Ярослава Лазарева - Любовница лилий
Наши тела – вернутся в небытие. Но наши души останутся нетленными и пройдут сквозь пять рождений… сквозь семь рождений… в вечность.
Тикамацу Мондзаэмон. «Самоубийство Влюбленных На Острове Небесных Сетей», – прочитал Виктор в одной из записей Юрико.
И таких цитат было полно, все они поддерживали лишь одну тему – синдзю. Мало того, она выложила истории знаменитых двойных смертей.
«Немецкий писатель Генрих фон Клейст (1777–1811) не признан современниками, отвергнут великим Гёте, не имел средств к существованию. А Генриетта Фогель жила с нелюбимым мужем и была смертельно больна. Их встреча была будто предопределена. Идея уйти вместе из жизни принадлежала Генриетте. Из письма Клейста приятелю: «…ей внятна моя печаль, она видит в ней нечто высокое, глубоко укоренившееся и неизлечимое и потому, хотя ей по силам осчастливить меня здесь, на земле, жаждет со мной умереть…»
Влюбленные сняли номер в гостинице возле Потсдама, пошли к берегу озера Ванзе. Генрих прострелил Генриетте сердце, потом выстрелил себе в рот. В гостинице были оставлены предсмертные письма».
Виктор с тревогой прочитал эту запись. Затем перешел к следующему посту.
«Польский драматург и прозаик Станислав Виткевич (1885–1939) бежал от наступающих немцев на восток. С ним была любимая, много моложе его. Пара удалилась в лес, чтобы покончить с собой. У писателя был пузырек с люминалом. Женщина выпила все таблетки, писатель перерезал себе шейную артерию. Но через какое-то время она очнулась…»
«Японский писатель Арисима Такэо (1878–1923) и его подруга Катано Акико. Влюбленные уехали в горы и там покончили с собой. В предсмертном письме другу Арисима писал: «…Я нисколько не жалею о своем решении и совершенно счастлив. Акико испытывает то же самое… Ночь миновала. В горах льет дождь. Мы долго гуляли, вымокли до нитки. Последние приготовления сделаны. Нас окружает величественный пейзаж – мрачный, трагический, а мы чувствуем себя, как заигравшиеся дети. Раньше я не знал, что смерть абсолютно бессильна перед любовью. Наверное, наши тела найдут, когда они уже истлеют».
Так и произошло, их свисающие с потолка хижины трупы нашли несколько недель спустя».
И отдельная запись, привлекшая особое внимание Виктора:
«Лес – образ возвращения в райский сад, символ мира, все население которого состоит только из двух человек. И мы с любимым уйдем в такой лес.
«Мы возродимся мужем и женой.
О, и не только в будущем рожденье,
Но в будущем… и в будущем… и дальше
В грядущих возрождениях всегда
Мы будем неразлучны!
К записи была прикреплена фотография ночного пейзажа. Виктор увидел густой лес, заканчивающийся у крутого обрыва. Снизу плескалась вода. Полная луна ярко освещала местность. Приметное толстое склоненное с обрыва дерево четко выделялось в ее лучах.
Виктор скопировал снимок и начал искать, где он был сделан. И нашел очень похожий ландшафт. Неподалеку от местечка Сен-Гратьян имелось озеро Энгьен. Виктор изучил спутниковую карту небольшого островка Синь, его северную оконечность покрывал густой лес. Фото склоненного над водой дерева с разных ракурсов мелькало в нескольких блогах путешественников, посещавших этот остров. И когда Виктор нашел запись некоего Такаши Сикару и увидел точную копию фотографии, выложенной Юрико, то уже не сомневался, что он на верном пути.
«Моя жена Юрико словно мое второе зрение, – гласила запись Такаши. – Ее фото меня радуют, хотя мой левый глаз уже совсем не видит, а правый стремительно ухудшает функционирование. Здесь мы были когда-то так счастливы, мы сидели у воды под этим деревом и мечтали о многом. Но судьба распорядилась иначе. Зло вошло в нашу счастливую жизнь. И мы решили обрести вечную радость в смерти».
Виктор проложил маршрут до острова Синь, добираться было недалеко. Он мог взять машину напрокат, затем переплыть озеро на лодке. Полнолуние через два дня, и Виктор ни секунды не сомневался, что ему точно известно и время, и место совершения акта. Знал он и действующих лиц. Но вот мотивы? Как он понял, муж Юрико отчего-то чуть не ослеп. И, возможно, именно это явилось последней каплей.
