Дэниел Истерман - Девятый Будда
Северная Ирландия — вот откуда этот акцент. Скорее все же Белфаст, хотя Кристофер не был в этом уверен. Он никогда не слышал о Ньюри. Таких, как Кормак, в Индии хватало: подданные и правящие.
Наверное, именно в этом некоторым образом и заключалась суть британской империи.
— Это смешно, — продолжал Кормак, — но, по правде говоря, Калимпонг совсем не то место, где можно подвергнуться такому нападению. Воришек хватает, но, как правило, они никого не бьют по голове. Сколько я здесь живу, такого никогда не было. Конечно, в ходе споров это случается. Но никогда при ограблении. Когда я увидел, как он склонился над вами, я решил, что это туг-душитель, собирающийся принести вас в жертву. Ваше здоровье!
Кормак поднял бутылку и приложил ее к губам. После солидного глотка он закрыл глаза и поежился.
— Видит Бог, этого-то мне и не хватало, — выдохнул он. — Как раз то, что доктор прописал. Кстати, — добавил он, заткнув бутылку пробкой, — как говорил мой покойный папаша, этим пойлом можно сжечь глотку. Немного резковатый вкус. Так что ничего хорошего в этой штуке в общем-то нет.
— А что касается тугов, то в Индии они давно исчезли, — пробормотал Кристофер. — Вот уже почти век, как их нет. Почти сто лет.
— Да, я это прекрасно знаю. Но не рассказывайте об этом нашему маленькому другу, который живет на холме. Он твердо верит в их существование. «Язычник в слепоте своей склоняется перед деревом и камнем», — вот его любимая песня, и он поет ее утром, днем и вечером. Что вы, без сомнения, уже знаете.
— Откуда вам известно, что я был сегодня вечером в приюте?
— А! — односложно ответил Кормак, снова вынимая пробку. — В Калимпонге не многое проходит незамеченным. Сестра Кэмпбелл взяла на себя труд узнать, кто вы такой и что вам надо. Думаю, что она была потрясена, когда узнала, что вас пригласили к Карпентерам. Ее саму туда приглашают редко. А меня — еще реже. Если только кто-то из детей почувствует себя плохо. То, что Карпентеры называют «чувствовать себя плохо», в любом другом месте называют «находиться при смерти».
— А что заставило вас навестить меня сегодня вечером? — спросил Кристофер.
По мере того, как к нему возвращались силы, возвращалась и подозрительность.
— По правде говоря, я не знаю, — ответил Кормак. — Может быть, если бы вы просуществовали в «черной дыре» так же долго, как я, вы бы поняли. В начале вечера я вернулся из Пешока, и первым, кто встретился мне, была сестра Кэмпбелл, с ледяным лицом, как застывшая сыворотка, сообщившая мне о том, что меня спрашивал какой-то сомнительный тип. Затем до меня дошел слушок, что леди Карпентер ваше появление также вдохновило, но что ее благоверный оказал вам высшую почесть. Так что, откровенно говоря, мне стало любопытно. И я решил, что пойду и взгляну на вас. Думаю, что сделал это не зря. Ваше здоровье!
— Вы полагаете, что мне повредит капелька вашего настоящего напитка? — спросил Кристофер.
Кормак постарался принять вид сурового врача, но у него ничего не получилось.
— Ну, вообще-то, вам не стоит пить крепкие напитки после этих таблеточек. Но, вместе с тем, я не думаю, что крошечный глоток вам особенно повредит. Если честно, он принесет вам больше пользы, чем таблетки. У вас есть стакан или что-нибудь в этом роде?
Кристофер молча указал на одну из сумок, лежащих на полу. Со своего места он видел, что кто-то вывалил содержимое сумок на пол, а потом пытался уложить все как было.
Кормак немного покопался в сумке и наконец извлек на свет помятую оловянную кружку.
— Это? — с триумфом вопросил он.
Кристофер кивнул.
