Сергей Дегтярев - Зло (сборник)
Глаза опалила жгучая боль, заставляя зажмуриться и закричать, прижать руки к выжженным глазницам. Моё тело корчилось в муках, уподобляясь безумному танцу, который устроили в мою честь адские твари. Упав на колени и подняв вверх голову, я зашептал молитву, пытаясь найти спасение в словах, обращённых к Господу. Но Он меня не услышал.
Хохот, раздавшийся рядом, ужасал своим пренебрежением к человеку, явившемуся сюда, в Ад. Я с трудом разлепил окровавленные веки, пытаясь рассмотреть создание, обратившее на меня внимание. Его окружали шлейфы огня, алый плащ развевался за спиной. Взгляд пронзал душу насквозь. Жажда, страсть обладания миром, читалась в глазах похожих на отблески бездны, не имеющей начала, но ждущей неминуемого конца.
— Человек?! — могучий голос опрокинул меня на спину. Ярость ветра и жар огня, давящая тяжесть земли и неотвратимость водоворота — в нём было всё. — Всего лишь человек, а я ждал бога.
Разочарование и скука появились в голосе. Я попытался приподняться, опершись на локоть. Мне это удалось, и я ещё раз взглянул на существо.
— Ты не похож на Данте, который бывал у меня. Кто ты?! — душа выворачивалась наизнанку, корчась в муках, причиняя нестерпимую боль. — Давно игрушки не приходили ко мне по своей воле, — слова набатом бьют по голове, сдавливая виски.
Я опять кричу во всю силу лёгких, изо рта вырываются брызги крови. Мозг пульсирует, словно пытается вырваться из плена черепа.
— Мне понятен твой ужас, души часто кричат при виде меня.
— Что…со мной? — я выдавливаю слова, выталкиваю их наружу вместе с кровью. — Кто…ты?
Меня вновь оглушают раскаты хохота, рвущие струны сознания в клочья. Далеко впереди, за спиной существа, взлетает вверх язык пламени, ядовито-красная земля содрогается в мучениях.
— Неисповедимы пути Господа, — создание трясётся от смеха, — вот ты и прошёл путём Данте. Я рад приветствовать тебя в Аду, в его девятом круге!
Широкий жест руки, перевитой алыми жилами, охватил все окрестности. Словно по приказу из всех трещин в земле полезли твари. Одни были огромны, другие малы, но всех объединяло отличие от рода человеческого. Демоны окружили меня, и шёпот их становился всё громче и отчётливее.
— Ты видишь детей моих, созданий мрака и огненной купели. Разве заслужили они участь, которую дал нам Отец? Я вёл когорты ангелов, был проводником слова Его. Не всё нравилось мне в делах, которые мы вершили. Я дал человеку волю, научил его жить, любить и страдать. Да, поднял восстание против сил престольных, против своих братьев и Отца. Но разве не имел я права на это? Ведь свободой воли наградил меня Он сам… — долгое молчание. Замерли даже демоны, собравшиеся кругом. В голосе существа не было боли, не было отчаянья, слова были мертвы. Тишина давила на сознание, казалось, утихло и пламя, которое плясало в адском костре, подпитывающем эту землю. — Вот я и воспользовался этой свободой. Победить не удалось, но я обрёл царство, где стал владыкой. Меня забавляет смотреть на Землю и следить за вашими муками. Но вечность — это тоже не подарок, скука тому виной. Порой меня радуют решения Отца или его причуды.
Горящий огнём взгляд остановился на мне, и в грудь упёрся указательный палец с длинным когтём на конце. Существо наблюдало за моей реакцией.
— Вот такие причуды, вроде тебя. Отец иногда дарует мне новые игрушки, я радуюсь этому обстоятельству, — торжественно блестят глаза. — Совсем забыл представиться, Люцифер.
Паника уже металась в моей голове. Осознание, что это лишь сон, стремительно кануло в бесконечность, когда передо мной предстало это существо. Глупо было думать о нём иначе, но человеческое сознание не совершенно и постоянно пытается цепляться за образы, отвергая худший возможный результат. Единственное, что ещё грело душу — это мысль, что я просто сплю, и это дурацкий сон.
— Да, ты спишь, но это не помешает мне поиграть с тобой. Чтобы всё было согласно договору, давай спросим на то разрешения Отца, — Люцифер замер на мгновение, потом взвился высоко под кровавые небеса. Голос, раздавшийся в Аду, был подобен рёву ста тысяч ураганов. — Я забираю у тебя ещё одно детище, Отец. Ты можешь мне помешать, вступиться за него… Или отдать в мою вечную власть.
Я с надеждой посмотрел вверх, каждый миг ожидая спасения. Вера стучалась в сердце. Медленно падали секунды, словно огромные часы, били в моей голове, отсчитывая время. Тик-так. Ещё одно биение — и Бог придёт за мной, ведь я не грешник. Да, нарушал заповеди, но исправно молил Творца о прощении. Вот ещё секунда — и я буду спасён! Тик-так. Кровь приливает в мозг. Глаза уже ничего не видят, голова кружится. Над равниной Ада раздаётся многоголосый вопль, переходящий в надрывный визг, ломающий последние остатки воли и пригибающий к проклятой земле.
— Время вышло, человек. Бог не дал тебе спасения и всепрощения, но ты можешь заслужить его здесь, у меня. — Визги, хохот, улюлюканье демонов сопровождали эти слова.
Люцифер стремительно полетел на меня, заставив отшатнуться.
Под ногами разверзлась бездна, я падал вниз. Там, на дне, приветливо раскрывались объятия пламени, встречая ещё одного воина Ада. Из груди рвался полный отчаянья крик, затихающий с каждой секундой, тело выгорало в огне, горели глаза, мозг распадался на молекулы, уничтоженный знанием о бесконечности.
Последняя мысль билась отчаянной птицей, стремясь вырваться на волю: «Ведь это всего лишь сон! Сон?..»
На рыбалку
Зима выдалась холодной и неприветливой. Снег, вьюги и мороз не давали Дмитрию сходить на рыбалку, лишая его покоя. Кстати оказалось приглашение друга, пришедшее двадцать первого февраля. Владимир звал бывшего одноклассника съездить к нему и порыбачить на небольшом местном озерце. Погода у них в деревеньке установилась тёплая и безветренная, что способствовало хорошему клёву. Дмитрий раздумывал недолго: собрал вещи, уложил рыбацкий мешок и купил билет на вечернюю электричку. Выехав двадцать второго вечером, он должен утром двадцать третьего уже приехать на станцию Помегуево, где его встретит школьный приятель Володя…
Мерный стук колёс клонил Дмитрия в сон. Сквозь стёкла были еле различимы скрытые вечерней темнотой пейзажи. Пролетали холмы, занесённые снегом, мелькали деревья в белых шапках. Порой можно было рассмотреть небольшие деревеньки, выныривающие из темноты.
Кроме Дмитрия, в вагоне не было никого — ажиотажа на поездку ночью не наблюдалось. Помимо своей воли, он начал проваливаться в сон. И вот, спустя некоторое время, мужчина уже крепко спал, облокотившись на сиденье.