Виктор вышел из Сети и выключил планшет. Но его состояние оставляло желать лучшего. Сложное предстоящее дело будоражило воображение, психика возбудилась, мозг постоянно искал выход из фатальной ситуации. Супруги-японцы решили совершить синдзю, и Виктор знал, что их практически невозможно остановить. Он сел на пол в позу лотоса, лицом в стене и попытался медитировать. Но когда уже почти погрузился в «вечную тишину», раздался звонок отельного телефона. Виктор вздрогнул и поморщился. Очень не хотелось нарушать медитативное состояние, с таким трудом достигнутое. Но звонок повторился, он чертыхнулся, тут же наполняясь раздражением, вскочил, схватил трубку и злобно спросил, отчего его беспокоят так поздно.
– Прошу прощения, месье, – залебезил портье, – но к вам дама. И она утверждает, что вы ее ждете.
– Дама?! – изумился Виктор, отчего-то подумав, что Лиза каким-то невероятным образом нашла его и срочно хочет видеть.
– Ну-у, – понизил голос портье, – определенного сорта, понимаете? Что вы делаете?! – взвизгнул он.
Послышался шум какой-то борьбы, и резкий голос проговорил в трубку:
– Милый, так я поднимусь или как?
– Вы кто? – опешил Виктор.
– Увидишь, – многозначительно проговорила неведомая собеседница. – И обрадуешься!
В трубке раздались гудки. Виктор снова чертыхнулся и накинул халат.
Когда в дверь его номера тихо стукнули, он уже находился на пике злобы. Разбушевавшиеся эмоции не давали успокоиться, его буквально разрывало от ярости, и он готов был не просто прогнать нежданную гостью, но и как следует избить ее. Он распахнул двери, но поток брани так и не вылился на «мадам». Это была Соланж. Длинный черный плащ небрежно распахнулся, и Виктор с изумлением увидел, что девушка одета в лучших традициях дорогих проституток: кружевное сильно открытое черное белье, пояс, чулочки, высоченные шпильки. Крутые завитки коротких каштановых волос были взбиты в пышную прическу, глаза подчеркивали жирные стрелки, густая тушь так отяжеляла ресницы, что они невольно опускались, придавая взгляду томность. Пухлые губы, капризно сложенные «бантиком», покрывала блестящая алая помада.
– Какой ты грубый, фу! – нежным голоском проговорила Соланж и вошла в номер. – Мог бы и не орать на портье.
– А я и не орал, – ответил опешивший Виктор, закрывая дверь и идя за девушкой.
Соланж танцующей походкой игривой кошечки проследовала в спальню, скинула плащ и опустилась на кровать. Она села, чуть откинувшись назад, выставив грудь и разведя колени, словно молча приглашая мужчину к интимным ласкам.
– Какого дьявола… – пробормотал Виктор, ощущая, как злость уходит и возникает дичайшее возбуждение.
Физическое желание мгновенно затуманило разум. Он сам не понимал, что делает, но сдерживаться больше не мог и набросился на девушку, забыв обо всем. И что это был за секс! Никогда раньше Виктор не испытывал такого накала противоречивых чувств: он ненавидел Соланж, брезговал ее телом, пахнувшим, как всегда, крайне странно и отталкивающе, но и наслаждался глубочайшим проникновением в эту податливую плоть, дававшим ему немыслимые наслаждение и забвение, похожие на наркотическое. Он «разрядился» три раза и почти без передышки, что тоже было для него несвойственно. Виктор никогда не считал себя секс-гигантом, но сейчас его «орудие» находилось в постоянном напряжении и требовало работы снова и снова. И Виктор уже не разбирал, как и куда. Ему реально «сорвало башню», но Соланж охотно шла навстречу всем его причудливым желаниям и легко удовлетворяла их. Она напоминала живую машину, работающую без устали, но при этом совершенно бесчувственную. Под утро Виктор в полном изнеможении наконец сполз с распластанного тела девушки и откинулся на спину. Он начал приходить в себя и ужаснулся содеянному. Он был словно зверь, удовлетворяющий свою похоть любыми способами, и сейчас это казалось отвратительным. Виктор потерял человеческий облик и устрашился.
«Идрис прав, – бежали мысли, – я окончательно раскачал психику и не всегда могу себя контролировать. И, возможно, мне на самом деле пора в монастырь! И что это было? Чертова Соланж. Как она втянула меня в такие игры? И как все это мерзко!»
Ему стало так тошно, что чуть не вырвало прямо на лежащую рядом девушку. Она вызывала сейчас невыносимое отвращение. К тому же ее спе-цифический запах гниющих роз будто усилился и заполнял собой все пространство. Виктор сполз с кровати и, пошатываясь от изнеможения, побрел в ванную. Он долго стоял под ледяным душем, стараясь, чтобы проточная вода смыла с него чужую, налипшую во время секса энергию и очистила.
