Мария Корелли - Вампир — граф Дракула
Профессор сказал: «Телеграфируйте каждый день, эта болезнь интересует меня, а девушка очаровательна. Я еще приеду навестить ее».
Я обещал зорко следить за состоянием Луси. Тебе, верно, ужасно тяжело, мой бедный Артур, что два дорогих для тебя существа больны одновременно! Я знаю, что чувство долга удерживает тебя при отце. Будь спокоен: если понадобится, я сейчас же пошлю за тобой, а пока не расстраивайся зря, Бог милостив.
Твой Джон.
ТЕЛЕГРАММА ДЖОНА СИВАРДА ФОН ГЕЛЬСИНГУ4 сентября.
Больной сегодня лучше.
ТЕЛЕГРАММА ДЖОНА СИВАРДА ФОН ГЕЛЬСИНГУ5 сентября.
Больной гораздо лучше. Аппетит хороший, сон спокоен, настроение веселое, цвет лица свежий.
ТЕЛЕГРАММА ДЖОНА СИВАРДА ФОН ГЕЛЬСИНГУ6 сентября.
Перемена к худшему. Приезжайте, не теряя времени.
Глава X
7 сентября. Фон Гельсинг встретил меня следующими словами:
— Вы сообщили об ухудшении состояния мисс Луси ее жениху?
— Нет, — ответил я, — я написал, что вы приезжаете и что если будет нужно, я дам ему знать.
— Хорошо. Лучше, если он пока ничего не будет знать. Когда понадобится, я скажу ему все сам. Мой друг, болезнь милой девушки — одна из самых интересных, которую я когда-либо встречал. Советую вам обращать внимание на каждую мелочь — это очень важно! Записывайте все ваши догадки и предположения.
По дороге в Гиллингам, где жила миссис Вестенра с дочерью, я описал профессору состояние Луси. Он сразу помрачнел, но ничего не сказал.
В передней нас встретила сама миссис Вестенра. Она была взволнована, но меньше, чем можно было ожидать. Я настоял на том, чтобы она не присутствовала при консультации, и старушка с радостью согласилась. Она инстинктивно боится всего того, что могло бы усугубить ее болезнь.
Фон Гельсинг и я прошли в комнату Луси. Она была бледна как мертвец, даже губы побледнели, лицо осунулось, дыхание было крайне затруднено. Профессор, сдвинув брови, смотрел на Луси. Она лежала неподвижно, не имея сил даже говорить. Затем фон Гельсинг сделал мне знак, и мы вышли из комнаты. Я не успел закрыть за собой дверь, как он схватил меня за руку и воскликнул:
— Бог мой, это ужасно! Нельзя терять времени! Она умирает! Необходимо срочное переливание крови! Кто даст ее? Вы или я?
— Я моложе и сильнее вас, профессор, воспользуйтесь моей.
— Хорошо, приготовьтесь. У меня в саквояже имеются все необходимые инструменты.
Вслед за ним я спустился вниз. В это время раздался звонок у входной двери. Это приехал Артур. Увидев нас, он подбежал ко мне и хриплым от волнения голосом шепнул:
— Я очень встревожен! Получив твое письмо, я понял, что ты чего-то не договариваешь. Отцу лучше, и я приехал, чтобы узнать, в чем дело. Этот господин, верно, фон Гельсинг? Я так благодарен вам, уважаемый профессор, что вы приехали!
Профессор сердито посмотрел на него, так как торопился, но потом, оценив крепкую фигуру Артура и его здоровый вид, немного подобрел. Протянув ему руку, он сказал:
— Милостивый сударь, вы приехали как нельзя более кстати! Вы жених мисс Луси, не так ли? Ей очень, очень плохо! Нет, не волнуйтесь, ее можно спасти, не теряйте мужества!
— Что я могу сделать? — спросил Артур взволнованно. — Скажите мне, и я исполню все! Моя жизнь принадлежит ей, я готов отдать за нее последнюю каплю крови!
Фон Гельсинг улыбнулся.
— Мой друг, последнюю каплю вашей крови я не возьму. Пойдемте.
У Артура был такой растерянный вид, что профессор счел нужным объяснить:
— Мисс Луси очень плоха. Необходимо восстановить ее силы, иначе она может умереть. Ей нужна кровь. Мы решили перелить мисс Луси кровь Джона, так как он моложе и здоровее меня. Но теперь я думаю, что донором можете быть вы. Не будем же терять времени!
Мы вернулись в комнату Луси. Артур остался за дверью. Луси повернула голову, посмотрела на нас, но ничего не сказала. Казалось, она еще больше ослабела, в глазах была тоска. Фон Гельсинг достал инструменты из своего саквояжа и выложил их на стол. Потом, приготовив снотворное, он подошел к постели и сказал:
— Мисс Луси, выпейте лекарство. Я приподниму подушку, чтобы вам было удобнее. Вот так, молодец!
Я был поражен быстрым действием наркотика. Это свидетельствовало о степени слабости больной. Убедившись, что она заснула, профессор позвал Артура и приказал ему снять пиджак, а мне — придвинуть стол к кровати.
С удивительной быстротой и ловкостью фон Гельсинг проделал все манипуляции. Щеки Луси на глазах порозовели, синева вокруг губ исчезла. Артур был бледен, но лицо его сияло радостью. Видя, как он слаб, я понял, насколько организм Луси был истощен.
Профессор угрюмо смотрел на часы и молчал. Наконец, пощупав пульс Артура, он произнес:
— Довольно, поручаю его вам. Я справлюсь с ней один. Я забинтовал Артуру руку и хотел его увести, когда фон Гельсинг сказал:
— Я думаю, что этот молодой человек заслуживает один поцелуй.
Закончив перевязку, профессор поправил подушку под головой больной. Пока он это делал, черная бархатная ленточка с бриллиантовой пряжкой, которую Луси всегда носит на шее, слегка сдвинулась, обнажив ярко-красное пятно. Артур ничего не заметил, но я услышал вздох фон Гельсинга. Обернувшись ко мне, он приказал увести Артура.
— Дайте ему большую рюмку портвейна, — прибавил он, — и уложите спать. Молодой человек должен много спать и есть, чтобы восстановить силы.
Профессор посмотрел на Артура.
— Вы, наверное, хотите знать результаты операции? Все прошло удачно. Вам удалось спасти жизнь вашей невесты. Я все расскажу ей, когда она поправится. Будьте уверены, что она будет любить вас еще больше! А теперь прощайте!
Проводив Артура, я вернулся в комнату больной. Луси крепко спала. Фон Гельсинг сидел у постели и пристально смотрел на нее.
Я нагнулся к профессору и шепотом спросил:
— Что это за пятно у нее на шее?
— А как вы думаете?
— Я не рассмотрел его, — ответил я, осторожно приподнимая бархотку.
Кроме двух небольших ранок, других болезненных признаков на шее Луси я не обнаружил. Сначала я подумал, что это они являются причиной анемии, но потом решил, что это невозможно. Судя по тому, что Луси потеряла много крови, кровотечение должно быть очень сильным и вся постель была бы залита кровью.
— Ну что? — спросил фон Гельсинг, наблюдавший за мной.
— Не понимаю…
Профессор встал.
— Я должен сегодня уехать в Амстердам, — сказал он, — мне необходимо просмотреть несколько научных книг. Оставайтесь около больной всю ночь и не спускайте с нее глаз.
