Майкл Стэкпол - Зло нарастает
Блок встал точно на место, и двое рабочих принялись соединять его с кубиками предыдущего ряда.
– Вон наша квартирка, в самом низу.
Дороти пошла через дорогу, направляясь к строящемуся зданию.
Раджани схватила ее за руку:
– Погоди. Они же еще работают, разве это не опасно?
Дороти непонимающе нахмурилась.
– Чего же тут опасного? Немного проедешься, потом – бум! – и живешь себе дальше, как обычно.
– То есть, когда эти блоки перевозят, люди так и сидят внутри?
Дороти вытаращила на нее глаза.
– Неужели ваш контиминимум ни разу не переезжал?
Раджани покачала головой:
– Нет, никогда. А зачем они его переставляют?
– Ну, наверно, мормоны переселяют сюда своих людей, чтобы разбавить этот район.
Она освободила руку и двинулась к дому. Крановщик что-то закричал ей, но она только отмахнулась и пошла к блоку номер № 49337629. Мики крепко держал Раджани за руку и тянул ее через дорогу.
Когда они вошли в квартиру, первое, что поразило Раджани, это страшная вонь, смесь запаха пота и кислого пива. Она сначала подумала, что здесь кто-то умер, но потом уловила некоторую мозговую активность в районе кресла.
Мики вырвался от нее, бросился вперед и обхватил ноги худого, бледного человека, сидевшего перед черно-белым телевизором, свет которого придавал его лицу мертвенно-серый оттенок. Человек держал в одной руке банку с пивом, а в другой пульт и не мигая смотрел, как скачут картинки. Казалось, он даже не заметил своего сына.
Раджани обернулась на луч света; Дороти открыла холодильник.
– А, опять пивная диета.
В ее голосе смешались боль, гнев и страх за брата и отца.
Раджани проглотила комок в горле.
– Это и есть ваш отец? – В голосе ее слышалось презрение. Мики резко поднял голову. – Это и есть человек, ради которого ты так стремилась домой?
Дороти закрыла холодильник, и в комнате опять стало темно.
– Да, это мой отец, это наша семья. – Она не объясняла, но Раджани и так поняла, что лучше цепляться за плохого человека, чем остаться совсем одной.
Человек в кресле шевельнулся:
– Дот? Подкинешь папе пивка?
Рука его разжалась и банка упала на пол с бульканьем, по которому Раджани определила, что он не допил.
– Конечно, па. – Холодильник открылся, и Дороти достала запотевшую банку:
– Лови!
Мики пригнулся. Дороти швырнула банку на кресло. Человек даже не пошевелился, чтобы поймать ее.
Раджани рванулась вперед и поймала банку, когда она уже падала ему на живот.
Банка была такой ледяной, что у нее по спине побежали мурашки. Раджани посмотрела на Дороти:
– Пойди умой брата. И уложи его спать. – Она сунула банку в руку мужчине. – Ступай, а мы с твоим папой немного поговорим.
– Дот, дай папе пивка, – пробормотал мужчина.
Дороти набрала в грудь побольше воздуха, собираясь заспорить, но Раджани жестом остановила ее. Дороти посмотрела ей в глаза и поняла, что на этот раз в поединке своеволий ей придется уступить. Мики посмотрел на Раджани, потом – на Дороти и, отпустив драгоценное колено, пошел за сестрой.
Раджани встала между мужчиной и телевизором.
Мужчина потыкал пальцем в кнопки на пульте, но ничего не изменилось. Он моргнул, потом еще раз и еще два раза. На лице его появилась невыразительная гримаса. Он провел языком по губам.
– Ко-о-о-о…
– Кто я? – Раджани обрушила на его мозг острый топор ужаса и проникла в его воспоминания, которые всплыли в нем в ответ на этот удар. Она уловила его страх за детей, отчаяние, вызванное смертью любовницы, боль, поселившуюся в нем после гибели жены, но все это было не то. То, что ей было нужно, лежало глубже.
Она проникала все дальше и дальше, пока не коснулась воспоминаний о том времени, когда он был немногим старше Мики.
– Ты прав, я страшный Чучул! – прорычала она, используя имя домового, которым его в детстве пугала мать. – Я хочу посмотреть на человека, который продает своих детей, прежде чем разорвать его на кусочки. – Она схватила банку и вонзила в нее свои золотистые ногти. Пиво брызнуло мужчине прямо в лицо, и Раджани швырнула пустую жестянку в кучу мусора возле кресла. – Жаден, слаб, а главный грех – глуп!
Мужчина в ужасе уставился на нее:
– Не продавал… Не продавал…
– Не лги мне! – крикнула Раджани, вызывая в его памяти то, как он отдавал своих детей дядюшке Энди. – Продай их подороже, чем дороже, тем лучше. – Она заставила эти слова эхом повторяться у него в голове.
С их помощью она расшатала его мнение о самом себе и в гневе лишь через пару мгновений поняла, с какой легкостью оно рухнуло. Под обломками гранитной статуи героя обнаружился пищащий младенец, который становился все меньше и меньше, возвращаясь к той точке, когда человек уже не способен выжить.
Он умирает. У него нет воли к жизни. Он шаг за шагом губит себя с тех пор, как их не стало. Она спроецировала в его сознание свое изображение, мысленно подхватила младенца на руки и стала укачивать. Нет, ты у меня не умрешь. Ты, нужен своей, дочери. Ты нужен своему сыну. Ты будешь жить ради них.
Младенец смотрел на нее беспомощным взглядом.
Он открыл рот, но закричать не смог. Он схватился пальчиками за руку Раджани.
– Я никому не нужен. Пусти меня.
Раджани покачала головой, и золотой локон ее волос коснулся ладони ребенка. Он сжал пальцы и изо всех сил дернул. Раджани понимала, что он хочет сделать ей больно, но не может. Используя это желание, она начала постепенно возвращать ему волю.
Ты не можешь причинить мне вреда. Ты, меньше своих детей, а они не в состоянии мне повредить. Во всяком случае, пока. Я защищена от них и защищена от тебя.
Младенец у нее на руках быстро рос. Его ножки окрепли, он смог встать; через мгновение он стал того же возраста, как его сын. Он посмотрел на себя, потом – на Раджани:
– Зачем? Мир превратился в ад, когда я вырос. Он стал еще хуже, когда родилась Дороти, и совсем Отвратительным – когда появился Мики. Я потерял их и потерял их мать. Им лучше жить без меня.
– Нет.
– О них позаботятся другие.
– Но твои дети не любят других, они любят тебя.
Раджани спроецировала в его разум свои воспоминания о том, как дети отзывались об отце, как вспоминали его. Она заставила отца увидеть себя глазами собственных детей. Его долг перед ними заключался не только в том, чтобы кормить их и утирать им нос. Он служил для них гарантией прочности мира, и Раджани постаралась внушить это ему как можно сильнее.
А ребенок тем временем превратился в юношу; он изумленно разглядывал свои длинные руки, скреб угри на лице и теребил волосы на груди. Желая стать меньше, он упал на колени и обхватил себя руками:
