Александр Мазин - Костер для инквизитора
Полез в карман, вытащил пачку денег, распустил веером, как павлин – хвост. Писюшки (низенькие, мордастые и мясистые) захихикали громче, придвинулись… и отшатнулись.
Высокий сутуловатый мужик в синем ватнике вклинился между ними и черным человеком.
– Богато живешь, батоно! – сказал он.– Может, поделишься?
– Батоно в Тбилиси,– недружелюбно буркнул черный человек и поспешно запихнул деньги в карман.– Иди куда шел!
– Ай, батоно! – поцокал языком человек в ватнике.– Не хочешь делиться, жадный, да?
И чуть распахнул ватник.
Черный человек глянул и слегка вспотел.
– Я платил! – крикнул он нервно.– Хватит, да!
– Не кричи! – строго сказал человек в ватнике.– Деньги откуда?
– А ты прокурор? – взвился черный человек.– Мои деньги, понял?
Человек в ватнике укоризненно покачал головой.
– Совсем жить не хочешь, батоно. Ну, дело твое…
И сунул руку под полу.
Черный человек шарахнулся.
– Хурму продал! – взвизгнул он.– Нельзя, да?
– Можно.
Человек в ватнике вынул руку. В руке ничего не было, и его собеседник облегченно вздохнул.
– Кому платил, батоно? Скажешь? Или секрет?
– Какой секрет? Весь базар знает! – оживился черный человек.– Вошел – иди налево. Дверь «Торговый контроль». Рядом – еще дверь. Ничего не написано. Туда плати.
– Спасибо, батоно,– поблагодарил человек в ватнике, повернулся и пошел ко входу на рынок.
Кишка-коридорчик, заплеванный, заблеванный, унавоженный раздавленными окурками. Устойчивый запах падали. Дверь с надписью: «Торговый контроль». За дверью хриплый женский голос: «А я люблю военных, красивых, здоровенных…»
Человек в ватнике порылся в кармане, извлек длинные пегие усы, налепил под нос. Дверь, на которой ничего не написано… Человек в ватнике постучал.
– Открыто,– сообщили изнутри.
Уютная комнатуха. Диванчик, корейский телек, компьютер и кофеварка. И бритоголовый дядя неожиданно скромных размеров.
– Ну? – спросил дядя.
– Деньги,– сказал человек в ватнике.
– Ага.– Дядя нажал кнопку селектора.– Мухтар, тут к тебе.
Мухтар оказался двуногим и кудрявым.
– Что у тебя, мужик?
– Хурма,– сказал человек в ватнике.
– Много?
– Тонна.
Мухтар извлек калькулятор, с минуту считал, шевеля толстыми губами, наконец огласил:
– Шесть штук.
– Пятьдесят,– сказал человек в ватнике.
– Шутишь, да? – ухмыльнулся Мухтар.– Думаешь, много, да? Ну ладно, по случаю пятницы с тебя лично – девятьсот.
– Пятьдесят,– сказал человек в ватнике.– С тебя.
– Какой веселый! – Мухтар повернулся к лысому-бритому, оскалил желтые зубы.– Ты слышал, дарагой? Эй, ты чего?
Лицо лысо-бритого дяди странным образом изменило выражение. Мухтар обернулся, а человек в ватнике нажал на спуск. Пукнул глушитель, и безнадежно испорченный селектор с грохотом свалился со стола.
– Не надо вещи портить,– совершенно хладнокровно произнес Мухтар, а лысо-бритый дядя взвизгнул и попятился.
– Лучше не кричи,– сказал ему человек в ватнике.– А ты гони деньги.
– Мы тоже стрелять умеем,– напомнил Мухтар, и человек в ватнике снова нажал на спуск.
Пуля пробила Мухтаров бицепс. Тот даже не вскрикнул, только отшатнулся.
– Следующая в локоть,– сказал человек в ватнике.– Потом – в колено. Знаешь, что будет?
– Знаю,– хрипло проговорил Мухтар. Кровь капала с его пальцев.– Ты сразу сюда стреляй! – Он коснулся здоровой рукой лба.
