Клод Сеньоль - Меченая
И тут же Моарк'х задается вопросом: почему она убрала шар, ведь он никого не просил заниматься этим. Бретонец идет дальше и оказывается перед старым бочонком. Шар лежит на нем. С уст фермера срывается ругань — значит, служанка уложила шар на место! Он пробует, хорошо ли шар укреплен. Коснувшись его, Моарк'х чувствует шапку пыли. Он удивлен и наклоняется, чтобы рассмотреть шар поближе. По меньшей мере двухлетний слой жирной пыли свисает с шара, словно парик. Но ведь ночью был шум! И на чердаке нет больше ни одного предмета, который мог бы производить такой шум… Невозможно, неужели ему все приснилось! Впрочем, это не имеет значения. Но, чтобы хоть как-то оправдать посещение чердака, Моарк'х охватывает шар обеими руками и идет к люку, откуда тянет чистым прохладным воздухом. Бретонец бросает шар к подножию лестницы. Тот с глухим стуком ударяется о пол чулана. Моарк'х спускается, закрыв за собой люк. Оказавшись внизу, фермер пинком откатывает шар к стене в груду старых железок, где пылится выщербленный чугунный котел, в котором ржавеют две горсти кривых гвоздей. Голод зовет Моарк'ха к столу.
* * *В Лану все объято сном. Время дождей прошло. В апрельском небе торчит луна. Ее молочный свет как бы удерживает холода. Первая половина ночи, когда все, и люди, и скот, крепко спят, подходит к концу. Один за другим доносятся, отразившись от холмов, удары колокола ангийонской церкви. Двенадцать ударов с пожеланием отдыха. Через час раздается лишь один печальный удар. И слышат его только те, кто не нуждается в силах и ночном утешении, или те, кто не заслужил сна, — уставшие от постели больные и нотариус, просидевший весь день в объятиях своего архиепископского кресла.
Но Моарк'х, хотя" и сломлен усталостью, просыпается, прислушивается к далекому звону, потом ко вторящему эхом бою часов в столовой. Ему вовсе не хочется знать, сколько ночных часов утекло. Он тяжело ворочается. Дерево кровати потрескивает. Одеяло душит своим влажным жаром. Бретонец отбрасывает его на похрапывающую Анриетту. Ему все еще жарко. Его раздражает эта прилепившаяся к нему лихорадка. Чтобы тело могло дышать, он выпрастывает одну ногу из-под простыни и свешивает ее с кровати. Холод проникает в икру и сбивает жар. Моарк'ху становится холодно, и он убирает ногу, которая тут же впитывает в себя избыток постельного тепла. Вдали слышен лай собак на ферме Ланглуа, больше похожий на волчий вой.
Поскольку Моарк'х проснулся, голова его наполняется мыслями. Он не хочет ни о чем думать, но не в силах справиться с собой. Всплывают заботы предстоящего дня, до начала которого еще целых шесть часов. Отгоняя нахлынувшие заботы, Моарк'х пытается вспомнить о приятных мгновениях. Перескакивая с добрых мыслей на плохие и обратно, он окончательно забывает о сне. Моарк'х вытаскивает из-под одеяла разгоряченные от ничегонеделания руки. Вытягивает их вдоль тела, пытается расслабиться, словно засыпает. Но окружающая чернота гнетет и заставляет снова спрятать руки под одеяло. Бретонцу кажется, что мозг его уже несколько мгновений пытается с чем-то бороться. Моарк'х переводит затуманенный взгляд в сторону окна. Ставни препятствуют ночной тьме выскользнуть из комнаты. Сквозь щели проникают лучики лунного света. Фермер встает и идет к притягивающему его окну. Моарк'х двигается медленно, чтобы не споткнуться. Толкает ставень. На руку изливается молочно-белый свет. Становится легче дышать, и Моарк'х снова ложится. Пространство вокруг постели кажется ему враждебным. Бретонец редко чувствует себя столь одиноким. Он протягивает руку и касается тела отдыхающей рядом жены. Успокоившись, фермер шумно вздыхает, приподнимается, устраивается поудобнее, подтыкает под себя ночную рубашку.
Вдруг от глухого удара сотрясается потолок. Моарк'х падает на подушку и замирает. Тишина заглатывает шум. И вновь удар… Бретонец невольно поднимает глаза к мощным балкам, поддерживающим пол чердака. Лунный свет до них не доходит. Ничего не видно. А слышать куда хуже, чем видеть. Последний удар похож на удар молота. Звук ударил прямо по сердцу, как по наковальне. Все тело болит, словно бретонца подвергли пытке. Новый удар, затем удары сыплются настоящим ливнем. На теле выступает противный липкий пот страха. Анриетта продолжает спокойно спать.
Стуки сменяются грохотом катящегося предмета, как в ту ночь, которую он уже забыл за месяц трудов. Моарк'х вспоминает о шаре, что напугал его тогда, как ребенка… Бретонец облегченно усмехается и вдруг вспоминает: в тот день он спустил шар вниз. И сейчас тот лежит в чулане. Моарк'ха словно пронзает насквозь стальное лезвие, и бретонец чувствует, что состоит из мелких ломтиков страха. Он пытается отстранить боль, вцепившуюся в тело. Она начинается в животе, потом парализует мышцы рук и ног. Чтобы сохранить силы, надо действовать. Моарк'х вскакивает на ноги, даже не сообразив, что делает. Ощупью находит одежду и натягивает на себя. Он не хочет зажигать лампу. Решительно направляется к двери. Но, нащупывая задвижку, спохватывается и зажигает фитиль, пропитанный керосином. Запах дыма действует успокаивающе. Моарк'х медленно выходит из спальни. От очага несет теплом и приятным запахом скисшего молока.
Огонек дрожит, раскачивая тень Моарк'ха, успокоительно тикают часы. Бретонец подходит к чулану. Замерев у подножия лестницы, он бросает полный надежды взгляд в угол с железками, куда положил шар. Замечает его и испытывает шок, словно шар ударил его по ногам. И уже нет желания лезть наверх. Не хочется видеть.
А грохот наверху возобновляется. Моарк'х жаждет уйти, но неодолимая сила тянет его на чердак. Эта сила куда могущественнее его слабой человеческой воли! Моарк'х лезет наверх, помогая себе одной рукой. Во второй зажата лампа, огонек которой трепещет словно от страха. Бретонец уже не управляет собой. Его лоб ударяется о крышку люка. Моарк'х пытается спуститься, но голова его, превозмогая страхи, приподнимает крышку. Кольцо, с помощью которого люк поднимается изнутри, опрокидывается с резким звоном, болезненно полоснувшим по ушам. Чтобы не рухнуть вниз, Моарк'х вцепляется в лестницу. Потом опять начинает поднимать крышку люка. Поднимает… поднимает… поднимает… но ничего не видит. Еще немного. Наконец он может взглядом окинуть весь чердак. Очень темно. Только из слухового окошечка льется такой же молочно-белый свет, как и внизу. Ночь притаилась повсюду, кроме окошечка. И за пределами бледного луча ничего не видно. Хотя нет… над самым полом скользит белый шар каменной головы…
Моарк'ха охватывает ужас. И все же ему удается сползти вниз. Крышка захлопывается — бретонца словно выгнали с чердака. Одним прыжком он оказывается внизу. Бросается в спальню. Страх терзает его от затылка до поясницы, от горла до низа живота.
