Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II
И болтали больше всего её собственные мэнээсы и лаборанты. В принципе это всё неудивительно было: молодым хочется настоящего дела, больших свершений, а Анна ведь ничего им толком не поясняла. Сделайте то-то, снимите показания, запишите в журнал. И всё. Что, куда, зачем – об этом ни гу-гу. Вот и приходилось ребятам самим «про интересное» выдумывать.
Пару раз из-за этих странноватых разговоров даже комиссии заглядывали. Но всё нормально оказывалось всегда. Единственно, что подтвердилось: крыса-таки действительно была списана как погибшая в результате эксперимента. Ну жалко, да. Жертва науки. Сколько их, безвестных героев-мучеников! В общем, не только на «персональное дело» завлабу ничего не набралось, а хоть премию ей выписывай. До этого, впрочем, тоже не дошло: полюбезнее надо быть. Или хоть покрасивее.
Анна к своим сорока с лишним была не так чтобы очень. Девичьей лёгкости, гибкости – как не бывало. Полная, грудастая, с заметным животиком, бледная, и волосы вечно в беспорядке. Разве что ноги ещё ничего, да глаза лучистые. А в общем и раньше-то красавицей не была, а теперь и вовсе. Так что ни как личность, ни как женщина особенной популярностью не пользовалась. И ведь поправить дело было бы нетрудно. Чуть теней и помады, волосы поднять, приодеться, да улыбаться почаще. Легко! Анне, однако, несложная наука быть своей не давалась и сейчас. Ещё хуже, чем в детстве и юности.
Был, впрочем, у неё в лаборатории один программист, Мить Митич, а по-простому Митька. Правая рука. И по совместительству – левая тоже.
Молодой такой, откуда-то издалека, из провинции. Симпатичный паренёк, смуглый, черноволосый, темноглазый. Девки заглядывались. Вот с ним Анна, похоже, разговаривала: и планы обсуждала, и возможные результаты. Институтское бабьё сперва даже решило, что старая перечница хочет мальчика-то того… но быстро поняли – ерунда. Как к сыну она к нему. С чего – непонятно, но что есть, то есть. Опекала, жалела – а ему и неудобно, вроде, и неловко оттолкнуть. Чуткий парень оказался, разглядел чужое одиночество. Многие к нему подкатывали, особенно из кандидатов – конечная цель саломатинской работы интересовала всех. Об экспериментах Теслы кто не слышал? А тут такие же чудеса, и можно сказать, под боком. Конечно, что-то узнавали на конференциях – передача энергии практически без потерь на приличное расстояние. Опять же вояки приезжали несколько раз – неспроста же? Но это всё семечки, а хотелось знать точно. Однако мальчик оказался непрост и язык за зубами держал крепко.
Только и было известно, что какой-то серьёзный эксперимент, вроде, должен пройти весной. Чуть ли не на знаменательную дату «первое апреля» – вот уж действительно вполне подходяще для Анны, в день дурака! Секретарь, Зиночка, печатала документы, и не поняла, конечно, ничего. Только и выудили из неё, что почему-то наприглашали массу народу, причём не только энергетиков и вояк, но ещё геологов и специалистов-историков. Это было странно! Однако Зиночка энергично морщила лобик и клялась, что запомнила верно. Правда, текст или хотя бы названия каких-нибудь таблиц и разделов припомнить не могла. Что никого не удивляло. Красавица Зиночка, несомненно, была создана для танцев и поцелуев, а вовсе не для размышлений.
