Кирилл Алексеев - Пожиратель мух
Зато его предположения оказались верны. Дверь действительно была здесь. Низенькая, узкая, она глубоко утопала в нише, на манер потайных дверец в старых замках. Было видно, что ей давно не пользовались. Отовсюду свисали клочья паутины, зеленая краска облупилась, нижний край, казалось, врос в землю.
Виктор дернул за ручку. Дверь даже не шелохнулась. Он присел на корточки и внимательно осмотрел ее. Коля все делал обстоятельно. Хорошие крепкие доски, надежные петли, ни малейшего зазорчика между дверью и косяком. Отличная работа, мать его, просто отличная. Виктор в сердцах пнул дверь ногой, проклиная Колину основательность.
Самодельный факел начал гаснуть. Виктор хотел было сделать еще один, но передумал. Жертвовать рубашкой не стоило. В одной куртке он быстро замерзнет.
Виктор взял нож, снял с его помощью остатки горелых тряпок с доски и отщепил от нее несколько лучин. Света они давали куда меньше факела, но это лучше, чем ничего.
Рядом с дверью нашлось еще одно вентиляционное окошко. И с такой же толстой решеткой. Больше ничего примечательного в этой части подвала не было.
Виктор положил на бок один из бидонов и сел на него. Рекогносцировка утешительных результатов не дала. Оба выхода из подвала перекрыты надежно. Великолепная маленькая тюрьма. Если незнакомец и псих, то псих очень расчетливый. Для содержания пленника удачнее места он найти не мог. Виктор вдруг подумал, что Коля, когда попал сюда, был еще жив. Ранен, истекал кровью, без сознания, но жив. В противном случае, на кой ляд незнакомцу было его сюда пихать?
Виктор хлебнул из бутылки. Ему показалось, что он глотнул жидкий огонь. На глазах выступили слезы. И тут же захотелось курить. Захотелось так, что аж скулы свело. Он бы с легкостью согласился провести в этом подвале еще сутки за одну только штуку «Кэмел».
– За это ты тоже, сукин сын, мне ответишь, – сказал Виктор в темноту. – Лишняя, знаешь ли, строчечка в обвинительном приговоре.
Без всякого предупреждения перед глазами снова вспыхнула кроваво-красным цветом фраза:
ВСЕ, ЧТО КОГДА-ТО ЕЛО, САМО ДОЛЖНО БЫТЬ СЪЕДЕНО.
И Виктор услышал незнакомый грубый голос, приглушенный расстоянием, но все же достаточно ясный и четкий:
– Вика, открой! Открой эту чертову крышку!
Виктор подскочил от неожиданности, чуть не опрокинув бутылку с первачом. Сердце оборвалось.
– Я просто хочу с тобой поговорить, голубушка!
Виктор быстро огляделся. Уши улавливали лишь шорохи подвала и потрескивание горящей лучины. А голос… И тут до него дошло – голос звучит в его голове. Прямо в мозгу, минуя барабанные перепонки, всякие там молоточки с наковаленками и слуховые нервы. Что-то вроде случайно ворвавшихся в радиоэфир позывных какого-нибудь радиста-любителя. «Господи ты, боже мой, приехали. Мне мерещатся голоса. Вот ведь дерьмо собачье!» – Виктор потряс головой и вслух произнес:
– Нет, ерунда все это. Слуховые галлюцинации – не обязательно признак расстройства психики, кому как не тебе это знать. Все из-за темноты, тишины и нервного напряжения. Информационное голодание плюс нервы – отсюда и глюки. Мозг сам себя развлекает, как может… Сосчитай до десяти, подыши глубоко. И подумай о том, как тебе отсюда выбраться.
Звук собственного голоса немного успокоил. Виктор снова присел на бидон. Несколько минут он сидел, напряженно вслушиваясь в тишину подвала. Но ничего, кроме деловитого шуршания крыс, не услышал. Галлюцинации не повторялись.
Постепенно мысли снова завертелись вокруг поиска выхода. Потребовалось полчаса, чтобы придумать и как следует обмозговать план. Идея была рискованная. Очень рискованная. Но ничего лучше изобрести не удалось.
Отогнав последние сомнения, Виктор взялся за дело. Он прекрасно понимал, чем может кончиться его затея. Если что-то пойдет не так, смерть от холода и отравления трупным ядом окажется цветочками.
– Ну что же, – сказал он себе, пытаясь придать голосу побольше уверенности, которой на самом деле не чувствовал. – Значит, нужно сделать все так, чтобы комар носу не подточил.
Ему казалось, что происходящее здорово смахивает на кошмарный сон. Это ощущение не покидало его, пока он складывал под дверью аккуратной кучкой обломки грабельных черенков, связки метельных прутьев, какие-то наполовину сгнившие тряпки, которые нашел под тачкой, словом все, что может стать пищей для огня. Когда все было готово, он тщательно осмотрел эту часть подвала. Нужно было убедиться, что больше здесь гореть нечему.
«Кроме потолочных балок, – мрачно подумал он. – Если они все-таки займутся, ты узнаешь, каково пришлось Джордано Бруно. Лучше надейся на то, что ниша окажется достаточно глубокой».
Стараясь отогнать ненужные мысли, Виктор вылил остатки первача на кучу деревяшек перед дверью, потом прошел в другую часть подвала, распугав по пути крыс, нашел еще одну бутылку с пометкой «70°», вернулся и облил дверь. Запах самогона уверенно перебил трупную вонь.
Виктор замер с лучиной в руке, еще раз прокручивая в голове план действий. Подсознание настойчиво искало хоть одну вескую причину, по которой ему не стоило бы делать то, что задумал. Отчаявшись, оно махнуло рукой и дало команду «добро». Понимая, что, быть может, делает самую большую глупость в жизни, он шагнул к двери.
– Ну, как говорится, с богом! – сказал Виктор, поднося зажженную лучину к куче пропитанного первачом мусора. У него было чувство, что он нажимает на спусковой крючок приставленного к собственному виску пистолета.
Пламя вспыхнуло весело и ярко. Лицо обдало жаром. Виктор отшатнулся и прикрылся рукой. Потом отступил на несколько шагов и, убедившись, что гаснуть огонь не собирается, быстро нырнул в проем, забаррикадировав его за собой тачкой.
Дело было сделано. Пути к отступлению отрезаны. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что огонь не перекинется на потолок. Или перекинется, но не очень скоро. Виктор подошел к окошку. За ним была темнота. Накрапывал дождь. Ледяные брызги приятно холодили разгоряченное лицо. Виктор вдруг заметил, что рубашка, несмотря на стылый воздух подвала, прилипла к взмокшей от пота спине.
«А я здорово перетрусил, – подумал он. – Так-то, парень. Все мы герои, пока валяемся на любимом диване. А стоит вляпаться в какую-нибудь историю, от этого диванного героизма и следа не остается».
Он прислушался к гудению пламени и треску горящего дерева. В подвале делалось все теплее. Он постепенно заполнялся дымом. Большая часть дыма уходила в вентиляционное окошко, но полностью справиться с едкими клубами оно не могло. У Виктора запершило в горле. Он прижался лицом к ржавой решетке, вдыхая полной грудью свежий воздух с горькой примесью. Если потолочные балки все же загорятся, вентиляционные окошки сослужат плохую службу. Открытые окна создают дополнительную тягу, и огонь начинает распространяться быстрее. Но пока они были его спасением.
