Лиза Смит - Тайный вампир
– Просто… существуют вещи, которые для нормальных людей важнее жизни. Ты это поймешь.
«Я в это не верю, – подумал Джеймс. – Эта фраза похожа на реплику капитана космического корабля из дешевого фантастического фильма, который разговаривает с пришельцами. Что-то вроде: „Ты поймешь, что землян не так просто завоевать, как ты думаешь“.
Но вслух он оказал:
– Ты что, сума сошел? Послушай, Фил, я родился в Сан-Франциско. Я не монстр с далекой планеты, на завтрак я ем овсяные хлопья.
– А что ты ешь в полночь на закуску? – Темные глаза Фила казались «почти детскими. – Или клыки просто для украшения?
«Неверный ход», – подсказал Джеймсу внутренний голос. Он посмотрел в сторону.
– Хорошо. Некоторые отличия есть, это правда. Я и не говорю, что я смертный. Но я не какой-нибудь…
– Если ты не чудовище, то я уж и не знаю, кого еще можно так назвать.
Джеймс лихорадочно твердил про себя: «Не убивай его. Ты должен его убедить».
– Фил, мы не такие, какими нас изображают в кино. Мы не всесильны, мы не можем проходить сквозь стены или путешествовать во времени, нам не нужно убивать, для того чтобы пить кровь. Мы не злодеи, по крайней мере не все из нас. Мы не проклятые.
– Вы неестественны, – мягко возразил Фил, и Джеймс почувствовал, что слова эти исходят из глубины его души, – вы неправильны, вы не должны существовать.
– Потому что находимся на высшей ступени в пищевой цепочке?
– Потому что люди… не могут питаться другими людьми.
Джеймс не сказал Филиппу, что ему подобные не считают смертных людьми. Он лишь заметил:
– Мы делаем это только, чтобы выжить. И Поппи уже согласилась.
Филипп похолодел.
– Нет, она не захочет стать такой, как ты.
– Она хочет жить, по крайней мере, хотела до того, как рассердилась на меня. Сейчас она не способна рассуждать здраво: ей не хватает моей крови, чтобы в ее организме произошли необходимые изменения. И все благодаря тебе.
Джеймс помедлил немного и задумчиво произнес:
– Фил, ты когда-нибудь видел труп трехнедельной давности? Я это спрашиваю потому, что, если я ей не помогу, это случится и с ней.
Фил глядел на него с перекошенным от ужаса лицом. Он развернулся и обрушил кулак на бампер машины.
– Думаешь, я не знаю? Я со вторника ни о чем другом думать не могу!
Джеймс стоял молча. Он слышал биение своего сердца, он чувствовал ярость, которая обуревала Филиппа, и боль в его руке. Лишь после долгой паузы он смог продолжить их словесную дуэль.
– И ты считаешь, что это лучше того, что предлагаю ей я?
– Это отвратительно, это дурно пахнет, но да, это лучше, чем превращаться в чудище, которое охотится на людей… Которое использует людей. Поэтому у тебя столько подружек, да?
И снова Джеймс не смог сразу ответить на вопрос Фила. «Его беда в том, что он слишком умен, – думал Джеймс, – слишком умен, и это ему мешает. Фил слишком много думает…»
– Да. Именно поэтому у меня столько подружек, – произнес он устало, стараясь не думать о том, какие чувства вызовет его признание в душе Фила.
– Скажи мне только одно, Расмуссен, – Фил выпрямился и смотрел теперь Джеймсу Прямо в глаза, – ты когда-нибудь… – тут он запнулся и судорожно сглотнул, – ты когда-нибудь делал это с Поппи до ее болезни?
– Нет.
Фил облегченно вздохнул.
– Тебе повезло. Потому что, если бы ты пил ее кровь, я бы тебя убил.
Джеймс верил ему. Он был сильнее Фила и бегал быстрее. Раньше он никогда не боялся смертных. Но сейчас он ни на минуту не сомневался, что Фил нашел бы способ выполнить свое обещание.
– Послушай, ты кое-чего не понимаешь. Поппи хотела этого, и мы уже начали… Она только начала изменяться. Если она умрет теперь, она не превратится в вампира. Но она может и вовсе не умереть. Она станет живым трупом, зомби. Понимаешь? Лишенным рассудка зомби. Разлагающимся, но бессмертным телом.
Губы Фила дрожали от отвращения.
– Ты говоришь это, чтобы напугать меня. Джеймс посмотрел куда-то вдаль.
– Я видел, как это бывает.
– Я тебе не верю.
– Я видел это собственными глазами. – Джеймс смутно осознавал, что кричит.
Он схватил Филиппа за ворот рубашки. Он не владел собой, но уже не думал об этом.
– Я видел, как это случилось с близким мне существом, понимаешь?!
Но Филипп по-прежнему недоверчиво качал головой. Джеймс продолжил:
– Мне было всего четыре года, и у меня была няня. У всех богатых детей в Сан-Франциско есть няни. Она была смертной.
– Отпусти, – пробормотал Фил, пытаясь освободиться из крепко сжимавших его рук. Он тяжело дышал: он не желал слушать эту историю.
– Я ее обожал. Она давала мне все, чего я не получал от собственной матери. Любовь, заботу и ласку.
У нее всегда находилось для меня время, она никогда не была слишком занята. Я звал ее мисс Эмма.
– Отпусти.
– Но мои родители сочли, что я слишком к ней привязался. Поэтому они взяли меня с собой на выходные и не давали мне питаться. И когда мы приехали домой, я умирал от голода… Они попросили мисс Эмму уложить меня спать.
Фил замер. Он перестал вырываться и стоял, наклонив голову и отведя глаза, чтобы не смотреть на Джеймса. Джеймс кричал ему в лицо:
– Мне тогда было всего четыре года. Я не мог остановиться. Я хотел и не мог. Я скорее умер бы сам, чем умертвил мисс Эмму. Но когда умираешь от голода, то теряешь контроль над собой. И я не мог сдержаться, и пил кровь, я плакал, хотел прекратить, но продолжал пить. Когда я наконец смог остановиться, было уже поздно.
Последовала долгая пауза. Джеймс только сейчас понял, что все это время крепко держал Фила за грудки. Он медленно отпустил воротник Фила. Фил молчал.
– Она лежала на полу. Я думал, что дам ей своей крови, она станет вампиром, и все будет хорошо.
Джеймс уже не кричал. Он смотрел на темную стоянку для машин.
– Я перерезал себе вены и вымазал ей губы кровью. Она глотнула немного, но тут пришли мои родители и остановили меня. Мисс Эмме не хватило того количества крови, которое она проглотила.
Джеймс замолчал, потом вдруг встрепенулся, словно вспомнил, зачем он рассказывает все это Филиппу.
– Она умерла той ночью. Это была тяжелая смерть. В ней боролись два вида крови. И вот к утру она снова ходила по дому, но это уже не была мисс Эмма. Ее черты заострились, кожа стала серой, глаза – плоскими, как у трупа. А когда она начала… разлагаться, отец отвез ее в Инвернес и похоронил. Но сначала убил.
Почти шепотом он добавил:
– Я надеюсь, что сначала убил.
Фил медленно обернулся и посмотрел на него. Впервые за этот вечер в его глазах Джеймс увидел не ужас и отвращение, а некое другое чувство. Это похоже на жалость, угадал Джеймс.