Всех поразило, что экспериментальную установку начали строить загодя, и не в институте, а где-то на полигоне, причём далеко. Словно своя, институтская, не подходила! На автобусе с занавешенными окнами многие там побывали – ехали по три с лишним часа и проезжали несколько КПП. Вобщем, почти такая же, не считая двух высоких ажурных металлически блестящих башен, и того, что «бочки» на взгляд казались в несколько раз крупнее. Даже на фоне окружающих раздольных, бывших колхозных, а ныне неизвестно чьих, крайне запущенных полей… Говорили, когда на башнях загорались огни святого Эльма, выглядело очень красиво и жутко. А они сияли там чуть ли не каждый вечер – и это при выключенной энергоустановке! Вообще рассказывали всякое. Про странный, зеленовато-коричневый плотный туман, который якобы вдруг появлялся и так же вдруг исчезал, про какие-то зеленовато-голубые отсветы по полю, даже про странные голоса. Осталось только облаву на лешаков с кикиморами в лицах расписать, но сроки, видно, не позволили. Не успели фантазия с молвой своё отработать.
Вот что действительно было необычно и не имело отношения к бредням романтичных лаборанток – это неожиданный интерес руководителя проекта, да и вообще институтского начальства к истории. В библиотеку то и дело закупались монографии, как правило, дорогие и иллюстрированные. Неолитические культуры! Митя, похоже, что-то знал. Над столом у него красовалась копия изображения человеческих и звериных фигурок с какого-то раскопа… Ничего особенного, как во всех учебниках. Только крупно, красочно и в рамочке. Картина, типа. Красиво.
Зиночка потом рассказывала, что, мол, Саломатина, видно, загодя всё предчувствовала. Что ещё накануне, перед отъездом, уже была странная: притащила в приёмную к Зиночке все свои фиалки – десятка полтора, все разных цветов, холёные, так и видно, что дорогущие! Подарила. Ненормальная, да? Мало того, спросила, уверена ли секретарша, что действительно знает, кто такой Прометей, и существовал ли он на самом деле. Совсем уж! Та даже обиделась… А в «день икс» Анна с утра явилась на работу с кошкой и целой сумкой каких-то звякающих предметов – тяжёлой, судя по всему. И потрясно одетая: в меховой шубе, торбасах и рейтузах! В такой тёплый день! «И вообще, – говорила секретарша, – снаряжённая, точно полярник!». А ведь ездила она на этот чёртов полигон часто – и с вояками, и со строителями, и со своими – и всегда была в своей стародевичьей униформе: куртка, брюки, самовязаная шапка.
Пока ждали гостей, долго стояла у митькиного стола, причём не говорила с помощником, а глазела, как дурочка, на картинку над столом. Потом они пошептались – и парень ломанулся в библиотеку. Вернулся с толстой книжкой, которую она тоже, кстати, с немалым трудом, упихнула в сумку. Зиночка ещё подумала: сейчас молния порвётся или дно этой уродской торбы по шву треснет. Но ничего. А когда садились в автобус, Анна вдруг выскочила обратно, подбежала к группке провожающих (немногочисленной – подумаешь, очередной выезд «в поле») и чмокнула обалдевшего Митьку в щёку, прямо при всех, без всякого стеснения, заявив: «Отцу привет передай!», – так что бедный парень смутился до того, что схватил её, Зиночку, за руку. Принародно…
Ну, собственно, дальше-то все всё знают. И о том, как Митька готовил рукописи своей (вот это действительно тогда всех удивило!) крёстной к печати. И о том, как долго среди мирового научного сообщества не утихали споры о возможности передачи через искусственно созданные разрывы в пространственно-временном континууме не только энергии, но и физических тел. Даже несмотря на то, что-таки откопали всего через полтора года высеченную на стене одной из пещер Новоградского раскопа копию отрывков из монографии о неолитических культурах – на языке, довольно близком к привычному нам русскому, и с выходными данными. Среди прочего там была копия иллюстрации на странице 27 – изображения человеческих и звериных фигурок с какого-то раскопа… Книга такая есть, между прочим, и действительно на этой странице – иллюстрация. Только там – фигурки неолитических Венер. Такие, какие есть в каждом учебнике: изображение тела полной, грудастой женщины, этак лет под сорок. Явно не юной, с узкой талией и стоячей, гладкой и привлекательной грудью, как, казалось бы, должен призывать нормального мужчину-художника естественный инстинкт.
