Кристофер Пайк - Последний вампир. Черная кровь. Красные кости
— Ого, — говорю я.
Упоминание о языке, естественно, напоминает мне о якшини. Теперь мне все ясно. Сеймур сверхъестественно восприимчив к эмоциональным состояниям. Более того, он как–то связан со мной, он установил со мной интуитивную связь. А я определенно установила такую же связь с ним. Я сбита с толку. Я не могу логически объяснить свою огромную привязанность к нему. Это не похоже на мою любовь к Рею, мою страсть к сыну Райли. Для меня Сеймур как младший брат, даже сын. За пять тысяч лет у меня не было никаких детей, кроме Лалиты.
— Что–то еще? — спрашиваю я.
— Да. Но тебе может не понравиться продолжение, оно довольно неприятное.
— Меня не так легко смутить.
— После того какой я тебя сегодня видел, думаю, да. Когда все демоны были мертвы, ты пошла по полю битвы. Иногда ты наступала на головы демонов, они ломались, и у них вытекали мозги. Иногда ты останавливалась и отрезала демону голову. Ты собрала много голов. Ты делала из них ожерелье. Время от времени ты находила демона, который был еще не совсем мертв. Таких ты хватала за горло и подносила ко рту. — Он делает паузу для пущего эффекта. — Ты ногтями вскрывала им шеи и пила их кровь.
— Звучит не так уж плохо. — Он продолжает изумлять меня. Его сон — метафора всей этой ночи. — Что–то еще?
— Последнее. Когда ты закончила ходить по полю и встала на месте, плоть демонов начала разлагаться. За какие–то секунды они превратились в пыль и рассыпающиеся кости. Небо потемнело еще больше. Что–то было там, в небе, какая–то огромная птица, она кружила над тобой. Это обеспокоило тебя. Ты подняла к ней меч и опять издала этот странный крик, но птица продолжала кружить, опускаясь все ниже и ниже. Ты боялась ее. Казалось, что ты не в силах остановить ее.
— Этого еще не произошло, — шепчу я.
— Извини?
— Ничего. Что это была за птица?
— Не знаю.
— Это был гриф?
— Может быть. — Он хмурится. — Да, думаю, это был он. — Он обеспокоенно смотрит на меня. — Ты не любишь грифов?
— Это символ забвения.
— Я этого не знал. Кто тебе сказал?
— По опыту знаю.
Я несколько минут сижу тихо, закрыв глаза. Сеймур понимает, что лучше меня не беспокоить. Мальчик видел настоящее, думаю я, почему же ему не увидеть и будущего? Якша кружит надо мной, подбираясь все ближе и ближе. Мои старые хитрости его не останавливают. Я никогда не могла сравниться с ним ни в силе, ни в скорости. Ночь подходит к концу. Скоро наступит день. Но для нас день — это ночь, время отдыхать, прятаться, отчаиваться. Я сердцем чувствую, что Якша недалеко.
Но Кришна сказал, что если я послушаюсь его, у меня будет его милость.
Я так и сделала. А что он пообещал Якше? То же самое?
Я не верю в это.
В священных книгах говорится, что Бог — большой шутник.
Думаю, Кришна сказал ему что–то совсем другое.
Я открываю глаза и пристально смотрю на дорогу впереди.
— Ты боишься умереть, Сеймур?
Он говорит осторожно.
— Почему ты спрашиваешь?
— У тебя СПИД. И ты знаешь об этом.
Он сильно втягивает воздух:
— Откуда ты знаешь?
Я пожимаю плечами:
— Я много чего знаю. Так же, как и ты. Как ты его подхватил?
Он кивает:
— Я ВИЧ–положителен. Думаю, у меня выраженный СПИД. Все симптомы налицо: слабость, рак кожи, воспаления легких. Но в последние несколько недель я чувствую себя хорошо. Неужели я так плохо выгляжу?
— Ты выглядишь потрясающе. Но болезненно.
