Диана Сеттерфилд - Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном
К моменту заключения договоренности Фред уже снова ощущал себя на дружеской ноге с Уильямом.
— Говорят, твой кузен Чарльз недавно приезжал в Уиттингфорд? — спросил он перед самым уходом.
Уильям кивнул.
— А что касается Люка…
Уильям слушал рассеянно, уже приступив к осмотру поклажи и ставя галочки в списке.
— Это ведь ты тогда вытянул его из-под воды?
Уильям снова кивнул, на сей раз слабее, всем своим видом показывая, что не настроен продолжать беседу.
— Понятно, у тебя завтра переезд, забот невпроворот, — сказал Фред.
Он знал, каково это. Сам был деловым человеком.
Они пожали руки на прощание.
— В моей жизни это второй случай, когда Уилл Беллмен оказывает мне большую услугу, — сказал Фред своей супруге вечером того же дня.
— А какая услуга была первой? — спросила Джинни.
— Я так и не решился бы за тобой приударить, если бы Уилл меня к этому не подтолкнул. Если помнишь, у меня не очень-то получалось разговаривать с девушками.
Она помнила. И в то время как Джинни вспоминала некий день на речном берегу и вид своих оголенных ног на фоне осоки, Фред мысленно вернулся в другой день, когда выпущенный из идеальной рогатки камень описал идеальную траекторию на фоне неба и сразил идеальную черную птицу, чернота которой неожиданно засияла радужным разноцветьем.
— Завтра Уилл с семьей переезжает в старый особняк Беллменов, — сказал Фред жене. — Его кузен Чарльз, похоже, не думает возвращаться в наши края.
За ужином, все еще во власти воспоминаний, он обронил:
— Я всегда был уверен, что он далеко пойдет, этот Уилл Беллмен.
Пекарь в маленьком городке не может заказать сразу две новые печи, не привлекая к себе всеобщего внимания. Просочился слух, что Уильям Беллмен собирается кормить своих рабочих завтраками. Заказы от него поступили и на местные молочные фермы. У конкурентов эта новость вызвала смех. Не иначе как этот Беллмен повредился умом.
Уильям понимал, что идет на риск. Ну сколько опозданий и прогулов можно предотвратить, выдавая четырем сотням рабочих по горячей булочке и стакану молока в день? Кого из приезжих это убедит остаться у Беллмена вместо возвращения в Страуд?
Он не был уверен, что план сработает, — жизнь, увы, никогда не дает стопроцентных гарантий. Приходится рисковать, вычислять вероятности. По расчетам Уильяма, шансы на успех были.
Как очень скоро выяснилось, он даже недооценил эффект от этой булочно-молочной инновации. Число опозданий и прогулов резко сократилось, производительность возросла. Очереди желающих работать на Беллменской фабрике становились все длиннее, а Страуд теперь мог рассчитывать лишь на тех, кого здесь отсеивали за непригодностью.
Решив эту проблему, Уильям сосредоточился на расширении предприятия. Строительство железнодорожной ветки для подвоза угля и создание водохранилища на бывшем поле Тернера могли как минимум удвоить фабричные мощности. Инженер приступал к работе в ближайший понедельник.
22
Фил поднатужился и взгромоздил на стол красный фетровый мешок. Пол, согнувшись, нес второй мешок на плече с видом отягощенного добычей вора. Следом Дора несла объемистую чашу, а Роза — большую бутыль уксуса. Когда все было приготовлено, Фил и Пол взобрались на стулья. Уильям развязал узлы на мешках, и мальчики ухватились каждый за свой.
— Раз, два, взяли!
Раздался громкий и протяжный звон монет, высыпаемых в чашу; мальчишки кричали «ура!» во все горло. Фил пошарил на дне своего мешка, проверяя, не завалялся ли там пенни (оказалось, что нет), а Пол оглядел монеты, на три четверти заполнившие сосуд.
— Вот одна совсем черная, — сказал он, скользя ладонью по денежной массе.
Теперь наступила очередь Доры. Сознавая свою ответственность и стараясь не пролить мимо ни капли, она наклонила бутыль над чашей. Резкий запах уксуса ударил в ноздри всем, кроме Пола, который был к этому готов и вовремя зажал нос пальцами.
— Можно, мы будем перемешивать? — спросили мальчики.
Уильям оглянулся на жену. Сам-то он был склонен потакать желаниям ребятни во время этих еженедельных процедур.
— Их руки будут пахнуть уксусом всю ночь и весь следующий день, — проворчала Роза, однако она знала, как радует мужа вид веселящихся детей. — Ну да ладно.
