Елена Блонди - Хаидэ
Нартуз кивнул, подзывая молодых тойров, раздал приказы. Те побежали, прыгая и карабкаясь, и гора, затихшая было, всколыхнулась неясным говором, плачем и тихими вскриками.
— Задержать бы их! — Хаидэ смотрела на северный склон холма, закрывающего стоянку тиритов. Там было странно тихо, казалось, вот сейчас тишина разорвется воплями и топотом.
— А даже и лошади нету, нет всадников. Перебьют всех, как птенцов на ветках. Парней с топорами в самый низ, вождь Нартуз, под склон. В кусты и траву.
— Под ноги коням, штоль?
— Да! Чтоб не попадали из луков. Схорониться сумеют?
— Ну… — Нартуз опять замахал руками, отдавая распоряжения.
Оглядывался со злостью. Так все коряво, и вправду, сидят на виду, и приказывать в голос не можно, это не в пещере на камне стоять, покрикивая.
— Княгиня…
Она быстро оглянулась на тихий голос. Казым поправлял на боку короткий меч.
— Есть кони, светлая. Пойдем вниз, я кликну. Эргос их бережет.
Кивнув, она устремилась к боковой тропке. Казым полез следом, шепотом ругая скалы. Спрыгнув в темные заросли, они присели, прячась за колючими ветками.
— Сейчас, — сказал воин и забормотал, протягивая вперед руку.
Хаидэ нетерпеливо ждала, привставая и вглядываясь в алые разводы зари над темнеющими травами. Вздрогнув, коротко рассмеялась, услышав топот, казалось, над самой головой.
— Полынчик! — Казым вскочил и в один миг оказался в седле.
Она тоже вскочила, жадно всматриваясь в степь.
— Брат? Где Брат?
Но степь молчала. Только из-за холма слышались неясные деловитые крики. Подбежав к всаднику, она схватила грубую штанину.
— Слезай, Казым. Дай коня, я поеду.
— Нет. Ты вождь. Убьют.
Он поддал пятками и, поворачивая коня, оскалился.
— Сзаду поеду, отвлеку на чуток.
— Дай коня! — грозно крикнула княгиня вслед и топнула босой ногой, беспомощно глядя, как, вздергивая сизый хвост, Полынчик уносит всадника от горы, по лощине, чтоб там свернуть вправо и ворваться в лагерь тиритов со стороны степи.
По сторонам тяжело спрыгивали тойры, тихо переговариваясь, расползались по кустам, удобнее беря топорики. И княгиня, перебираясь от одного куста к другому, тихо и быстро наказывала парням, что надо делать.
— Сидите до последнего. Как подойдут совсем, прыгайте и рубите, снизу. После удирайте в камни, да не хвалитесь дурью. Тихо лежать, чтоб живы остались. И снова прыгайте. Коней рубайте, по ногам. А дальше уж сумеете, заломать на земле.
— Уж сумеем, — возбужденно отзывались тойры. И стихали, когда она, извиваясь ящерицей, ползла дальше.
Вернувшись к тропе, полезла наверх, продралась к уступу, где остался Нартуз. Покачала головой, глядя, как парни стаскивают к краю обломки камней.
— Не успеете и размахнуться.
— А ты не пугай, тоже мне… — Нартуз не договорил.
Медленно выпрямился, свешивая тяжелые руки.
На гребень холма, топоча, вырвались несколько десятков черных всадников.
— Йиихо! — пронесся в вечернем теплом воздухе вопль.
Гора смолкла. Хаидэ смутно подумала о матерях, что зажимают ладонями рты плачущим детям.
— Что надо? — завопил Нартуз, выпячивая грудь.
Она рванула его за плечо.
— Да ложись, пристрелят!
Но он вывернулся и подошел к самому краю.
— Я вождь тойров! Что пришли, а?
Тогда, как когда-то в далеком детстве, уже слыша сердцем, как натягивается тетива на десятке луков, она подбежала к тойру, облитая темнеющим, но еще ярким светом заката. Крикнула, опережая готовые полететь стрелы:
— Я, Хаидэ, вождь Зубов Дракона! Зачем пришли?
— О! — удивился черный всадник на широком сильном коне, поднял руку, останавливая стрелков, — аж два вождя? Не стрелять!
Всадники топтались на месте, разглядывая стоящих, и скалили красные зубы.
— Где ж твои, клыки, баба-вождь? Слыхал я, тебя выплюнули из племени, ровно ты гнилой зуб?
— Вранье слыхал. Мои воины скоро будут. Никто из вас не уйдет живым.
— У-у-у, гыгы, э-э-э, — разнеслось над всадниками.
Первый кивнул, и рассмеялся.
— Даже если и так. Успеем прострелить твою дурную башку. Или за тебя заплатят выкуп? А?
— Да. Очень хороший выкуп, воин. Хочешь, я спущусь и вы возьмете меня. А тойров оставите в покое.
— А то — что? — мужчина повернул коня к своим и кивнул, приглашая повеселиться.
— Напугала! Но я согласен. Спускайся. Я найду, что с тобой сделать.
— Врет, — мрачно сказал Нартуз, — тебя возьмут и нас перебьют.
— Знаю.
Хаидэ подошла к краю скалы и стала медленно спускаться по узкой крутой тропке. Сползала, цепляясь за ветки и стараясь быть на виду у тиритов. Думала, да что же они толкутся сверху. Пусть бы съехали к зарослям. Там тойры.
Но всадники благоразумно торчали на гребне, держа под прицелом луков склоны горы, на которых почти не было видно людей. Ползком женщины перебрались дальше, к повороту склона и залегли, прижимаясь к скалам, укрытые кустами и валунами.
Главный проследил, как она ползет от камня к камню и снова поднял голову. Но Нартуза уже не было видно, он благоразумно залег за камнем, как только Хаидэ отошла.
— Эй, бык! Слышал я, что вас выкурили из горы-мамаши?
— Кто ж тебе сказал?
— Знаю кто. И наверх не полезем. Сами спуститесь, как обожрете все ягоды на своих кочках! А мы подождем.
— Ага. Ждите, у нас жратвы много.
— Врешь опять. Ладно. Вы баб отдайте. Помоложе. А сами дальше жрите свою падаль. Пусть спустятся сами. Да только молодые, слышь? Заберем и уйдем.
— Эй, девки! — заревел другой тирит, помахивая флягой, — слазьте! Мы вам привезли вкусного, в штанах! У тойров такого нету!
Первый воин, следя, как Хаидэ спрыгнула на траву и выпрямилась, помахал ей рукой, маня к себе.
— Лезь сюда. Да чего телишься?
У ее ног, не дыша, лежали два тойра, укрытые мешаниной веток.
— Сам подойди. Нога у меня подвернулась.
Но тирит снял с плеча лук и прицелился в склон горы.
— А ты туда поглянь. Лежит милка, выродка своего нянчит. Одной стрелой обоих и сыму.
И рявкнул, наливаясь бешенством:
— Сказал, иди, дочь шакала!
Хаидэ медленно зашагала вверх по склону.
Они никуда не уйдут. И убивать не будут всех. Они дождутся, когда женщины устанут лежать, а тойры решат напасть. Перебьют самых первых, а прочих возьмут в полон. Еще бы, такая добыча для тех, кто промышляет продажей рабов. Сильные тупые быки и их сильные выносливые женщины… А что же Казым?
Она понимала, Казым поехал на верную смерть, и лучше бы он даже не пытался отвлечь тиритов. Но все же он Зуб Дракона, тут же думала с надеждой, оскальзываясь босыми ногами на полегшей сухой траве, вдруг останется жив.
