Райчел Мид - Сны суккуба
Кейла на руках у Сета уже засыпала. При виде ее закрывающихся глазок мне вспомнилась вдруг сновиденная девочка. Сердце екнуло, и стало не до «Монополии». Я подошла к Сету.
- Знаешь что? Давай ты поиграешь, а я их уложу.
- Справишься?
- Конечно.
Он передал мне Кейлу, и вокруг моей шеи обвились маленькие ручки. Я двинулась к выходу, двойняшки поплелись следом. Мэдди, поняв, что остается одна, поглядела на меня растерянно. Но я была за нее спокойна. Иной раз, когда тебя вынуждают общаться, скорей учишься.
Двойняшек удалось уложить на удивление быстро - потому, наверное, что спали они в одной комнате. Конечно, в компании с сестрой, с которой можно пошептаться и похихикать, всегда веселее… Проследив за чисткой зубов и переодеванием в пижамы, я предупредила, что еще зайду их проверить, и закрыла за собой дверь.
Отнесла Кейлу в их общую с Кендалл спальню. Кейла вообще разговаривала мало, молчала и теперь, пока я надевала на нее розовую ночную рубашку и укрывала одеялом. Потом я присела на край кровати и вручила ей, подняв с пола, плюшевого единорога. Она крепко обняла игрушку.
- Думаю, он победит паучью обезьяну, - сказала я.
Кейла не ответила, только посмотрела на меня огромными голубыми глазами. Доверчивыми и любящими, точь-в-точь как у моей сновиденной дочери. И мне невольно подумалось - каково было бы делать это каждую ночь?… Укладывать дочку спать, целовать ее в лобик. Просыпаться утром, снова видеть ее…
Испугавшись, что расплачусь на глазах у ребенка, я собралась уходить. Но Кейла, к моему несказанному удивлению, вдруг тронула меня за руку.
- Джорджина… - сказала тихим, тоненьким голоском.
Я снова села.
- Что?
- Не уходи.
- Ох… надо, миленькая. Тебе пора спать.
- Придут чудовища.
- Какие еще чудовища?
- Страшные.
- А… Те, что живут под кроватью?
Именно там, по моему мнению, и должны были обитать почти все чудовища. Кроме тех, с которыми я играла в покер и ходила по кабакам.
Кейла помотала головой и показала на потолок.
- Там. В космосе.
- Это инопланетяне?
Если бы не мысль о том, что она боится спать в одиночестве, я пришла бы в полный восторг. Малышка заговорила со мной впервые за все время знакомства. Причем так же разумно, как ее старшие сестры… хотя этому, наверно, удивляться не приходилось.
- Нет. Чудовища. Они летают в воздухе и приходят в человеческие сны.
Теперь я поняла, почему она боится спать.
- Тебе снятся кошмары?
- Нет. Но чудовища близко. Я их чувствую.
От этих слов и серьезного выражения ее личика по спине у меня побежали мурашки.
- Мне посидеть, пока ты не уснешь? Тогда они не придут?
- Может, и не придут. - Она снова тронула меня за руку. - Ты волшебница.
Тут я подумала, не родилась ли она медиумом, как Эрик и Данте. В том, как девочка сказала это, чувствовалось нечто большее, чем детская вера в волшебство. Скорее знание. За ней стоило понаблюдать… но не сейчас, конечно. Спрашивать, не видит ли она ауру, я тоже не стала.
- Ладно, - сказала я. - Посижу.
Прилегла рядом с ней, и некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Потом я начала тихонько напевать, и она, улыбаясь, закрыла глазки. Открыла их, когда я умолкла.
- А какие слова у этой песни?
- Э-э-э… - С ответом я нашлась не сразу.
Песня была из далекого прошлого, на древнегреческом диалекте, на котором уже никто не говорил. Мне пел ее когда-то мой муж… Перевести слова вот так, с ходу, я не могла и поэтому запела на родном языке. Звуки его, некогда привычные, казались теперь странными, и слова выговаривались с некоторой запинкой.
Кейла, слушая, вроде бы заснула. Допев, я выждала несколько минут, потом осторожно поднялась с кровати. Девочка не шелохнулась. Тогда я выключила свет, вышла из спальни и вернулась к игрокам в «Монополию».
- Луддиты сжигают фабрику. Плата пятьсот долларов. - Бренди, глядя на карточку «Шанс», скорчила гримасу. - Слабовато.
- Я больше заплатила, когда фабричное законодательство урезало использование детской рабочей силы, - сказала Мэдди.
Как я и надеялась, она чувствовала себя уже вполне непринужденно.
Кендалл бросила кости и продвинула вперед на три номера миниатюрную оловянную книжечку «Оливер Твист».
- Мне нужна работа, чтобы иметь капитализм для инвестиций.
- Капитал, - поправили ее все хором.
Кендалл посмотрела на меня.
- Я могла бы поработать у тебя в магазине. Подпольно.
- Типа складывать книги в подпол? - спросила Бренди.
