Мелисса Марр - Хранители могил
— Об этом можешь не волноваться. — Байрон насильно развернул Сисси и повел обратно к машине. — У тебя было тяжелое утро. Успокойся, отдохни. Дочери отвезут тебя домой. Я дождусь Ребекку, и мы с ней поедем на поминальный обед.
Тереза по-прежнему переминалась с ноги на ногу возле машины. Подбежавшая Лиз стояла за спиной матери, ожидая нового скандала.
— Элизабет, пожалуйста, проводи свою маму к машине, — попросил Байрон.
— Почему ты мне мешаешь поговорить с Бекки? — накинулась на него Сисси. — Она должна знать о случившемся. Сомневаюсь, чтобы кто-то из вас ей сказал. По глазам вижу!
Байрон поморщился. Ему было неприятно сознавать, что, кроме него, еще одним человеком, которого волновали обстоятельства смерти Мэйлин, оказалась Сисси.
— Сейчас не время для подобных разговоров, а кладбище — неподходящее место.
— Мама, — умоляющим тоном начала Лиз.
Сисси отмахнулась от нее.
— А я считаю, Бекки должна знать о случившемся.
Лиз сокрушенно подняла руки. Она была рассудительнее своей сестры. Но чувствовалось, она устала принимать на себя удары материнского гнева.
— Не здесь и не сейчас, — решительно заявил Байрон.
Он взял Сисси за локоть и сам повел ее к машине.
Сисси с нескрываемым презрением посмотрела на дочерей. Чувствуя, что ни одна из них не собирается ей подыгрывать, она сдалась.
— Что ж, тогда я погорю с ней в доме моей матери. И не надейся, Байрон: ты не убережешь ее от этого разговора.
Байрон знал: любые его слова лишь испортят дело. Он промолчал и вежливо улыбнулся. Лиз облегченно вздохнула и что-то прошептала. Наверное, поблагодарила его за помощь.
Байрон вернулся на прежнее место. Он старался не следить за Ребеккой, но оставить ее здесь одну не решался. Дальше оттягивать тяжкий разговор нельзя. Лучше, если об убийстве Мэйлин Ребекка узнает от него, а не от Сисси или кого-то еще.
Слева промелькнуло что-то черное. Байрон вгляделся. Никого. Должно быть, ворона. Пролетела и скрылась в кустах. Байрон прислонился к стволу дерева и стал ждать.
Пока он не покинул Клейсвилл и не отправился путешествовать, он считал, что похороны в других местах происходят точно так же. Оказалось, это совсем не так. И дело было не в величине города. Он специально ездил по маленьким городам, превратившись в своеобразного «похоронного туриста». И везде его удивляло одно и то же: формальность похорон. Люди механически исполняли обряд, давным-давно забыв его смысл. А сколько запущенных, неухоженных кладбищ успел он пересмотреть за эти восемь лет! В Клейсвилле не существовало такого понятия, как «чужая могила». За всеми могилами ухаживали. Все кладбищенские лужайки аккуратно подстригались, а на месте засохших цветов высаживались новые. И только здесь похоронные процессии сопровождались скорбным звоном серебряного колокольчика.
Мальчишкой Байрон думал, что отец просто нанял Мэйлин и она приходит на все похороны, чтобы позвонить в колокольчик. Подростком он считал давнюю приятельницу отца чуточку свихнутой. У нее был свой обычай проводов умершего вне зависимости от возраста, пола и рода занятий. И горожане принимали этот обычай. Их не удивляло, что Мэйлин всегда была последней, кто говорил свое странное напутствие. Теперь Байрон не знал, что и думать. Обычай перешел к Ребекке, и она приняла его без возражений.
Наверное, в этом обычае тоже был какой-то смысл, о котором отец до сих пор не считал нужным ему рассказывать.
Ребекка почувствовала: она сделала все, что требовалось, и теперь имела полное право уйти с кладбища. Только тогда Байрон вышел из тени дерева и шагнул к ней.
— Я думала, здесь больше никого нет, — сказала она. — Кажется, Сисси опять поднимала шум. Я краем уха слышала.
— Порывалась с тобой поговорить, — признался Байрон. — Дочери не могли ее удержать, но мне удалось.
— Спасибо. — Ребекка почувствовала, как вспыхнули ее щеки. — Сомневаюсь, что этот разговор нужен нам обеим. Особенно здесь. Видно, рассердилась, что я оттащила ее от гроба.
— У нее была другая причина, — сказал Байрон. — Хотела рассказать тебе… хотела, чтобы ты от нее услышала…
— Что? То, о чем ты так упорно избегаешь говорить?
Ребекка остановилась и впилась в него глазами. «Совсем как Мэйлин».
— Ты ведь до сих пор ничего не рассказал мне об обстоятельствах смерти Мэйлин… Я знаю, здоровье у нее было уже не то, что прежде. Помню, на колени жаловалась. И вроде больше ни на что. От чего она умерла? Ты ведь так и не сказал мне ни ночью, ни утром. И Уильям молчит, словно в рот воды набрал. В зале — никто ни слова. Здесь — тоже. Может, хватит секретов? Неужели мне дожидаться, пока Сисси расскажет?
Байрон мысленно перепробовал множество вариантов сообщить Ребекке страшную правду. Ни один из них не годился. Тогда он сказал коротко и ясно:
— Бекс, Мэйлин… убили.
До сих пор Ребекка думала: кончина Мэйлин — само по себе ужасное событие, и причина смерти, будь то сердечный приступ, кровоизлияние в мозг или что-то еще, на нее не подействуют. Но у нее не возникло даже отдаленной мысли о возможности насильственной смерти бабушки. Убийство? В Клейсвилле, где тяжким преступлением считается кража старого велосипеда?
У Ребекки подогнулись колени. Если бы не руки Байрона, она рухнула бы на траву. Байрон крепко ухватил ее за талию.
— Прости, Бекс. Я все время думал, как скажу тебе об этом.
— Убили?
Байрон молча кивнул.
— Но ведь… ее уже похоронили!
Ребекка повернулась и махнула рукой в сторону свежей могилы.
— А как же… вскрытие? Полицейский протокол и все такое? Где это произошло? В ее доме? На улице? Удалось найти хоть какую-то зацепку?
Байрон в отчаянии зажмурился, потом откинул со лба налипшие волосы.
— Бекс, поверь мне, я сам ничего не знаю. Я пытался получить ответы у Криса, но и шериф тоже не знает.
— И ты говоришь мне об этом после того, как ее похоронили?
— Сорок восемь часов — предельный срок. В Клейсвилле не признают ни холодильников, ни консервирующих составов. Без всего этого тело начинает разлагаться. Никто из городского совета не согласился бы оттягивать похороны. Таков здешний закон.
— Идиотский закон! — выкрикнула Ребекка. — Убивают женщину, которая и мухи не обидела, а городскому совету — только бы уложиться в сроки похорон. И это называется законом? Это беззаконие!
Ребекка принялась отряхивать землю, приставшую к подолу платья. Байрон стоял с плотно стиснутыми губами. Она помнила этот жест. Если Байрон стискивал губы, значит, внутри у него все бурлило.
— Да, Бекс. Беззаконие. Здесь тщательно отскребают место преступления, не жалея уксуса и чистящих средств. И поскорее увозят тело, а затем стараются придать дому прежний вид.
