Трой Деннинг - Безумный бог
Пилиас утер с лица слюну и повернулся к ведьме:
- Пожалуй, лучше тебе сходить за Улронтом.
Руха прищурилась и смерила меня долгим взглядом, а когда заговорила, голос ее звенел от гнева:
- Мое колдовство ничуть ему не навредило, Пилиас. У этого пса нет причин меня бояться!
Пилиас взял ее за руку и отвел немного в сторону, но, несмотря на оглохшее ухо и шум в голове, я расслышал, что он ей прошептал:
- А ему и не нужны никакие причины, госпожа. Он безумец.
Я почувствовал на себе взгляд ее темных глаз и понял, что ее не провело мое притворство. В то же время она не понимала, зачем я это делаю, а потому нервничала и злилась.
- Как скажешь, Пилиас. Я схожу за Хранителем.- Она даже для виду не понизила голос и говорила громко, чтобы я слышал. - Но ни в коем случае не развязывай его. Этот нищий затеял какую-то игру, которую нам пока не понять. Лучше всего считать его таким же опасным, как Кайрик.
- Хорошо, госпожа колдунья.- Пилиас пощупал карман в рясе. - Тебе понадобится этот знак, чтобы войти в Башню Хранителя.
- У меня есть такой. Я там сейчас живу.
С этими словами колдунья покинула комнату, даже не упомянув о своем видении, в котором я читал книгу. У нее была привычка держать такие вещи в тайне; за многолетнюю практику она пришла к выводу, что большинство людей скорее обвинит ее в своих бедах, чем поблагодарит за предупреждение. Возможно, из-за этой человеческой глупости ее так оскорбил мой притворный страх; я не буду утверждать это с уверенностью, скажу только, что она была первая женщина, которая с первой же секунды меня невзлюбила.
Когда за ней закрылась дверь, я заставил себя досчитать до ста. Мне не терпелось начать поиск книги, но приходилось проявлять терпение, иначе мой друг мог серьезно отнестись к предупреждению ведьмы. Меня не очень успокоило, что со мной остался Пилиас: я понимал, мой побег обрушит на его голову сонмище бед. Я поступил бы как друг, если бы позволил ему пойти за Хранителем, чтобы потом все обвиняли колдунью, но с ней мне было не тягаться. Если у меня и появился малейший шанс избежать пыток в царстве Келемвара, то Пилиасу предстояло оказать мне последнюю услугу.
Закончив счет, я повернулся к монаху, который сидел на кончике стола и не сводил с меня глаз. Кинжальчик, отданный мною на хранение, был заткнут у него за пояс.
Я сморщил лицо, пытаясь состроить жалостную гримасу:
- Друг мой, мне очень неудобно так лежать. Пожалуйста, развяжи ремни.
Пилиас покачал головой:
- Если Улронт найдет тебя несвязанным…
- Какое тебе дело до Улронта, мой дражайший друг? Он уже принял решение сделать твою жизнь здесь невыносимой. Будь у тебя хоть капля здравомыслия, ты бы покинул эту обитель и отправился со мной в мой родной Калимшан.
- Куда-куда?
Мои слова не таили никакой опасности. Хотя несколько отрядов из Калимшана принимали участие в осаде, я знал, что Пилиас не обратит внимания на мои заявления, приняв их за бред сумасшедшего. Это позволяло мне успокоить собственную совесть искренним предложением помощи.
- Я личный друг калифа из Найрона, - похвастался я. - Я мог бы предоставить тебе дом и женщин, которые исполняли бы твои малейшие прихоти.
Пилиас улыбнулся:
- Я монах, Мухтар. Все, что мне нужно, я получаю здесь, в Кэндлкипе.
- Боюсь, что скоро этому наступит конец.
- Улронт не такой мелочный, как ты думаешь. Он мудрый человек.
- Наверное, но мудрость и доброта - не одно и то же.
Теперь Пилиас помедлил, прежде чем ответить.
- Все равно, если я чего не могу получить в Кэндлкипе, оно мне вообще не нужно.
- И ничто не может заставить тебя передумать, Пилиас?
Он рассмеялся, как будто мы с ним шутили.
- Ничто.
- Ну ладно.- Я устало вздохнул,- В таком случае, не дашь ли ты мне напиться? - Я согнул кисть той руки, которую Пилиас не видел. - От этой ужасной вони меня тошнит.
- Какой еще вони? - нахмурился Пилиас, беря в руки кувшин. - Что ты болтаешь?
- Неужели ты не чувствуешь? - Я искренне изумился, - В таком случае ты должен немедленно покинуть Кэндлкип - ты слишком долго здесь пробыл.
Пилиас с хохотом поднес мне кувшин:
- Единственное, чем здесь пахнет… хм, не важно, мой друг.
- Что, и вправду не чувствуешь? Это зловоние могилы, гниющих трупов и плесени.
Пилиас поморщился:
- Если бы это было так, я бы почувствовал.
- А как насчет насекомых? - поинтересовался я. - Неужели их возня не сводит тебя с ума?
Пилиас удивленно вскинул брови:
- Насекомые? У нас нет насекомых в Кэндлкипе, Мухтар. Они вредны для книг, поэтому мы изгнали их с помощью магии.
- Вот как! - удивился я. И тут до меня дошло, где я раньше слышал этот шелест и похожий смрад: в ту ночь, когда Гвидион с той женщиной привезли «Кайринишад» в крепость. - Вообще никаких насекомых?
- Во всяком случае, не столько, чтобы услышать их возню. - Пилиас наклонился и поднес кувшин к моим губам. Будь мои руки не связаны, я сумел бы выхватить кинжал у него из-за пояса.- Так ты хочешь пить или нет?
Я приподнял голову и убедился, что сумею осуществить свой план, и даже больше. Пилиас наклонил кувшин, чтобы дать мне напиться, но я вызвал у себя спазм и выплюнул всю воду прямо в него, зайдясь ужасным кашлем. В ту же секунду я выдернул левую руку из-под среднего ремня, освободив ее выше локтя.
Пилиас поддержал мне голову, снова наклонив кувшин.
- Глотай, Мухтар!
Глотнуть-то я глотнул, но успел при этом схватить Пилиаса за плечо. Сквозь рясу собрал кольчугу в узел и рванул монаха на себя, а когда его голова оказалась совсем рядом с моим лицом, я впился в его ухо зубами и прикусил, как верблюд.
- Мухтар! - Он попытался отпрянуть. Я не разжимал зубов. Пилиас мог бы высвободиться, но только ценой собственного уха. Тут я выдернул из-под ремня правую руку и принялся шарить у него за поясом, пока не нащупал рукоять своего кинжала.
- Мухтар, что ты делаешь?
Но Пилиас прекрасно знал, что я делаю, - это было ясно по страху в его голосе и ярости, с какой он вырывался. Он лишился половины мочки уха, пытаясь вырваться из моих зубов, и обрушил медный кувшин мне на голову, сделав в нем вмятину. Если бы он только знал, как меня подстегнула эта боль! Он сражался как лев, чтобы освободиться и забрать у меня кинжал, а я мог удерживать его только одной рукой и зубами - задачка не из легких. Я тыкал ему в живот кинжалом, но лезвие только скрипело о кольчугу, не находя ни одного слабого звена. И все же преимущество было на моей стороне: он сражался, чтобы избежать смерти, а я - чтобы избежать проклятия. Из его рваного уха мне на лицо текла кровь, но я тем не менее изловчился и вонзил нож в звенящую кольчугу.
