себя оцепенение, двинулся к входной двери. Он широко ее распахнул и ступил на старое скрипучее крыльцо, сложенное из огромных дубовых плах.
В небе, над самыми верхушками старых деревьев, висел кроваво-красный, мерцающий диск луны.
Профессор посмотрел на него, вскинул руки к небу и закричал:
— Вот он я, вот я! А теперь возьми меня в жертву, возьми только меня и оставь людей в покое!
Его страшному крику отозвалось только глухое эхо. Профессор в недоумении опустил руки. И в этот момент задрожала земля, зашатались деревья, бешено зашелестели листья. Темные тучи мгновенно скрыли кроваво-красную луну, — и вся земля потонула в темноте.
Неведомая сила подхватила профессора и повлекла его в ночь.
Старый добитый форд с тремя девушками и двумя парнями в кабине петлял, взбираясь все выше и выше по серпантину горной дороги, которая змеилась вдоль обрыва большого каньона горной речки.
Пассажиры и шофер весело распевали шуточную песню. Слов до конца никто из них не знал, но каждый знал хотя бы несколько строк, поэтому песня складывалась вполне удачно.
Молодой парень Скотти уверенно крутил руль, вписываясь во все сложные повороты этой неширокой горной дороги. Ему нравилось, что они небольшой компанией вырвались из города и едут провести выходные в горы, что не будет больше городского шума, ему не будет надоедать телефон, и никто не заинтересуется его исчезновением.
— Так где мы находимся? — бросил через плечо Скотти парню, сидевшему сзади.
Тот, разложив на коленях карту штата, водил по ней пальцем.
— Мы только что пересекли границу графства, сказал Эшли, очертив ногтем на карте крестик. Мы где то здесь, — добавил он, ткнув пальцем в крестик.
И тут в это мгновение, как будто послушавшись голоса Эшли, руль в руках Скотти вдрогнул и стал выскальзывать из пальцев шофера.
Скотти судорожно пытался вернуть его на место, но руль самопроизвольно крутился, все ближе и ближе прижимая машину к обочине. Из-за поворота выскочил красный грузовик дорожной службы. Он несся прямо в лоб старому форду. Скотти делал все, что мог, но ни педали, ни руль не слушались его. Машина, подвластная какой-то чужой силе, неслась навстречу грузовику.
Девушки завизжали. Эшли схватился руками за спинку переднего сиденья, прищемив Скотти плечо. Тот из последних сил попробовал выровнять машину.
И вдруг, эта самая, неведомая, сила отпустила руль. Тот податливо повернулся в сторону, и перед самым носом красного грузовика форд вильнул, уходя от столкновения.
Скотти прерывисто вздохнул и вытер вспотевший лоб рукавом.
— Ты что, пытаешься нас убить, скотина! — обратился к нему Эшли.
— Да нет, ты что, просто понимаешь, что-то с машиной. Такая дрянная машина, и угораздило же меня взять именно ее в прокате. Сам не знаю, что с ней случилось.
— Да, гонщик из тебя никудышный. Еще мгновение — и лежали бы мы на дне каньона, на острых камнях. Девчонки, вам такая перспектива нравится?
— Что у тебя за злые шутки, Эшли? Ты что с ума сошел? Нам такая перспектива совершенно не нравится, мы же едем отдыхать, а не на собственные похороны, — вздохнула Линда.
— Да, конечно, отдыхать, — Скотти весело хохотнул и нажал на клаксон.
Резкий звук сирены заполнил окрестности. Девушки от неожиданности вздрогнули.
— Скотти, Скотти, мерзавец! — закричали они дружно. — Зачем ты нас пугаешь, хватит с нас этого красного грузовика. Хватит, уймись!
Скотти самодовольно ухмыльнулся. Он поднял одну руку с руля и протер ей ветровое стекло, которое и так было чистым. Потом этой же рукой вытер вспотевший лоб.
— О господи, пронесло, — сказал он сам себе. Видимо гонщик из меня действительно никудышный. Да, вспотел. Надо будет по приезду сразу принять душ, иначе от меня будет разить, как от дикого кабана.
Он попытался сосредоточиться. Одна из девушек, уже совсем успокоившись, хотела продолжить петь.
Но тут клаксон вновь засигналил. Скотти мог поклясться, что не притрагивался к нему рукой.
Шейла, кучерявая брюнетка, потянулась к плечу своего парня.
— Эй, Скотти, я только собралась петь, твоя музыка меня не устраивает.
— Да к черту эту машину. Вроде бы все смотрел, — парень зло постучал рукой по приборной панели. — А, такая гадость, все время что-то само включается, тормоза не работают. Но надеюсь, мы доберемся до этого домишка. Правда, Шейла?
Брюнетка поджала губы.
— Ты, кажется, собирался принять там душ? Но ты ведь не поинтересовался у хозяина, есть ли там такие удобства. Может там и туалет во дворе.
— Ну, это не самое страшное, — Скотти подмигнул своей девушке. — Если будешь бояться выходить одна на улицу, я тебя проведу.
— Места мне здесь не нравятся, — прошептала Линда, беря под руку Эшли, который аккуратно разглаживал карту, разложенную на коленях. — Места здесь не очень приятные, — продолжала она. — Все какое-то осклизлое, мрачное, поросшее мохом.
— Ну ты же этого и хотела, — сказал Эшли. — Ты же романтик. Тебе не нравятся полированный камень, бетон и зеркальные стекла.
— Конечно, — согласилась Линда, — с тобой, Эшли, мне везде будет хорошо.
Эшли взял в свои руки ладонь Линды и легонько погладил, девушка ответила несильным пожатием. Эшли резанул по глазам ярко-красный лак ее ногтей.
