Джоанн Харрис - Спи, бледная сестра
— Вот так, офицер, — сказала она. — Так это делается. — Констебль топтался в нерешительности, и она продолжила: — Моя дочь очень чувствительна, офицер, ее может расстроить любая мелочь. Я предупреждала зятя, что не нужно водить ее на ярмарку, но он все делает наоборот. И поскольку он абсолютно не понимает, как обращаться с юной леди в интересном положении…
— А? — сказал констебль.
— Да. Моя дочь ждет ребенка, — сладко пропела Фанни.
Констебль покраснел и нацарапал какую-то бессмыслицу в блокноте. Стараясь не потерять лицо, он повернулся к Эффи:
— Весьма сожалею, мэм, — сказал он. — Я просто выполняю свой долг. Ведь вы — дочь этой леди?
Эффи кивнула.
— И супруга этого джентльмена?
— Разумеется.
— Не могли бы вы сообщить мне ваше имя, мадам? Эффи слегка вздрогнула. Я заметил, но констебль, кажется, нет — она моментально взяла себя в руки.
— Марта, — сказала она и повторила увереннее: — Марта. — И, с улыбкой повернувшись к Фанни, Эффи обняла ее за талию и внезапно рассмеялась, не понять почему.
Фанни Миллер много лет была частью моей жизни, и я уважал ее как ни одну другую женщину. На десять лет старше меня, она обладала особой тяжеловесной красотой, острым как бритва умом и была снедаема мужским честолюбием. Как и я, она перепробовала себя в различных амплуа. Ее мать из деревенской девочки стала хеймаркетской потаскушкой и определила Фанни в эту древнейшую из профессий, едва той исполнилось тринадцать. Четыре года спустя мать умерла, и Фанни жила сама по себе, зубами и когтями сражаясь с миром, в который ее бросили. Она страстно хотела преуспеть и в последующие годы научилась читать, писать, чистить карманы, вскрывать замки, драться с помощью бритвенного лезвия или собственных кулаков, готовить лекарства и яды, говорить как леди — хотя она так и не смогла избавиться от корнуоллской картавости, полученной в наследство от матери, — и пить как мужчина. Помимо всего прочего, она научилась презирать мужчин, выведывать и использовать их слабости и вскоре сумела продвинуться от торговли собой до торговли другими.
Фанни заработала свой капитал десятком способов, как честных, так и не слишком: она пела в оперетте, предсказывала судьбу на бродячей ярмарке, продавала поддельные средства от ревматизма, шантажировала, воровала, мошенничала. Я познакомился с ней, когда у нее уже было собственное заведение и около дюжины девушек под началом. Красотки все без исключения — но ни одна не могла соперничать с Фанни, высокой, почти с меня ростом, с сильными округлыми руками, широкими плечами и колышущимися формами, свободными от корсетов и поясов. У нее были яркие кошачьи глаза цвета янтаря и копна медных волос, которые она собирала в сложный узел на затылке. Но Фанни не продавалась — ни за какую цену. Я, как дурак, настаивал — у каждой женщины есть своя цена и свой предел, по крайней мере, я так думал, — и она нанесла удар, с кошачьей грацией метнула в меня опасную бритву с рукоятью из слоновой кости, нарочно промахнувшись на полдюйма. Это было так быстро — я даже не заметил, как она достала бритву из кармана, — но я до сих пор помню, как она смотрела на меня, захлопывая чертову штуковину и пряча ее в юбки со словами: «Ты мне нравишься, Моз. Правда нравишься. Но если ты снова забудешься, я с тебя шкуру спущу. Понятно?» И ни малейшей дрожи в голосе, никакого учащенного сердцебиения.
Иногда я думаю, что если у Фанни Миллер когда-то и было сердце, она, должно быть, сбросила его по пути вместе с прочим бесполезным хламом. К тому времени, как мы познакомились, она, несомненно, уже была насквозь стальная. Я ни разу не видел, чтобы она колебалась. Никогда. А теперь она вернулась, мой личный демон, все такая же, лишь несколько седых прядей появилось в роскошных волосах, и взяла в свои руки мою маленькую проблему.
Я был не слишком доволен, хотя Фанни, без сомнения, спасла меня от определенных неприятностей — наверное, я просто не люблю быть в долгу перед женщиной. К тому же я уже вел собственную игру с Эффи, и меня беспокоило, что Фанни будет об этом знать. Она из тех, кто любую ситуацию обращает к своей выгоде, и мне не понравилось, что Эффи почти инстинктивно цеплялась за нее, будто она и впрямь дочь. В любом случае, я молчал, пока мы наконец не ушли из парка и не оказались на Айлингтон-роуд, где я мог бы взять кэб и исчезнуть, пока не пришлось пускаться в утомительные объяснения. Я взглянул на Фанни, которая по-прежнему вела Эффи под руку, и стал осторожно подыскивать свою роль.
— Давненько не виделись, Фанни, — лениво сказал я. — Как поживаешь?
— День да ночь, сутки прочь, — с улыбкой ответила она.
— А как твое предприятие?
— Предприятие, скажем так, процветает. — Опять насмешливая улыбка, будто Фанни от меня что-то скрывала. — Она улыбнулась Эффи, их лица были неприлично близко. — Простите, мисс, если я вас там напугала, — бодро сказала она. — Но я видела, что вам не нужна суматоха, и подумала, вы вряд ли захотите, чтобы вас узнали. — Хитрый взгляд на меня искоса. Я беспокойно поежился. Что ей известно? В какую игру она играет?
— Наш ангел-хранитель, — прокомментировал я, стараясь говорить весело. — Эффи, это Эпифания Миллер. Фанни, это Эффи Честер.
— Знаю. Я знакома с вашим мужем, — сказала Фанни. Я напрягся, но Эффи не отреагировала.
— А, вы натурщица, — сказала она. Она все еще таращилась на Фанни с каким-то глупым упорством — впервые она вывела меня из себя. Я уже хотел съязвить, но она внезапно проснулась. — Почему вы меня так назвали?
— Как, моя дорогая? — спокойно спросила Фанни.
— Марта.
— Ах, это. Просто первое имя, которое пришло мне в голову.
Провалиться мне, если я знал, что она замышляет. Я не понимал, зачем она пытается подружиться с Эффи, которая так непохожа на нее, как только одна женщина может быть непохожа на другую, и тем более — зачем ей приглашать нас к себе. Но она пригласила, и, несмотря на мои мрачные гримасы, Эффи согласилась. Я был вне себя. Я знал, где живет Фанни, у нее был дом в Мэйда-Вейл, рядом с каналом, в нем располагались ее собственные комнаты и жилища примерно дюжины девушек, находившихся под ее покровительством, — не то место, где следовало бы показываться с Эффи, если я не хотел испортить с трудом налаженные отношения с Генри.
— Ну в самом деле, Эффи, по-моему, нам следует отвести тебя домой, как считаешь? — прямо спросил я.
— Глупости! — ответила Фанни. — Еще только три часа. Полно времени, успеем выпить чашку чая и перекусить.
— Я правда не думаю…
— Я бы хотела пойти, — с вызовом перебила Эффи. — Если Моз хочет уйти, пусть. Я скоро вернусь домой.