– Пятьдесят,– сказал человек в ватнике.– Я думал, ты стоишь дороже. Ладно, лично для тебя скидка – сорок пять.
Мухтар посмотрел на лысо-бритого. Рассчитывать на того явно не стоило.
– Алик,—приказал Мухтар,– дай, что он просит.
Лысо-бритый полез в стол под компьютером. Руки у него ходили ходуном, но коммерческий контур функционировал.
– Сорок пять,– лысо-бритый выложил четыре упаковки сотенных и одну из пятидесяток.
– Пять дай,– буркнул Мухтар.
Лысобритый молча кинул еще одну пачку.
Человек в ватнике запихнул деньги в карман и ударил лысо-бритого рукояткой по макушке. Тот осел на пол.
– Меня лучше убей,– посоветовал Мухтар.
– Как скажешь,– кивнул человек в ватнике и нажал на спуск.
Мухтар отлетел к стене. На лбу у него расцвел красный цветок. Как раз там, куда он показывал минуту назад.
Человек в ватнике обошел стол, выдвинул ящик, из которого лысо-бритый доставал деньги. Там оставалось еще прилично. Убийца вынул ящик, высыпал деньги в полиэтиленовый пакет с тигрой, сдвинул предохранитель замка, вышел в коридор, захлопнул дверь и не спеша направился к выходу. Когда лысо-бритый Алик очнулся, человек в ватнике спускался по эскалатору метро на станции «Чернышевская».
Глава двенадцатая
Залязгала входная дверь. Альбина приглушила звук телевизора, повернулась.
Вошь. Протопал через зал в душевую, бросив небрежно: «Здравствуй».
Альбина выскользнула в коридорчик. Вот одежда, вот полиэтиленовый пакет. В пакете – пистолет, который она видела вчера, и пачки денег. Тысяч двести. Печатает он их, что ли?
Альбина сложила пачки обратно в пакет, повертела в руках пистолет… и тоже сунула обратно. Хитрый у нее тюремщик, не зря сказал, что сама она отсюда не выйдет. А угрожать ему – пустой номер. Альбина представила, как он подходит без всякого испуга, вынимает у нее из руки пистолет… Плевать ему на угрозы.
И жизнь свою он не ценит. Нет в ней смысла. Жизнь для него – картонная коробка с деньгами. Вкладывает, вынимает… Зачем?
«А если я? – подумала Альбина.– Если я стану смыслом его жизни?»
Двор оказался тот самый. Впрочем, Ласковин в этом нисколько не сомневался. Особенно после того, как пришел Сон.
Жгучее южное солнце. Зеленая блеклая речная вода. Сладкая – Андрей попробовал. Ни деревца, зато трава густая и высоченная – по плечи. Андрей скинул рубаху, подставил белому свету бледную спину.
«Сгорю,– подумал отвлеченно.– Или нет?»
Он знал, что это сон. По воздуху. Такой воздух разве что на Алтае найдешь.
Лодочка бесшумно выскользнула на излучину. Быстрая, проворная, этакий лубяной каячок, подлетела, ткнулась носом в берег – пустая.
Приглашение. Что ж…
Андрей опустился на дно, взялся за тонкие, прогнувшиеся борта. Лодочка просела на песок, ширкнула дном, соскользнула, закачалась, вывернулась и прытко пошла вниз по ленивой речке. Андрей сидел, глазел по сторонам – те же заросшие травой берега, ощущал в нескольких миллиметрах под собой упругую прохладную воду. Солнце жарило в полный рост, но Андрей почему-то знал: не такой уж это южный юг. Просто лето. «Серпень» – пришло нужное слово. Серпень, серп…
Плыл долго, даже задремал. А когда очнулся, голова внутри была как ватная – макушку напекло. Андрей черпнул забортной водицы, смочил волосы, поглядел на солнце. Сдвинулось. А вокруг те же берега, внизу – нежный песок, повыше – метластая густая трава.
