Стивен Кинг - Способный ученик
Дюссандера колотила дрожь. Но он знал, что надо делать.
В субботу Боудены проснулись поздно. К половине десятого мужчины уселись за стол, каждый со своим чтивом, а Моника, словно досыпая на ходу, молча ставила перед ними омлет, сок, кофе.
Тодд читал научную фантастику, Дик штудировал журнал по архитектуре. В прихожей шлепнулась на пол газета, опущенная в щель почтальоном.
- Принести, пап?
- Я сам.
Прежде чем развернуть газету. Дик Боуден пригубил кофе - и тут же закашлялся.
Моника поспешила на выручку.
Тодд, отвлекшись от романа, без особого интереса наблюдал, как Моника стучит отца по спине, но вдруг взгляд ее упал на первую страницу... и она застыла. Глаза полезли на лоб, грозя выскочить из орбит.
- Боже милостивый! - кое-как выдавил из себя Дик Боуден.
- Так ведь это... не может быть... - Моника прикусила язык и посмотрела на сына. - Солнышко, ты...
Отец тоже смотрел на сына.
Тодд поднялся с тревожным чувством.
- Что там?
- Мистер Денкер, - только и сказал Боуден-старший.
Тодд прочел заголовок и все понял. БЕГЛЫЙ НАЦИСТ КОНЧАЕТ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ В БОЛЬНИЦЕ САНТО-ДОНАТО. Ниже две фотографии бок о бок, хорошо известные Тодду. На первой Артур Денкер был лет на шесть моложе и, соответственно, живее. Его щелкнул какой-то уличный фотограф, и старик купил карточку, чтобы она, чего доброго, не попала не в те руки. На второй Курт Дюссандер в форме войск СС, в заломленной черной фуражке сидел за столом в своем кабинете в Патэне.
Публикация первой фотографии означала, что они уже побывали в его доме.
Тодд пробегал глазами газетный материал, строчки прыгали, качнулся пол.
Где-то далеко-далеко крик матери:
- Дик, держи его! Это обморок!
Это слово (ОБМОРОКОБМОРОКОБМОРОК) слилось в одну тягучую цепочку. Он смутно почувствовал, как отец подхватил его, а затем - когда уже ничего не чувствуешь, ничего не слышишь.
Когда допрос кончился и этот тип оставил его в покое, Тодд вышел в сад, прихватив из дома ружейное масло и кой-какую ветошь. В гараже он взял свой "винчестер". Устроившись поудобней на скамейке, он переломил ствол и, то бормоча, то насвистывая мелодию, принялся тщательнейшим образом чистить ружейный механизм. В воздухе был разлит сладковатый аромат цветов. Но вот со смазкой покончено. С таким же успехом он мог это сделать в полной темноте. Мысли его были далеко. Только минут через пять до него вдруг дошло, что он зарядил винтовку. Охотиться сегодня он как будто не собирался - тогда зачем же? Он и сам не знал.
ЗНАЕШЬ, ТОДД С МЫСА КОД, ВСЁ-ТО ТЫ ЗНАЕШЬ. ПРОСТО ПРИШЛО ТВОЕ ВРЕМЯ.
И тут к их дому подрулил желтенький "сааб". Человек, сидевший за рулем, показался Тодду знакомым, но только когда он сделал несколько шагов ему навстречу, в глаза бросились его небесно-голубые кеды. Привет из прошлого. К Тодду приближался Калоша Эд собственной персоной.
- Здравствуй, Тодд. Давненько не виделись.
Тодд прислонил "винчестер" к скамейке и обворожительно улыбнулся.
- Здравствуйте, мистер Фрэнч. Каким ветром вас занесло в нашу глушь?
- Родители твои дома?
- Да нет вроде. А вам они нужны?
- Н-нет, - сказал Эдвард Фрэнч после глубокомысленной паузы. - Пожалуй, нет. Пожалуй, лучше нам потолковать на пару. Для начала. Вдруг ты сумеешь мне все объяснить. Хотя я в этом сильно сомневаюсь.
Из кармана брюк он достал газетную вырезку. Тодд догадался, что это, раньше, чем увидел; второй раз за сегодняшний день перед ним предстал Дюссандер в двух своих ипостасях. Снимок, сделанный уличным фотографом, был обведен чернилами. Смысл овальной рамки прочитывался сразу: Калоша Эд узнал "дедушку" Тодда. И теперь горел желанием оповестить весь мир об этом. Родить на свет божий маленькую пухлую сенсацию. Вот он - Калоша Эд, балабол и сукин сын, в небесно-голубых кедах. Лучше бы в белых тапочках.
Его сообщение, надо думать, привлечет к Тодду внимание полиции... хотя они и так не обошли его вниманием. Теперь это яснее ясного. До сегодняшнего дня он словно летел себе на воздушном шаре, беспечно поглядывая вниз, но вдруг оболочку пробила стальная стрела, и теперь он неотвратимо падает. Главная его промашка - телефонные звонки. Ах, как они его взяли на живца. Да чего там взяли - сам набросился. Точно, звонили. Один-два раза в неделю. Денкер говорил с ними по-немецки. Сказал и при этом подумал: путь побегают с высунутыми языками по всему югу Калифорнии, пусть поищут недобитых нацистов. Как я их! Одного не учел - на телефонном узле они уже могли это проверить. Он, правда, не уверен в том, что телефонный узел регистрирует все звонки, но... взгляд у этой ищейки был какой-то подозрительный... Потом письмо. Зачем-то ляпнул, что в дом никто не мог залезть. Этот тип наверняка подумал: знать это может только тот, кто сам туда залезал... что он, кстати, и делал, три раза: первый - чтобы забрать письмо, и еще два - проверить, не осталось ли чего такого... Нет, не осталось. Эсэсовская форма исчезла. Четыре года как-никак прошло - в какой-то момент Дюссандер, видимо, смекнул, что лучше будет от нее избавиться.
Тодд перевел взгляд с газетной вырезки на Калошу Эда, но тот смотрел куда-то в сторону, на улицу, как будто там могло произойти что-нибудь необычное.
Этот тип, конечно, может его подозревать в чем-то, но из подозрений шубы не сошьешь. Разве что всплывет нечто такое, что связывало его и старика одной ниточкой.
Теперь всплывет, будь уверен. Потому что есть Калоша Эд. Стоит рядом - дурак в своих дурацких кедах. И зачем такой дурак живет на свете? Тодд потянулся к "винчестеру".
Калоша Эд и есть для них то самое недостающее звено. Все ясно, скажут они, старик и мальчик были сообщниками. И что тогда? Тогда суд. Отец, само собой, наймет лучших адвокатов, и те, естественно, помогут ему выкрутиться. Улики-то все больше косвенные. К тому же он произведет благоприятное впечатление на присяжных. Но что толку, если на дальнейшей жизни можно будет поставить крест. Газетчики разденут его и бросят у всех на виду - точь-в-точь как Дюссандер своих жертв в Патэне.
- Человек, изображенный на этом снимке, однажды переступил порог моего кабинета, - вдруг заговорил Эдвард Фрэнч, поворачиваясь к Тодду, - и назвался твоим дедушкой. Сейчас выясняется, что это давно разыскиваемый военный преступник.