— Боюсь, что это не совсем уотерфордский хрусталь, — отметил он.
— Боюсь, что нет, — согласился Кормак, наливая в кружку немного жидкости. — Больше похоже на медь из Ратгормака. Но вы ведь не знаете, где находится Ратгормак, точно?
— Кристофер улыбнулся.
— Такое место вообще существует?
Кормак глубокомысленно кивнул.
— Ну конечно, существует. Это маленькая деревушка в нескольких милях от Уотерфорда. Ничего особенного там не происходит: люди рождаются, женятся, обзаводятся кучей детей, умирают, и дети хоронят их. Вот и все дела. Впрочем, думаю, так происходит в любом другом месте. — Он остановился. — Я как-то раз был в Лондоне. Особых отличий я не заметил.
Он снова остановился и отхлебнул самогон, прежде чем продолжить.
— Итак, что привело вас в эту дыру, скорее напоминающую фурункул на заднице Гималаев?
— Бизнес, доктор Кормак, просто бизнес.
Доктор приподнял одну полуседую бровь.
— А, вот как? Бизнес с большой буквы или с маленькой? Я просто интересуюсь. Слушайте, мистер, я прожил здесь достаточно долго; я понял, кто вы такой, как только вытер ваш вспотевший лоб и почувствовал запах вашей рвоты. Вы такой же торговец, как я — йог.
Кристофер вздохнул. Сначала Карпентер, теперь Кормак.
— Кто же я такой по-вашему? — поинтересовался он.
Кормак пожал плечами.
— Точно не знаю. Какая-нибудь солидная государственная служба. В любом случае, вы человек благородного происхождения. Об этом говорит ваш взгляд. Ваши манеры. И ваш голос, хотя сейчас он немного дрожит. Я угадал и теперь получу приз?
Кристофер покачал головой. Боль осталась.
— Никаких призов. Но в любом случае, — продолжил он, пытаясь сменить тему разговора, — вы такой же доктор-миссионер, как я мать кайзера.
Доктор снова откупорил бутылочку с огненной водой и приложил ее к губам. Он поморщился.
— Истина в самогоне, сын мой. Возможно, вы правы, но возможно, что вы ошибаетесь. По правде говоря, иногда я сам не уверен в том, кто я такой. Но вообще-то я врач — самый настоящий. Королевский университет в Белфасте и небольшой курс в Эдинбурге у профессора анатомии Дэниела Каннингхэма. После этого я получил должность младшего хирурга в королевской больнице. Там-то все и началось.
Он замолчал и сделал еще глоток.
— Дело в том, что в больнице была группа молодых людей, ревностных христиан. Вы таких встречали: прыщавые лица, выпирающий кадык, онанизм и ежедневные молитвы. «Врачи для Иисуса» — так они себя называли. Как называли их другие, я вам не скажу. Я так и не могу сказать, Иисус ли привлек меня к ним или симпатичная маленькая медсестра по имени Мэй Лоример. Христос мог поднимать мертвых из могил, но и она была способна на подобные штучки. Как бы там ни было, я записался в их общество, бросил пить, начал мастурбировать и по ночам молился, чтобы снизошла на меня любовь Иисуса и Мэй Лоример. Мои религиозные чувства соответствовали норме до того момента, когда в Инверкейтинге собрался съезд общества. Три дня молитв, служб и вежливых разговоров. В последний день желающих призвали записываться в миссионеры. Если мы не можем спасти душу черного человека, то давайте хотя бы спасем его тело для воскрешения и духовных мук. В конце концов, возвышенная мисс Лоример взобралась на сцену, призывая нас к Богу. Я стоял неподалеку, и кровь призывала меня к мисс Лоример. Не успел я опомниться, как оказался на сцене. И прежде чем успел задуматься над тем, что делаю, обнаружил себя на большом корабле с экземпляром Библии в одной руке и второсортными медицинскими инструментами в другой. «Следующая остановка Калимпонг». — Он сделал паузу. — Было это двадцать лет назад.
