Джозеф Ле Фаню - Проклятый остров
Кухарка отозвалась одним тихим стоном; ко второму — буде таковой бы последовал — Хэнкинсон не стал бы прислушиваться, поскольку в тот же миг с дрожью осознал, что в комнате присутствует кто-то еще. Пытаясь позднее описать этот случай, он говорил, что на него словно повеяло холодом из сырой пещеры, где копошатся сплошной массой угри и одна или две гремучие змеи в придачу. Никакого удовольствия, как признался Тервиллигер, он от этого не испытал, а тут еще сквозняк обернулся туманом, какой бывает в малярийной местности над застойным прудом, и в нем поплыли густой массой длинные полосы водорослей и мокрые волосы. Несло от всего этого неописуемо — какой-то липкой тухлятиной, смердевшей так, что трудно себе представить.
— Счастье еще, — пробормотал про себя мистер Тервиллигер, — я не из этих неженок-аристократов. Когда б не моя крепкая республиканская конституция, окочурился бы со страху.
Его природная стойкость пришла ему на выручку как раз вовремя, потому что незваный пришелец принял определенные очертания: на подоконнике сидела вылитая ведьма, пожирая Тервиллигера взглядом, шедшим из самых глубин ее бездонных глаз, где к зелени примешивался оттенок красного, словно по ее расширенным зрачкам проплывали едва заметные красные огоньки.
— Полагаю, вы то самое банглтопское привидение? — Тервиллигер поднялся на ноги и шагнул к камину, чтобы отогреть свой окоченевший организм.
Вместо ответа, привидение указало на дверь.
— Да, — кивнул Тервиллигер, отвечая на незаданный вопрос. — Выход здесь, мадам. Причем самый подходящий. Опробуйте его прямо сейчас.
— Нешто я не знаю, где выход. — Привидение тоже встало и приблизилось к временному владельцу Банглтоп-Холла. Остаточный клок волос на его голове тут же вздыбился: лежать в присутствии дамы было бы нарушением приличий. — Да, Хэнкинсон Джадсон Тервиллигер, и где вход, я тоже знаю.
— Это совершенно очевидно, мадам, и, между нами, могу об этом только сожалеть. — Хэнкинсон несколько ободрился, услышав голос привидения, пусть даже схожий с невыносимо докучливым гулом морской раковины. — Я, конечно, жутко рад впервые в жизни взглянуть на настоящее живое привидение из тумана и тлена, однако не могу не заметить, что ваш приход сюда — это вторжение в личную жизнь, священную и неприкосновенную. «Нешто» это вам неизвестно?
— Какое такое вторжение? — Призрачная дама щелкнула пальцами под самым носом у жильца, отчего у него отвалилась челюсть, да так и осталась висеть. Тервиллигер содрогнулся при мысли, что она, быть может, никогда уже не встанет на место. — Кто к кому вторгнулся, это как поглядеть. Я тут почитай два века проживаю, а то и поболе.
— Самое время выселяться. — Сумев пригладить на своей в остальном голой макушке серо-стальной клок волос, Хэнкинсон наконец успокоился. — Или, может, вы дух какого-нибудь средневекового поросенка?[39] Тогда вам, вероятно, желательно зарыться в землю, и это вполне можно устроить.
— Скажете тоже — поросенок, — отвечало привидение. — Я тень бедной обиженной кухарки, и мне надобно за себя отомстить.
— Это уже интересней. — Тервиллигер удивленно поднял брови. — Так вы мстительное привидение? И кому вы желаете мстить? Мне? Но я за всю жизнь и пальцем не тронул ни одного духа.
— Нет, сэр, вас я ни в чем не виню. Да я вас и знать-то не знаю. С кем я не поладила, так это с Банглтопами, с ними мне и хочется поквитаться. Это из-за меня они уже две сотни лет не видят арендной платы. Заплатили бы мне сполна мое жалованье — горя бы не знали.
— Ага, — вскричал Тервиллигер, — значит, все дело в жалованье? Банглтопы были не при деньгах?
— Не при деньгах? Банглтопы? — Привидение рассмеялось. — Такого сна вы даже в этом соннике не сыщете. Раньше Английский банк лопнет.
— А вы, однако, умеете ввернуть современное словечко, — улыбнулся Тервиллигер. — Похоже, вы только прикидываетесь таким уж древним призраком.
С этими словами он выпустил в привидение все шесть зарядов своего пистолета.
— Пиф-паф — и мимо, — отозвалось привидение, когда нули просвистели сквозь его грудь и глубоко ушли в дальнюю стену кухни. — Грому много, только пустая это затея — прогонять духов свинцом. Все одно как на закладном камне пожертвовать им цыпленка.[40] Пока мне не вернут мои деньги, я с места не двинусь.
— И сколько вам задолжали к тому времени, когда вы оставили должность?
— Десять фунтов в месяц — вот сколько я получала.
— Ошалеть! — поразился Тервиллигер. — Похоже, вы были кухарка, каких поискать.
— А то, — с гордой усмешкой подтвердило привидение. — Для самого его величества короля Карла приготовила свиную голову. Он тогда наведался в Банглтоп. Так вот, король сказал, в жизни, мол, ничего вкуснее не пробовал. Жаль, женщин в рыцари не посвящают, а то бы как пить дать меня посвятил. Говорит, женщину рыцарем никак не сделать, но передайте ей от меня благодарность и слова монарха: на кухне ей не место, она рождена для лучшей доли.
— Прекрасно сказано. Рекомендация отличная, иной и не пожелаешь.
— Это самое и я повторила через два дня секретарю барона, когда он ко мне прицепился: я, мол, яйца к баронову столу перепортила. Ну а я ему: да пропади они пропадом, бароновы яйца. Я слушаю, чего скажет мой монарх, а не какие-то там бароны. А мистер Банглтоп («мистер» он у меня бывал, когда заругается), коли ему не по вкусу моя стряпня, пусть ищет кого другого яйца ему варить. И знаете, что секретарь мне отвечает?
— Не берусь угадать. Что же?
— Говорит, у меня гонору через край.
— Отвратительно! — пробормотал Тервиллигер. — Грубиян, да и только.
— И еще: я, мол, вконец обнаглела.
— Не может быть!
— Еще как может: взял да и вышвырнул меня на улицу без единого пенса. Само собой, после такого я в Банглтоп-Холле оставаться не пожелала. Но говорю: если со мной не рассчитаетесь, вернусь сюда призраком после смерти и вам нипочем меня будет не выкурить. Ну и ладно, отвечает.
— И вы сдержали свое слово.
— А как же! Им от меня досталось изрядно.
— Ну вот что, — произнес Тервиллигер. — Слушайте, что я решил. Я выплачу вам ваше жалованье, если вы дадите слово вернуться к себе в страну призраков, а о Банглтоп-Холле забыть навсегда. Трачу я на трехдолларовую обувь по пятнадцать центов на пару, расходится она как горячие пирожки, так что десять фунтов мне вполне по карману. По рукам?
— Они были мне должны за три месяца, когда отказали от места, — проговорило привидение.
— Ну хорошо, пусть будет тридцать фунтов.