Кендалл сделала вид, что не слышит.
- Тебе не нужен помощник?
Я взъерошила ей волосы.
- Пока не подрастешь - увы.
Мэдди двинула вперед оловянный ткацкий станок.
- Да, пока ты только играть умеешь. С таким помощником - конец магазину.
Бренди спросила у меня:
- Как тебе работа управляющим? Труднее?
- Да нет… просто немного другая.
Кендалл просветлела.
- Я могу работать на твоем прежнем месте.
- Извини. Его нету. Мэдди заняла.
Она вздохнула.
Сет выставил еще никем не купленную фабрику и зашуршал деньгами.
- Как девочки, легли без скандала?
- Да. Только Кейла не сразу заснула. Боялась кошмаров.
Он поднял на меня удивленный взгляд.
- Она сказала это? Разговаривала с тобой?
- О, у нас была долгая беседа. Смеялись, плакали, делились страхами и надеждами… Думаю, ее ждет карьера оратора.
- Кто такой «оратор»? - спросила Кендалл.
- Человек, который выступает перед публикой, - объяснила Мэдди. - Произносит речи.
- А. Ну, дяде Сету оратором не стать.
Все засмеялись.
- Не стать, - подтвердила Мэдди. - Мне тоже.
Сет дал ей пять.
- Интроверты объединяются.
Бренди снова выпал «Шанс». Она застонала.
- Холера! Сколько можно!
Когда вернулись наконец брат и невестка Сета и мы отправились восвояси, Мэдди порадовала меня признанием, что чудесно провела время.
- С такими умненькими детьми, как у Мортенсенов, можно иметь дело. Терри и Андреа мне тоже понравились. Хорошие в этом роду гены.
- Да, - согласилась я.
Про себя я решила, что Мэдди надо почаще выводить в люди. Это шло ей на пользу - повеселела, глаза заблестели. Вечер удался. Завезя ее к Дагу, я поехала домой. Боги парковки меня покинули, место нашлось только за пять кварталов. Пока шла пешком, по дороге попался газетный автомат. На работе я обычно просматривала заголовки, но в тот день не успела. Поэтому остановилась перед ним, и вскоре мое внимание привлекла одна статья.
Говорилось в ней о мужчине, который стал жертвой иллюзии. Ему приснилось во сне, что если он переплывет пролив Пагет, его нуждающаяся семья разбогатеет. Увы, далеко он в ледяной воде не уплыл - утонул. Парадокс заключался в том, что его жизнь была застрахована на солидную сумму. И, хотя поступок этот можно было счесть суицидальным, компания собиралась страховку выплатить. Его семье предстояло-таки разбогатеть.
Мне представился вдруг этот бедняга, исчезающий в темных волнах. Вспомнилось сегодняшнее утро, вернулось странное ощущение холода и сырости. Дыхание на миг остановилось, как будто легкие были полны воды. Я обхватила себя руками, вся дрожа. Вода. Кругом вода. Холод. Тьма. Удушье…
Кое- как стряхнув наваждение, я заставила себя наконец сдвинуться с места. И поспешила домой -греться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
- Ты снова здесь? - изумился Данте, когда я вошла на следующий день в его заведение, где было, как обычно, пусто. - Вот уж не думал, что появишься.
- Я тоже, - призналась я.
Тут меня с моими проблемами не ждали, но больше идти было некуда.
- Почему ты до сих пор не разорился?
- Сам не понимаю. Пришла ты, конечно, не для того, чтобы подарить мне лучшую в моей жизни ночь. Шанс с «Эль Гаучо» уже упустила…
- Я пришла, потому что снова видела сон.
- Суккуб, ты меня используешь. - Он вздохнул, уселся за свой колченогий стол. - Ладно, рассказывай.
Я устроилась напротив и поведала о событиях последнего сна.
- Сюжет, однако, развивается неторопливо, - сказал он, выслушав. - Секунд тридцать прибавилось?
- Это что-нибудь значит?
- Черт меня дери, если знаю.
Я прищурилась.
- Ты самый поганый толкователь на свете.
- Неправда. - Он облокотился на стол, подпер рукой подбородок. - Я хороший толкователь. Просто в твоем сне нечего толковать. Это плач подсознания о бесплодии. Скорее всего. А еще - свидетельство дурного музыкального вкуса. Ты каждый раз слышишь эту песню?
Я только вздохнула.
- Сон явно не пророческий, поскольку иметь ребенка ты точно не можешь. - Он с задумчивым видом побарабанил пальцами по столу. - А усыновить?…
- Это была моя дочь, - твердо сказала я. - Моя плоть и кровь. Я это чувствовала.
- Ладно. Не мне спорить с иллюзорным материнским инстинктом. Тем более что на самом деле это неважно. Содержание сна, я имею в виду. А что важно, как я понимаю, - так это потеря энергии.
Я готова была его обнять.
- Ну наконец-то. Ты признал, мать твою, что это важно.
- Сложилась повторяющаяся последовательность, которую уже нельзя считать случайной.
