Елена Усачева - Большая книга ужасов – 65 (сборник)
– Ну что же, начнем, – фоном доходил до меня голос Дмитрия. – Залавруга – древнейшее место нахождения петроглифов. Ученые до сих пор спорят, где петроглифы появились раньше. У нас или на Онежском озере, на Бесовом Носу. Все это датируется неолитом, четвертое тире второе тысячелетие до нашей эры. Как это делалось? Очень редко изображение выдалбливали по контуру. Чаще снимали всю площадь картинки. В результате получались сплошные белесые силуэты, заметно выделяющиеся на фоне темного камня. Работа не очень долгая. Мы проводили опыты – небольшого оленя можно сделать часа за два. Со временем картинка темнеет. Глубина ее два-три миллиметра, поэтому лучше всего ее видно на закате, когда солнечные лучи дают хорошую тень. Или сейчас, при рассеянном свете.
Дмитрий говорил, постукивая палкой по камню рядом с изображениями, а я не могла отвести взгляд. Десятки, сотни картинок, одиночные и групповые фигурки. Две тысячи лет! Потрясающе!
Вот олень. Он еще бежит, но его уже подбил лучник. Из спины оленя торчат стрелы с оперением. Охотник невысокий, пузатенький, голенький – видно, что мужчина. Другой охотник, худой и изломанный, метнул в оленя что-то длинное, оно протянулось от его руки до бока зверя. Еще один лучник только целился из лука. Он стоял, смешно отклячив зад, был носат, волосы собраны в хвостик, ножки расставил. А потом была лодка. В ней сидело одиннадцать гребцов, все с луками и без одежды.
– Здесь много бытовых сцен – охота на оленя и лебедя, на медведя и на кита, есть сцена, где наказывают вора и где отбиваются от непрошеных гостей.
Дмитрий неспешно вел нас по камням, показывал палкой то одну, то другую картинку, объяснял.
– А вот здесь, видите? – ласково улыбался он. – Охотники в лодке выслеживают кита. – Палка концом обвела картинку, где двое в лодке и правда догоняли что-то водное. – Но другой охотник решил их обмануть и выстрелил с берега. Вот эта длинная полоса – это копье или гарпун с веревкой. – Нахальный человечек стоял неподалеку, рука его была вытянута, из нее вырвалось копье, с шуршанием развернулась веревка. – Видите, он попал. Охотники в лодке недовольны, что у них украли добычу. И один выстрелил, перерезая веревку.
Так вот что обозначала эта черточка! Это стрела, пущенная в веревку. Прикольно. Интересно, перебила ли стрела веревку и кому досталась добыча? Попал-то хитрец на берегу. Эти двое в лодке могли быть неумехами, вдруг бы они упустили рыбу.
Все это было, конечно, страшно интересно, но меня влекло обратно к моим оленям. Они шли, тянули морды к воде. Был здесь и странный человечек. Небольшой. Один, без оружия, с расставленными ножками, с разведенными ручками и растопыренными пальцами. Единственный, кто не изображал из себя крутого мужика. У него под рукой была змея и странная штука, похожая на песочные часы – кружок снизу заполнен, а сверху пуст, все это пересекает черта.
– Я смотрю, вас заинтересовал наш демон. – Дмитрий был невероятно внимателен. – Это главный предмет спора на Залавруге. В основном здесь бытовые картинки – охота, жизнь. Но это нечто другое. Одни считают, что во всех этих картинках есть мистический смысл. Как вы думаете, зачем здесь выбивали бытовые сцены?
– Зачем? – тут же переспросила мама.
– Охотники ушли за добычей. Им надо помочь. Но как? Попросить о помощи демонов. Человеческого языка они не понимают. Остается сделать картинку. Картинку, где охота удалась.
– А если добычи не будет?
– Тогда виноват дух, которому эту картинку посвятили. Его просили, он не выполнил, значит, его надо наказать – побить картинку.
Палка ударилась в брюхо оленя. Я поежилась.
– А как же человечек? – напомнила я. – Он не охотник.
– Правильно! Люди не только охотились. Они целиком зависели от внешнего мира. А вдруг зашедшее солнце не взойдет утром? Ведь оно уходит на темную сторону, где вступает в битву с неведомыми силами. Поэтому ему надо помочь. И тут рождается другая версия: картинки – это некая помощь. Солнцу напоминают, что его здесь ждут. Чтобы оно из мира мертвых, – палка ткнулась в змею, – вернулось в мир живых, – светлый круг. – Это своего рода заклинания.
– Подождите, подождите, – взмахнула я руками. – То есть они выдалбливали все эти сцены, чтобы солнце вспомнило покинутый мир?
– Как-то так, – радостно согласился Дмитрий. У него была обаятельная улыбка. – Это послания. А еще послания передавались через умерших. – Палка показала на человечка. – Культ мертвых. Видите, фигура без оружия – значит, он уже умер. Змея – знак мира мертвых. Человек отправляется в другой мир и оттуда уже станет помогать своему племени.
– Что же он может сделать? – прошептала я. Последнее время помощь мертвых мне совсем не нравилась.
– Да хотя бы подтолкнуть солнце, чтобы оно поскорее вернулось на небо. Тут, конечно, не полярный круг, но до него недалеко, поэтому зимы долгие и темные, и страх перед ними был очень сильный.
Меня приморозило к этой картинке. Попросить мертвых, чтобы они помогли. А слабо попросить мертвых, чтобы они ушли и не вернулись?
– И что самое интересное, – Дмитрий теперь стоял рядом с моими оленями, – таким вечно умирающим и вечно воскрешающимся божеством был олень. Когда оленя убивали, то у него сначала просили прощения и отправляли в мир мертвых узнать, не гневаются ли духи. На следующий день или через какое-то время приходила добрая весть, что не гневаются, тогда добычу разделывали. Не трогали только глаза. Их вынимали и закапывали – они потом уводили дух оленя к своим. Но пойдемте, пойдемте! Я вам покажу потрясающую сцену охоты. Настоящий учебник по загону медведя.
Дмитрий сам был похож на медведя. Немного косолапя, он шагал по каменному полотну, осторожно обходя выдолбленки. Мама торопилась следом. А я не могла сдвинуться с места. Передо мной сейчас был настоящий проводник в мир мертвых. Вот так вот степенно он шествовал, неся на голове ветвистые рога. Шел, отлично зная, что делает.
Дорогой, дорогой олень! Ну пожалуйста! Увези эту Юлечку к черту на гору. Ну что тебе стоит? Ты же проводник. Вот и проводи ее.
После больших оленей были выбиты еще картинки – лодки. Они пересекали тропу зверей и плыли туда же, куда шли все. А шли они к воде. Не река даже, а так, крошечные озерца среди камней. Либо остатки от Залавруги, либо потерявшаяся река Выг.
Я огляделась по сторонам. Около воды прыгали дети. Как будто знакомые. Где-то я их уже видела. А вообще тут оказалось много людей, по каменистой площадке туда-сюда бродили любопытствующие. И тут уж я окончательно испытала дежавю, потому что около детей я увидела худого парня в полосатой вязаной панаме. Смотрел он на противоположный берег. Внимательно так смотрел. Я бы даже сказала – вглядывался. Вот и я стала вглядываться.
