Андрей Буторин - В ОДНУ РЕКУ ТРИЖДЫ... - Осторожней с прошлым
Я была настолько зла на себя, что перед Андреем даже не стала притворяться. Я просто мысленно зажмурилась – на самом же деле смотрела прямо в глаза Андрею – и выложила сразу все. Может, это получилось чересчур уж прямо, в лоб, наверняка можно было сделать это как-то мягче, подыскать нужные слова… Я сделала Андрею очень больно, я видела это, но зато я очистила наконец свою совесть. Я понимала, что поступила на сей раз правильно. Я была в тот момент хирургом, удалившим пораженный злокачественной опухолью орган. Через боль я принесла человеку благо. Пройдет время – и он это поймет. Андрей оказался сильным. Я видела, что мысленно он кричит, глаза его пылали любовью вперемешку со страданием, но внешне он остался почти спокоен. «Поздравляю с днем рождения», – сказал он, подарил мне букет, чмокнул в щеку и быстро сунул что-то в карман пиджака, зажатое до того в кулаке. Я знала, что это такое, и кольнуло меня в тот момент в сердце нехило… Но… Я поставила точку в романе с Андреем, опустила занавес в затянувшейся пьесе. Однако не почувствовала ожидаемого облегчения… Ехала домой, а меня что-то точило, точило изнутри, в мозгу все жужжала и жужжала назойливая муха… Я что-то предчувствовала? Неужели я умею и это?
Дома меня встретила мама и сразу сказала, что мне звонил Саша, сразу, как только я ушла. «Именно сразу?» – спросила я, ничего не понимая. Ведь я же написала Саша, что уже еду… «Да, сразу, – подтвердила мама. – Минуты через две». И вот тогда… Что-то щелкнуло у меня в голове, – видимо, не выдержали нервы перегрузки последних дней. Я накричала на бедную маму, обругала ее за то, что она берет трубку, когда звонят не ей (я – полная дура, не подумала даже, что на домашнем телефоне нет определителя номера, и мама просто не могла знать, кто звонит!), а потом бросилась к себе в комнату, заперлась и принялась реветь. Я не могла поверить, что Саша мог так поступить! Ведь он просто-напросто проверял меня! Он НЕ ДОВЕРЯЛ мне!.. И пусть на самом деле он оказался прав, но это не имеет значения! Какое он имел право проверять меня?!
Я вскочила, выхватила из сумочки мобильник и отстучала послание Саше: «Если я сказала, что ушла, значит – я ушла. И проверять меня не позволяется никому». От Саши пришла сразу же эсэмэска, где он писал, что ничего подобного и не думал. Дескать, он не проверял меня, а надеялся, что я еще все-таки не ушла, уж очень хотелось ему со мной поговорить, соскучился. Но я не поверила. Не захотела поверить… И отбила в ответ целое послание, занявшее аж три эсэмэски: «Александр, это было скверно. Повторюсь, но если я пишу, что ушла, значит, я ушла. И звонить мне домой, зная, что меня там уже нет, не стоит. И даже если бы я все еще была дома (хотя, по-моему я написала достаточно ясно, что уже еду в автобусе), времени на разговор не было бы все равно. Возможно я и не права, но все это очень сильно смахивает именно на проверку. А мне это категорически не нравится. Подобное не позволяется никому. Прошу прощения за резкость тона».
Дура, даже здесь я написала про этот дурацкий автобус, еще очевидней подчеркивая свою ложь!..
Что ж, я дождалась… Ответ не заставил себя ждать. И тоже занял три эсэмэски: «Спасибо за «доверие». Ты, наверное, ждешь извинений, но мне извиняться не за что, если только за любовь и наивность. А «еду» я принял, как ближайшее будущее. И вообще – «послать» меня можно было проще. Честь имею! Андрей.
P.S. Дословно было: «еду на работу», про автобус – ни слова. Я кто угодно, но не подонок. И повода тебе не давал. Желаю счастья. Прощай».
Саша действительно попрощался. Больше он не звонил, не присылал эсэмэсок… И, возвратившись из командировки, он так ко мне и не пришел...
…
И что это было? Я показала свою гордость? Блин, как жаль, что я не умею материться! Нормальных слов я для себя просто не нахожу… Не знаю, что мне сделать с собой! Мне так плохо сейчас, как не было еще никогда в жизни! Я ненавижу себя! Неужели я могу лишь приносить боль тем людям, кто меня любит? Неужели я уже успела превратиться в настоящую стерву?!..
Так мне и надо. Я получила то, что заслужила. Но… как же я его люблю!..
…
Я сделала это! Сделала!!! Сделала!!!!!
Значит, я и правда люблю! Пусть я этого не заслужила, но я получила этот подарок Судьбы! Буду считать его авансом. Я прокляну себя навсегда, если еще раз выкину что-нибудь подобное – сволочисто-стервозное, если причиню еще хоть малую толику боли любимому!..
А сейчас я почти счастлива. У меня получилось… Я вернулась в тот день, когда Саша пришел в клуб. Очень хотелось вернуться в свой день рождения и разбить в кровь рожу этой сволочной дуре – себе самой. Увы, не знаю почему, но с собой мне встречаться нельзя. Просто вот знаю – и все. Непонятно откуда взялось это знание… Я уверена, что если бы и захотела, ничего бы у меня не получилось. Поэтому я встретилась с Сашей. Перед тем, как он увидел в клубе ту, тогдашнюю меня. Я не стала ничего объяснять, просто взяла с Саши слово, что он не будет звонить мне в день рождения. И он не позвонил! Мы снова вместе!!! Теперь уже, знаю, уверена точно – НАВСЕГДА! До самой смерти!!!»
Мне многое стало ясно. Но мне было и невообразимо стыдно, словно я подглядел в замочную скважину. И за кем – за собственной женой!.. Оправдывало меня лишь то, что я искал способ, как ее спасти. Теперь я был уверен на все сто процентов, что Ольга действительно умела возвращаться в прошлое. Но я до сих пор не знал, как она это делала!
Я снова принялся за чтение. Все записи за годы нашей совместной жизни я с чистой совестью пропустил. Мне не хотелось наткнуться на Олины мысли обо мне. Это были ее личные мысли и чувства. В моем деле они помочь все равно не могли.
Тем более, меня все время подспудно коробило то, что подумала Ольга, когда я позвонил ей из Питера… То есть, на моей памяти этого звонка не было, но я понимал, что он случился в той, исправленной позже Олей линии, и он обязательно запомнился бы мне, не окажись Олина любовь сильнее времени, могущественней силы неведомых Творцов-«программистов»… Так вот, тогда Ольга приняла мой звонок за подленькую проверку, за гнусный поступок… Я знаю, уверен, что ни за что не поступил бы так, как она подумала. Ведь и прочитав впервые в дневнике «еду на работу», я тоже подумал, что это значит «скоро поеду». Ведь когда я говорю, например, «еду в Питер», это же не обязательно означает, что я уже трясусь в поезде. Скорее, я сообщаю собеседнику, что вскоре мне предстоит такая поездка…
И все равно, теперь мне не хотелось даже самому себе дать повод засомневаться в своей чистоплотности. Да, я читал принадлежащий не мне дневник. Но читал его по необходимости! И читал лишь то, что касалось дела… Правда, чтобы понять, «дело» это или нет, приходилось пробегать и не относящиеся к нему строки. Но я сразу отводил взгляд, как только видел, что речь идет о чем-то другом.
