Август Дерлет - Маска Ктулху
— Если уж я взялся за это дело, то доведу его до конца. В конце концов, Леандр умер своей смертью.
— Да, но ты сам говорил, что он был связан с этими… тварями, — сказал я. — У тебя этой связи нет, и тем не менее ты упорно стремишься проникнуть в неизведанную область — а дело идет именно к тому, — не желая учитывать тот факт, что все это крайне опасно.
— Когда я ездил в Монголию, там тоже было много опасностей. Я был уверен, что не выберусь живым с плато Ленг. — Дед немного помолчал, затем медленно поднялся. — Нет, я намерен найти порог Леандра, и я это сделаю. И прошу, сегодня ночью не входите в мой кабинет, что бы вы ни услышали. Будет очень жаль, если все мои усилия пойдут прахом.
— Допустим, ты найдешь порог, — воскликнул я, — и что дальше?
— Навряд ли я захочу его переступить.
— У тебя может не оказаться выбора.
Дед молча взглянул на меня, чуть заметно улыбнулся и вышел из комнаты.
3
О событиях той ужасной ночи мне тяжело вспоминать до сих пор, хотя за время работы в Мискатонике я прочитал множество самых загадочных книг о самых невероятных и жутких событиях и тайнах. И все же, чтобы понять, что произошло той ночью, я должен описать все по порядку.
Весь день мы с Фролином провели за изучением дедовых книг и бумаг, пытаясь найти мифы и легенды, о которых он упоминал в своих беседах. Мы встретили много загадочных аллюзий, но только в одном тексте нашлось что-то, могущее иметь отношение к нашей проблеме, — то была непонятная, явно фантастическая история об исчезновении двух жителей городка Нельсон, в Манитобе, а также констебля Северо-Западной конной полиции и их последующем внезапном появлении. Они словно свалились с неба, жестоко обмороженные, и, умирая, бормотали об Итакуа и Оседлавшем Ветер, а также о разных далеких краях; при них нашли странные предметы явно не местного происхождения, каких у этих людей никогда в жизни не было. Эта история показалась нам совершенно невероятной, и все же она перекликалась с мифологией, описанной в книге «“Изгой” и другие рассказы», не говоря уже о «Пнакотикских рукописях», «Тексте Р’льеха» и страшном «Некрономиконе».
Кроме этого, мы не нашли ничего, поэтому отложили книги и стали ждать наступления ночи.
За обедом и ужином, которые Фролин, ввиду отсутствия Хока, готовил сам, дедушка держался спокойно и естественно, не распространяясь о деталях своего исследования. Он лишь обмолвился, что теперь у него есть неопровержимое доказательство того, что автором картины в его кабинете был Леандр, а поскольку расшифровка его писем близится к концу, скоро тайна неведомого порога будет раскрыта. Поднявшись из-за стола, дед еще раз строго предупредил нас с Фролином не мешать ему сегодняшней ночью — иначе он будет крайне недоволен, — после чего удалился в свой кабинет, откуда он уже никогда не вышел.
— Ты сегодня сможешь уснуть? — спросил меня Фролин, как только мы остались одни.
Я покачал головой.
— Нет. Сегодня я спать не буду.
— Я думаю, нам не стоит торчать всю ночь в холле, — нахмурившись, заметил кузен.
— Я буду сидеть в своей комнате, — ответил я. — А ты?
— Я буду с тобой, если не возражаешь. Он сказал, что пойдет до конца. Что ж, будем сидеть наготове — вдруг ему понадобится помощь и он нас позовет…
Мне почему-то подумалось, что если дедушка нас и позовет, все равно будет уже поздно, но я решил скрыть свои опасения и промолчал.
Все началось, как и прежде: откуда-то из глубины погруженного во мрак дома раздалось прекрасное и таинственное звучание флейт, затем налетел свистящий холодный ветер, послышались завывания. И вдруг — когда комната наполнилась ощущением великого зла и ужаса — произошло нечто еще более жуткое. Мы сидели в темноте: я не стал включать свой фонарь — при его свете мы все равно ничего не смогли бы разглядеть. Я сидел лицом к окну и, когда ветер завыл сильнее, выглянул наружу, ожидая увидеть деревья, которые непременно должны были гнуться под его яростным напором, но, как и прежде, они стояли неподвижно. На небе не было ни облачка; ярко сияли звезды; летние созвездия с наступлением осени сместились к западу. Ветер перешел в настоящий ураган, но деревья, четко вырисовывающиеся на фоне ночного неба, по-прежнему не шевелились.
Внезапно — настолько внезапно, что я сначала подумал, что сплю, — в одном из уголков неба звезды исчезли! Я вскочил и прижался лицом к оконному стеклу. В том месте на небо словно набежала туча, поднявшись почти к зениту, но никакая туча не могла перемещаться столь стремительно. В других частях неба по-прежнему ярко сияли звезды. Я распахнул окно и высунулся наружу, чтобы получше рассмотреть странное явление. И увидел очертания огромного уродливого существа, смахивающего на человека; виднелась одна его голова, и там, где должны были находиться глаза, ярко-карминовым светом горели две звезды! Но… звезды ли это? В то же время где-то совсем рядом раздался звук приближающихся тяжелых шагов, от которых начал трястись весь дом, а свист ветра перешел в невыносимый вой, сводящий нас с ума.
— Фролин! — хрипло крикнул я.
Я слышал, как он подбежал ко мне и крепко схватил меня за руку. Значит, он видел то же самое; это не было галлюцинацией или сном — по небу летела гигантская тварь, которая быстро приближалась к нам!
— Он движется, — прошептал Фролин, — господи боже, он летит сюда!
Мы разом отскочили от окна, как вдруг существо исчезло и на небе вновь засияли звезды. Впрочем, ветер не утих ни на йоту; напротив, он дул все сильнее и свирепее. Дом стонал и подрагивал, а недалеко от нас, в долине, то затихала, то снова гулко звучала чья-то тяжелая поступь. В доме стало очень холодно, от нашего дыхания поднимался пар — наверное, такой же холод стоит в открытом космосе.
Лихорадочно пытаясь собраться с мыслями, я вспомнил одну из дедовых легенд — легенду об Итакуа, жителе далеких северных земель, где лежат снега и царит вечный холод. Но мои воспоминания были тут же прерваны пронзительными воплями, издаваемыми целым хором жутких голосов, которые затянули что-то вроде гимна:
«Йа! Йа! Итакуа, Итакуа! Ай! Ай! Ай! Итакуа кф’айак ’вулгтмм, вугтлаглн, вулгтмм. Итакуа фхтагн! Угх! Йа! Йа! Ай! Ай! Ай!»
Одновременно с этим послышался ужасающий грохот и сразу за ним — дикий крик моего деда, перешедший в визг, исполненный смертельного ужаса; дед явно пытался произнести наши имена — мое и Фролина, — но его голос сразу осекся, сменившись придушенными хрипами.
Как только дед умолк, все жуткие явления разом прекратились и нас окутала зловещая тишина, словно на дом опустилось тяжелое облако.
