Сергей Дубянский - Деревянный каземат
– Кать! Ты чего там стоишь?
Она и не заметила, как открылась дверь; на пороге появилась мать, и видение розового платья окончательно растворилось в звуках знакомого голоса. …Кстати, может, Лена и жива, а я тут нагородила черти чего! Хотя моя помощь в любом случае ей уже вряд ли потребуется – пока она оправится (уж переломов там, точно, хватает), этот сексуальный маньяк сам ее уволит. Зато со стороны мужа не будет никаких претензий. Если, конечно, она жива…
Мать продолжала ожидать на крыльце, и Кате ничего не оставалось, как войти в дом. Запах котлет окончательно разогнал остатки неясных мыслей; разогнал до самого вечера, когда за стенкою перестал бубнить телевизор и в коридоре погас свет.
Обычно Катя сразу поворачивалась на бок и закрывала глаза. Вместе с этим, подчиняясь условному рефлексу, все мысли, недолго поворочавшись в голове, затихали и возвращались лишь утром, незаметно перестроившись по уровню значимости для наступившего дня. Но сегодня все происходило не так – Катя уже не думала об аварии, придя к выводу, что не имеет к ней никакого отношения; гораздо важнее было решить, идти работать к Димке или еще поискать что-то поинтереснее? А что, если самое интересное, ей уже обломали?.. Как она не гнала мысли на волю, они, словно куры в курятник, возвращались к «Компромиссу». …Надо сначала выяснить – может, еще кому-нибудь из девок потребуются мои услуги? Схема-то живая!.. Наташка, небось, пока не разобралась в ситуации, а, вот, Ирке надо завтра позвонить…
Кате всегда казалось, что завтрашний день пропадет бездарно, если с вечера не определить, чем его занять. Кто-то ей говорил, что так обычно поступают мужчины. Неизвестно, так ли это на самом деле, но лично у нее вместе с конкретной целью появлялось ощущение, что завтра будет лучше, чем сегодня. …А теперь спать!.. Но в открытую форточку доносился шорох автомобилей, и в просвете штор то и дело вспыхивали фары. Сегодня их было почему-то особенно много. Медленно плывущие тени, и неравномерность света мешали расслабиться. Можно было, конечно, задернуть шторы, но тогда в комнате станет совсем нечем дышать.
Катя уткнулась в подушку. …И куда все едут, на ночь глядя?.. Этот совершенно бесполезный вопрос занял главенствующее место, и она принялась придумывать разные поводы для ночных поездок к водохранилищу. …А если, например, маньяку из «Компромисса» надоест заниматься сексом в офисе, и он захочет ночью на природу? Интересно, что его «менеджеры» будут врать мужьям? Я ж могу помочь им что-нибудь придумать – когда нам с Иркой в училище надо было смыться с занятий, я такое придумывала!..
– …Ты угомонишься когда-нибудь?..
Теперь-то Катя знала, кому принадлежал этот голос, поэтому ничуть не удивилась – это ж бессонница, когда начинаешь разговаривать сама с собой.
– А я не хочу спать, – ответила она капризно.
– Ну, так подумай о каком-нибудь женихе… или о чем, там, еще мечтают женщины? Дался тебе этот «Компромисс»!
– Да, вот, дался! Там большие деньги, а я хочу много денег!
– Что ж ты стала такой меркантильной? – голос вздохнул, – двадцать шесть лет жила нормально, а теперь понесло… на мою голову.
– Твоя голова – это моя голова. Съел? – Катя показала язык, словно кто-то мог его увидеть, – я сама делаю свою жизнь. Правда, не очень получается, но ты-то знаешь, какая я упрямая.
– Если ты будешь так делать свою жизнь, то проживешь очень недолго. Учти, я не могу постоянно калечить людей, чтоб спасать тебя от неприятностей.
– Что?! – Катя села на постели, – ты хочешь сказать, это я виновата в смерти Лены?!
– Ну, до смерти ей далеко, – усмехнулся голос, – я ж все-таки какой-никакой ангел, а не наемный убийца, но в больнице поваляться придется… а если б она не встретилась с тобой, то ничего б и не произошло.
…Вот этого не надо! – подумала Катя, – только комплекса вины мне еще не хватает… Все, надо спать, а то фантазия у меня о-го-го!.. – она рухнула на постель и укрылась с головой.
– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил голос и замолчал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Первым делом Вадим, как всегда, поднялся на третий этаж. Это являлось своеобразным ритуалом, от которого зависело, придется ему готовить ужин на двоих или только себе одному. Собственно, это было единственное, чем вмешивалось в его жизнь наличие брата; если, конечно, не считать ежемесячной передачи «денежного пособия».
За закрытой дверью скрипнула половица.
– Ты дома? – уточнил Вадим.
– Чего задавать дурацкие вопросы? – ответил недовольный голос, – кто тут еще может быть? И не мешай мне, я работаю.
– Ужинать будешь?
– Буду, если дашь.
– Куда ж от тебя денешься? – Вадим уже хотел спуститься вниз, но передумал. Голос показался достаточно трезвым, а такие моменты выпадали не часто, – показал бы, что ли, новые творения, – попросил он.
– Зачем? Все равно ты ничего не понимаешь в живописи. Я ж не прошу показывать мне твои банковские счета.
– Без проблем, если тебе интересно.
– Не интересно.
– Я тоже так думаю. Тем более, я обеспечиваю тебя всем необходимым – ты занимаешься только своим творчеством, живя в доме, который я построил, пропиваешь мои деньги, – Вадим выдержал паузу, – скажи, за что ты меня так не любишь?..
Он повторил вопрос, который задавал сотни раз, но никогда не получал вразумительного ответа. Скорее всего, неприязнь была какой-то внутренней, не имеющей реальных причин, а поэтому и четкого определения. С другой стороны, если захотеть, то объяснить возможно все. Но они ж братья, и общего у них должно быть гораздо больше, чем противоположного!
– Открой, а? – предложил Вадим.
Обычно на этой фразе разговор прекращался, и встречались они только на кухне, но сегодня произошло неожиданное – замок щелкнул. Вадим опасливо толкнул дверь, и та, действительно, открылась. Он не был здесь несколько месяцев – с того дня, когда собутыльники-художники в очередной раз доставили ему почти невменяемого Костю (после этого он как-то умудрялся добираться сам). Сейчас же брат стоял трезвый, в своей ужасной желтой рубашке, и смотрел в упор, готовый в любую минуту вытолкать гостя обратно на лестницу.
Вадим обвел взглядом комнату – голые стены с торчащими в беспорядке гвоздями, неубранная постель; стол, перемазанный красками, и огромная, полная окурков пепельница.
– А где картины?
– В «Антикве». При желании можешь глянуть, а то после выставки я их продам.
– Тебе не хватает денег? – удивился Вадим.
– Мне всего хватает, но я хочу, чтоб они общались с людьми, а не пылились здесь.