Он качает головой:
— Пять лет назад я попал в аварию, и у меня разорвалась селезенка. Я был с дядей. Он умер, но я вовремя попал в больницу. Мне сделали операцию и перелили литр крови. Это произошло уже после того, как тесты донорской крови на ВИЧ стали обычным делом, но, наверное, эта партия как–то проскочила без проверки. — Он пожимает плечами: — Так что я — очередной случай статистики. Ты поэтому спросила, боюсь ли я смерти?
— Одна из причин.
— Да, боюсь. Думаю, любой, кто говорит, что не боится смерти, лжет. Но я стараюсь не думать об этом. Сейчас я жив и хочу еще успеть что–то сделать…
— Написать рассказы, — прерываю я.
— Да.
Я дотрагиваюсь до его руки:
— Напишешь когда–нибудь обо мне?
— Что мне про Тебя написать?
— Все, что придет в голову. Не задумывайся над этим сильно. Просто напиши.
Он улыбается:
— Если я напишу, ты прочтешь?
Я убираю руку и расслабляюсь на сиденье. Мои глаза снова закрываются; неожиданно я чувствую усталость. Я не смертна, по крайней мере, так я думала, до сегодняшнего вечера. Но сейчас я чувствую себя очень уязвимой. Я так же боюсь смерти, как и все другие.
— Если у меня будет такая возможность, — говорю я.
Глава восьмая
Сеймур подвозит меня к машине и едет за мной в Мейфэр. Я разгоняюсь до ста шестидесяти километров в час, и он отстает. Уверена, он не обижается. Я предупредила его, что спешу.
Я еду в свой особняк на побережье. Я не рассказывала о нем раньше, потому что дом для меня — это просто дом, и я не влюбляюсь в него, как некоторые смертные. При доме восемь гектаров земли, он стоит на лесистом участке, который тянется от передней веранды вниз до каменистого берега. Подъездная дорожка узкая и извилистая, ее почти не видно. Дом почти весь кирпичный, построен в тюдорском стиле, очень необычном для этой части страны. В нем три этажа, с верхнего открывается шикарный вид на океан и побережье. В доме много комнат, каминов и прочего, но большую часть времени я провожу в гостиной; хотя там широкая застекленная крыша, я забила ее досками. Чтобы чувствовать себя комфортно, мне не надо много места, хотя начиная со Средневековья я всегда жила в особняках или замках. Я могла бы счастливо жить даже в коробке. Шутка.
В том, что касается мебели, мои вкуси менялись. Сейчас я окружаю себя обилием дерева — стулья, столы, шкафы. Я сплю не в гробу, а в огромной кровати красного дерева с балдахином из черного кружева. На протяжении веков я собирала произведения искусства, в Европе у меня большая и ценная коллекция картин и скульптур, но в Америку я ничего не привезла. Бывают периоды, когда искусство очень важно для меня, но не сейчас. Однако где бы я ни жила, у меня всегда есть пианино. Я играю почти каждый день, и с моей скоростью и проворностью я самый виртуозный исполнитель в мире. Однако музыку я пишу редко, не потому что не могу, а потому, что все мои мелодии и песни неизменно печальны. Не знаю почему — я не считаю себя печальным вампиром.
А сегодня ночью я встревоженный вампир, прошли века с тех пор, когда я последний раз испытывала что–то подобное. Это мне не нравится. Я быстро захожу в дом, переодеваюсь и спешу обратно к машине. Я беспокоюсь о Рее. Если Якша преследует меня, а я в этом почти не сомневаюсь, то он может попытаться добраться до меня через Рея. Это кажется мне логичным, поскольку Якша, наверное, впервые узнал обо мне через отца Рея. Я подозреваю, что Якша следит за мной с момента моего первого визита в офис Райли. Но почему он не напал сразу, я не знаю. Возможно, он хотел изучить врага, которого не видел так давно, чтобы побольше узнать о его слабостях. Хотя Якша лучше, чем любое живое или неживое существо, знает о моих уязвимых местах.
