Виктория Борисова - Теория невероятности
Нехорошая история с Витиной изменой отступила куда-то далеко и казалась ей мелким происшествием, не стоящим особого внимания. Что такое запах чужих духов по сравнению с взглядом внимательных желтых глаз существа, рожденного темнотой? Сущая безделица. Ощущение непоправимости совершенного поступка упорно не оставляло Ирину.
Отмывая в тазике заляпанные грязью резиновые сапоги, она чувствовала себя как убийца, пытающийся скрыть следы преступления. И пусть это не кровь, а всего лишь размокшая глина, но почему так погано на душе? Почему ничто не радует? Руки движутся, как заведенный агрегат, а сердце щемит, и думать не хочется ни о чем.
Когда солнце перевалило за полдень, весь дом сиял чистотой. Но нехорошая это была чистота, неживая. Словно после похорон прибирались… Ирина в последний раз оглядела дом хозяйским взглядом, выключила отопление, запихнула сапоги обратно в кладовку. Вот теперь, кажется, все.
Надо возвращаться домой, больше здесь делать нечего.
Часть вторая
ЛЕТО
В конце июля на Москву обрушилась жара. Многомиллионный мегаполис задыхался, синоптики говорили что-то о температурных аномалиях, из-за перегрузки ломались кондиционеры, и от раскаленного асфальта поднималось удушливое марево.
Люди, одуревшие от зноя, пытались пережить жару каждый в меру своих возможностей и пристрастий. Одни передвигались короткими перебежками по маршруту дом — автомобиль — офис, другие — отправлялись на дачу или к морю, а кому повезло меньше — просто шли к ближайшему пруду или озерцу, чтобы хоть немного освежиться, погрузив разгоряченное тело в воду, и таблички «Купаться запрещено» никого не останавливали.
И когда только кончится это пекло!
Ирина грустно смотрела на кусок парной вырезки и в который раз думала — что лучше приготовить? Бефстроганов или гуляш? Или сделать тефтели в соусе? Пускай до вечера еще далеко, но на приготовление хорошего блюда всегда уходит немало времени, так что лучше сделать все заранее.
Когда Витя придет домой, его непременно должен ждать горячий ужин. Так уж всегда было заведено у них в семье, но теперь на то были и свои, особенные причины…
С некоторых пор есть Виктор мог только дома. Как-то, сразу после майских праздников, водитель Сережа доставил его домой в таком состоянии, что краше в гроб кладут. Лицо Виктора заливала смертельная бледность, он держался за живот и тихо стонал. Видно было, что ему очень плохо… Ирина только охнула и кинулась было к телефону вызывать «скорую».
— Не надо! — остановил ее муж. — Воды дай… И поскорее.
— Да, да, сейчас, конечно… — засуетилась она. — Вот, выпей.
Жадно, большими глотками Виктор осушил стакан. Сережа бережно усадил его на диван в гостиной, и он сразу же заснул, откинувшись на подушки. Бледность ушла, лицо его порозовело… Кажется, лучше стало человеку! Ирина немного успокоилась, но все же попыталась набрать 03. Со здоровьем не шутят, надо бы вызвать врача. Ответом ей были только длинные гудки. В сердцах она швырнула трубку на рычаг и приступила с вопросами к Сереже:
— Что случилось? Как это произошло?
— Да сам не знаю, Ирина Сергеевна! — Он беспомощно развел руками. — Виктор Александрович на переговоры поехал, в ресторан «Констракшн», ну, возле Маяковки. Сколько раз туда ходил, все нормально было, а тут… Сами видите. Минут двадцать как зашел, только аперитив заказал, отхлебнул мартини, и сразу плохо ему стало. Хорошо еще, меня с собой взял, чтоб я за рулем был, так я сразу понял, что с ним неладно!
Ирина прикусила губу. Что можно сделать, если взрослый человек совсем себя не бережет? Прямо как дитя малое. Даже хуже, потому что у ребенка всегда можно отобрать опасную игрушку, а мужчины почему-то полагают себя хозяевами жизни и бахвалятся собственной лихостью, а потом женщинам приходится разгребать все, что они наворотили!
Наверное, взгляд слишком красноречиво выражал ее мысли. Заглянув ей в лицо, Сережа как-то смутился и попятился к двери:
— Ну, я пойду? Вы звоните, если что!
— Да, да, конечно… — рассеянно ответила она, — до свидания.
В тот день Виктор на удивление быстро пришел в себя, а к вечеру даже попросил поесть. Конечно, не следовало бы этого делать… Но, глядя, как муж уплетает жареную картошку прямо со сковородки, Ирина не посмела возразить.
С тех пор все его походы в ресторан заканчивались одинаково. Виктор попробовал пару раз — и закаялся. Он потом еще долго возмущался по поводу отвратительного качества пищи, даже в суд подать собирался, но теперь ел только дома. Даже на работу с собой брал бутерброды, что Ирина делала каждое утро. Ломтик нежирной докторской колбаски, кружочек помидора, огурчик… И веточка петрушки сверху, для красоты.
И если бы только это! Виктор вообще сильно изменился за последние месяцы. Иногда Ирине казалось, что она видит перед собой совсем другого человека, и она не знала, как относиться к произошедшим переменам — то ли радоваться, то ли совсем наоборот.
С одной стороны, тревога по поводу его любовных похождений если не исчезла, то отступила далеко на задний план. Поводов волноваться вроде бы не осталось. Теперь Виктор, как образцовый муж, возвращается домой сразу после работы — хоть часы сверяй! Бесконечные «переговоры» и «неотложные дела» благополучно канули в прошлое. Все свободное время он проводит рядом с ней, и этот проклятый запах чужих духов больше не витает в воздухе. Казалось бы, все в порядке, живи и радуйся.
Ирина немного воспрянула духом и пыталась угодить мужу, чем только могла, — готовила его любимые блюда, каждый вечер встречала с улыбкой, подкрашивала губы и ресницы… Даже специально купила в фирменном магазине «Безумная гортензия» дорогущий вышитый пеньюарчик, чтобы не ходить дома в халате. Правда, иногда казалось, что, если надеть противогаз, муж даже не заметит, но все равно она старалась.
А по ночам все чаще лежала без сна, пытаясь не вспоминать лес, освещенный полной луной, трепещущие тонкие ветки осинки… А главное — глаза, ярко-желтые глаза из темноты.
Но наступало утро, и Виктор был рядом. Пусть немного угрюмый, неразговорчивый, зато свой, родной, любимый. Очень хотелось верить, что никакое колдовство тут ни при чем, его не существует! Просто Витя одумался, понял, что был не прав, и решил не рисковать семейным благополучием ради сомнительных приключений на стороне. Как говорится, перебесился…
Но сердце знало, что это не так, совсем не так.
Из весельчака, рубахи-парня, вмиг становящегося душой любой компании, Виктор превратился в человека замкнутого и угрюмого. Даже с друзьями общаться перестал, хотя раньше недели не проходило без посиделок и застолий. Даже если Ирина робко намекала, что можно бы пригласить гостей, посидеть в тесном кругу или самим сходить куда-нибудь, он только досадливо морщился и цедил сквозь зубы:
