Энн Райс - Наследница ведьм
– Ладно. Насчет того, что ты сказал… Или того, что, по твоим словам, сказала Роуан…
Ларкин молчал – он боялся, что, начав говорить, может выдать себя с головой, поэтому решил держать язык за зубами. Ему не терпелось услышать, что поведает Митчелл дальше.
– Этот субъект не является homo sapiens, – продолжал Митчелл. – Он примат. Млекопитающее мужского пола Очень жизнеспособен. Имеет уникальную – я бы сказал, сверхъестественную – иммунную систему. Последние тесты показали, что он достиг зрелости. Хотя это еще не доказано. Обладает странным механизмом усваивания белков и минеральных солей. Кроме того, я обнаружил нечто необычное в его костях. А именно, что его костный мозг огромен. Правда, это может быть связано с прогрессирующим слабоумием. Это все, что я могу сейчас сказать. Для того чтобы узнать больше, нужно провести дополнительные исследования.
– А не мог бы ты дать мне его словесный портрет?
– Я могу только основываться на рентгенографических данных. Его вес около ста пятидесяти фунтов. По данным последних, январских, тестов, рост составлял шесть с половиной футов. Надо сказать, что данные о росте, полученные в результате первой рентгенограммы, снятой двадцать восьмого декабря в Париже, существенно ниже тех, которые были получены во второй раз, пятого января в Берлине. Однако между пятым и двадцать седьмым января никаких изменений не произошло. Все параметры остались прежними, что позволило сделать предположение о достижении им зрелости. Хотя, это, конечно, всего лишь мои гипотезы и догадки. Его черепная коробка недоразвита, но, возможно, такой и останется.
– На сколько он прибавил в росте в промежуток между декабрем и январем?
– На три дюйма Рост произошел преимущественно за счет конечностей. Кстати сказать, передние конечности у него очень длинные. Немного увеличился размер головы. Но возможно, не настолько, чтобы это обратило на себя внимание. Тем не менее его голова стала крупнее обычной. Если хочешь, я покажу тебе его на компьютере. Увидишь, как он выглядит, как двигается…
– Нет, не надо. Лучше расскажи что-нибудь еще.
– Что-нибудь еще? – с вызовом переспросил Митчелл.
– Да, что-нибудь еще.
– А тебе этого недостаточно? Ларкин, это ты, а не я должен кое-что объяснить. Например, где проводились все эти тесты? Поскольку эти материалы пришли из разных клиник Европы, хотелось бы знать, кто именно их делал.
– Мы думаем, что сама Роуан. Ее родственники еще пытаются это выяснить. Очевидно, Роуан незаметно проникла в какую-нибудь клинику вместе с этим субъектом. Сделала ему рентгенограмму. И так же незаметно, не вызвав ничьих подозрений, вышла вместе с ним. И ни у кого не возникло сомнений в том, что она является лечащим врачом, а это существо – ее пациентом. В Берлине никто не мог ее вспомнить. Единственным подтверждением ее пребывания там служат записанные на снимке компьютерные данные и время снятия рентгенограммы. Подобным образом были получены результаты сканирования мозга, электрокардиограмма и тест на таллий. Она беспрепятственно проникла в лабораторию одной из женевских клиник и сделала необходимые анализы. Никто не задал ей ни одного вопроса по самой простой причине: на ней был белый халат. Кроме того, выглядела она весьма представительно и говорила по-немецки. Потом она забрала результаты и ушла.
– Что-то у тебя все выходит чересчур просто. В жизни так не бывает.
– Тем не менее именно так все и было. Оборудование в клиниках практически общедоступно. А Роуан ты знаешь. Кому придет в голову задавать ей вопросы?
– Верно.
– Кстати сказать, все, с кем она встречалась в Париже, запомнили ее очень хорошо. Тем не менее никто не мог оказать нам существенной помощи в ее розыске. Никто не знал, откуда она приехала и куда отправилась. Что же касается ее спутника, то, по словам очевидцев, он был высоким, худым, с длинными волосами и в шляпе.
– У него длинные волосы? Ты уверен в этом?
– Вполне. По крайней мере, так утверждала одна парижанка, с которой беседовали нанятые семьей детективы. – Ларкин пожал плечами. – Те, кто встречал Роуан в Доннелейте, тоже говорили, что ее спутником был высокий худощавый мужчина с длинной черной шевелюрой.
– Выходит, после той ночи, когда Роуан сообщила тебе о посылке, ты больше не получал от нее никаких вестей?
– Совершенно верно. Она пообещала связаться со мной при первой возможности.
– А как насчет этого звонка? Откуда он был? Может быть, сохранилась запись вашего с ней разговора?
– Она сообщила, что звонит из Женевы. И рассказала то, что я только что тебе передал. Потом очень настойчиво выразила желание переправить мне посылку и заявила, что постарается сделать это до утра. Просила, чтобы я отнес ее тебе. Да, еще она сказала, что она родила весьма подозрительное существо. Околоплодными водами были пропитаны обрывки полотенец. Кроме них, она прислала для проведения анализов свою кровь, слюну и волосы. Надеюсь, ты провел необходимые анализы?
– Разумеется.
– Но как она могла родить существо, не являющееся человеком? Я хочу знать все, что ты обнаружил, какими бы невероятными и противоречивыми ни казались твои выводы. Завтра мне придется как-то объяснять происшедшее ее семье. Но сначала я должен постичь это сам.
Митчелл поднес руку ко рту и слегка откашлялся.
– Как я уже сказал, это существо не является homo sapiens, – прочистив горло и глядя Ларкину прямо в глаза, начал он, – хотя внешне вполне может выглядеть как обыкновенный человек. Однако кожа у него гораздо эластичнее, чем у нас. Вернее говоря, она такая же эластичная, как у человеческого зародыша Похоже, это ее качество сохранится и в дальнейшем. Впрочем, время покажет. Череп у него такой же мягкий, как у грудного ребенка. И вполне вероятно, тоже может оставаться таковым на протяжении всей его жизни, хотя утверждать что-либо наверняка в данном случае нельзя. И еще. У него до сих пор не закрылся родничок. Более того, если верить последним рентгенограммам, тенденция к его зарастанию отсутствует, а это означает, что он не закроется никогда.
– Боже правый! – воскликнул Ларкин.
Он не мог удержаться, чтобы не пощупать собственную голову. Детские роднички всегда вызывали у него странное беспокойство. У самого Ларкина детей не было. Очевидно, поэтому он никак не мог привыкнуть к столь необыкновенному явлению – в отличие от матерей, которых ничуть не удивляли затянутые кожей дырки в голове их малышей.
– Кстати говоря, это существо в утробном состоянии развивалось совершенно не так, как обычно растет и развивается обычный человеческий зародыш, – продолжал Митчелл. – Анализ околоплодной жидкости показал, что при рождении он представлял собой маленькое, но полностью развитое существо мужского пола. Вполне возможно, что благодаря своей столь поразительной эластичности он, едва покинув утробу матери, встал на ноги и начал самостоятельно передвигаться, как: делают это сразу после рождения жеребята или детеныши жирафа.