Мальчики запустили руки в чашу и начали перемешивать монеты в уксусе с таким удовольствием, словно это было сладкое тесто для рождественского кекса. Когда Пол объявил, что деньги достаточно перемешаны, Уильям убрал чашу в сейф и запер его большим ключом, после чего мальчикам было велено трижды вымыть руки.
Мыла они не жалели, но уксусный запах на руках остался. С этим запахом — и с мыслями о завтрашнем ритуале — они отошли ко сну. Этот же запах был первым, что они ощутили, проснувшись утром. Мальчишки выскочили из постелей: предстояло самое интересное.
Даже Дора, видевшая это уже добрую сотню раз, никогда не уставала наблюдать за тем, как потемневший, дымящийся уксус утекает сквозь отверстия дуршлага, в котором остаются монеты — яркие и блестящие, как будто только что отчеканенные. Их обмывали, несколько раз сменив воду, после чего за дело брались Пол с Филом. Они насухо вытирали монеты и сортировали их по достоинству — под присмотром Доры, в чью задачу также входила поимка отдельных монеток, норовивших скатиться со стола на пол.
Но в этот раз Уильям отозвал дочь в сторону:
— Сколько тебе лет, Дора?
— Десять. Ты же знаешь, что десять.
— Какое удачное совпадение! Сегодня мне как раз потребуется помощник, и по правилам этому человеку должно быть не меньше десяти лет.
Дора начала догадываться, к чему он клонит, но не сразу в это поверила.
— Я буду помогать тебе с выдачей денег, да?
Обычно в день выплаты Уильяму помогала Роза, но сейчас, на поздней стадии беременности, она все чаще нуждалась в отдыхе. Посему, к превеликой зависти младших братьев, когда Сюзи и Мег вынесли стол из передней на крыльцо дома, Доре было позволено сесть рядом с отцом и отсчитывать деньги, столбиками разложенные на подносе, тогда как Уильям заносил выплаченные суммы в гроссбух напротив имен получателей.
Всю вторую половину дня она считала — столько-то сукновалам, столько-то прядильщицам, солидные кучки ее любимцам, стригальщикам Хэмлину и Гэмбину, — и не допустила ни одной ошибки, хотя работать приходилось быстро, а громкая болтовня и шутки в очереди мешали сосредоточиться. Когда был отпущен последний работник — им оказался Немой Грег, получавший еще и надбавку за своего ослика, — Дора недоуменно уставилась на поднос. Там лежала одна монета. Но ведь все было рассчитано до последнего пенни, без остатка.
— Ты кого-то забыл? — спросила она, поворачиваясь к отцу.
— Никого! — сказал он. — Да и нет такой работы, за которую платили бы пенни в неделю.
Видя ее сомнения и тревогу, Уильям поцеловал дочку в лоб:
— А как насчет оплаты услуг одной маленькой девочки, считающей деньги? Стоит эта работа одного пенни в неделю?
Дора отругала отца, заставившего ее поверить в собственную ошибку, и он смиренно выслушал нагоняй. Одержав победу, Дора поспешила ею воспользоваться, чтобы выторговать награду и для маленьких чистильщиков монет.
— Папа, ты же не хочешь, чтобы они переметнулись на другую фабрику, где им будут платить за чистку?
— Нет, этого я не хочу, — был вынужден согласиться он.
— Девчонке палец в рот не клади — всю руку оттяпает! — позднее со смехом говорил он Розе, ослабляя шнурки ее ботинок, ставших слишком тесными из-за отека ног.
— А как же я? — спросила Роза. — Что получу я? Я несла бутыль с уксусом, ты разве забыл?
— Тоже хочешь пенни за свой труд? Не знаю, как долго я смогу поддерживать фабрику на плаву при таких сумасшедших тратах.
И он сделал вид, что лезет в карман за монетой.
— Со мной можешь расплатиться поцелуем, — засмеялась она, демонстрируя щербинку между зубами.
— Да хоть тысячей поцелуев — и со скидкой!
Он бережно наклонился над ее округлившимся животом и поцеловал жену.
И еще раз, и еще.
— Не представляю, как бы я со всем этим справлялся без тебя, — прошептал он уже ночью, расправляя на подушке ее спутавшиеся волосы.
— Мм-да, — промычала она сквозь сон. — Ты не забыл помыть руки? Я все еще чувствую запах уксуса.
Они погрузились в сон, но ненадолго.
Среди ночи Роза проснулась с пронзительным криком, а еще несколько часов спустя на свет явилось новое дитя. Их дочка, Люси.
23
Картина была хороша. Пожалуй, даже более, чем просто хороша. Блестящий птичий глаз смотрел с холста осмысленно, со значением, а позади птицы расстилался типично итальянский пейзаж, но Чарльзу он почему-то напомнил берега Виндраша. Может, купить ее?
