Майкл Грубер - Тропик ночи
— Эта цепь с Кубы, середина девятнадцатого столетия, — произнесла Эррера. — Вы обратили внимание на то, как выполнена резьба?
— Да, похоже, внутри находится орех.
— Верно. То, что вы мне показали, — это оригинал. Резчик, вероятно, никогда не видел настоящий орех опеле, но традиция сохраняется. Интересно.
— Да. — Паз отвел взгляд от рамы и повернулся лицом к Лидии. — И как это работает?
— Это машина для порождения числа. Вы в самом деле ничего не знаете о гадании Ифа?
Снова этот удивленный, слегка иронический тон.
— Нет, но, может, вы будете так любезны и проинформируете меня, доктор Эррера?
Паз проговорил это самым ровным тоном, на какой был способен; он был почти готов нарушить одно из правил Барлоу: любой, кто согласен сообщить то, что тебе нужно знать, твой лучший друг.
Улыбка Лидии стала настолько широкой, что на ее пухлых щеках образовались ямочки. Учить афрокубинца основам сантерии! Чудеса да и только!
— Ладно, детектив. Ифа — это ориша, то есть полубог пророчества у йоруба и родственных им народов Западной Африки. Опеле — один из методов, при помощи которого бабалаво, то есть предсказатель, общается с богом. Есть и другие методы, при которых определенное количество пальмовых орехов или раковин каури сжимают в руке. Цель каждого пути общения с богом, как я уже говорила, открытие числа. Как вы можете заметить, у любого индикатора есть два способа упасть, следовательно, при каждом броске может образоваться шестнадцать основных фигур. Прорицатель проводит одну линию в тех случаях, когда раковина или орех падает вогнутой стороной вверх, и двойную линию, если предмет падает вогнутой стороной вниз. Линии проводят в два столбика. В Африке бабалаво используют неглубокий ящичек, наполненный тончайшей древесной пылью, чтобы делать такие отметки, но здесь они пользуются карандашом и бумагой. Итак, в конце концов мы получаем по два столбца из четырех отметок, одинарных или двойных линий на каждый бросок, но чтобы решить, какой из столбцов особенно важен, надо принимать во внимание и зеркальное изображение. Вам ясен ход рассуждения?
Паз сказал:
— Да, доктор. Если вы учитываете и все обратные сочетания, тогда общее их количество равно шестнадцати в квадрате, то есть всего двести пятьдесят шесть. Ну и что происходит, когда вы получаете это самое число?
Паз представил себе, насколько поразило эту ехидную особу то обстоятельство, что какой-то ниггер разбирается в математике. Guzana.[25] Кривляка.
— Вот именно, — подхватила Эррера, — любое число, которое они таким образом получают, связано с заученным наизусть стихом. Бабалаво произносит этот стих или, что бывает гораздо чаще, пересказывает и истолковывает как ответ на вопрос клиента. Считается, что сообщение исходит от ориша, который и управляет порядком выпадения раковин или резных кусочков черепахового панциря. А вот это и есть Ифа. — Лидия указала на статуэтку на книжной полке. — В сантерии именуемый Орула, или Орунмила. Рабы-йоруба, которые принесли гадание Ифа на Кубу и в сантерию, решили, что четки святого Франциска выглядят как опеле, и произвели отождествление. Другие святые или ориша в сантерии имеют сходную историю. Элегуа, к примеру, — это святой Антоний Падуанский, а Шанго — святая Варвара, потому что…
— Я понял. Но я хотел бы узнать, используются ли при гадании какие-либо снадобья самим прорицателем либо клиентом.
Он перебил ее. Резко и категорично. Профессору это не понравилось. Уже без улыбки она ответила:
— Вы имеете в виду одурманивающие средства? Да, употребляется ром, но только в религиозных таинствах.
— Не ром. Я имею в виду наркотики, которые могут привести человека в бессознательное состояние.
— Насколько я знаю, нет. Но я не специалист.
— Неужели? Минуту назад вы говорили именно как специалист.
Она бросила беглый взгляд на стену, где висел диплом.
— Я получила степень здесь, в Майами. Сантерия связана с определенной территорией. Будучи кубинцем…
— Но вы сами не присутствовали на церемониях?
— Нет.
— Но как антрополог вы знаете, что такое ритуалы.
— Только некоторые, я не практикую как антрополог. Я этноботаник. Это совсем другая специальность. Детектив, быть может, вы объясните мне, в чем дело? Орех опеле связан с каким-то преступлением?
— Это улика в деле об убийстве, — коротко ответил Паз. — Совершаются ли, скажем, некие жертвоприношения, связанные с гаданием этого типа?
— Жертвоприношения? Во многих стихах упоминается о жертвоприношениях, но обычно речь идет о подарке гадателю. Пара цыплят или десять долларов, примерно так.
— Я имел в виду подлинные жертвы. Убийства, совершаемые перед ритуалом.
— Я ничего об этом не слышала, но как я уже сказала…
— Да, что вы не специалист. А есть специалисты?
— По сантерии? Ну, здесь, в Майами, вы столкнетесь с некоторыми затруднениями. Мария Саласар написала книгу об этом. — Эррера обернулась и сняла с полки у себя за спиной толстый том, на суперобложке которого стояло одно слово: «Сантерия».
Пыльная суперобложка была красной, на ней изображены были два перекрещенных деревянных топора, положенных на украшенную богатым орнаментом урну. Джимми открыл книгу и увидел фото автора, маленькой пожилой женщины с тонкими чертами лица, большими, обведенными темными кругами глазами и белым ореолом пышных кудрей. Она сидела на каменной скамейке в саду перед могучим дубом, покрытым лишайниками.
Паз внес имя женщины в свою записную книжку.
— Она здесь?
— Бывает время от времени. Она, так сказать, наполовину в отставке. Работает большей частью дома. Вы можете ей позвонить. И кстати, можете потолковать с Педро Ортисом.
Паз записал и это имя.
— А он…
— Он бабалаво, — сказала доктор Эррера и улыбнулась, глядя Джимми прямо в глаза. — Он считается лучшим бабалаво в Майами.
Паз ответил на ее взгляд, стараясь сохранить безразличное выражение лица, и спокойно спросил:
— Вы сами не поклонница подобных вещей? И не верите во все это…
Он не договорил: тут можно было выбрать и такое словцо, как «дерьмо», и что-нибудь более благопристойное.
— Я ученый. Сантерия использует множество растений, и мое дело найти среди них такие, которые обладают полезными фармакологическими свойствами, как это часто бывает в народной медицине. Что касается прочего — гаданий, ориша и так далее… давайте просто скажем, что для людей определенной социальной прослойки все это представляет сравнительно недорогую форму терапии и психологической защиты. Если кучка необразованных людей верит, что можно спустить богов на землю и заинтересовать их бронхитом тетушки Эмилии и магазинчиком сэндвичей дядюшки Аугусто, то кто я такая, чтобы этому воспрепятствовать? Я имею в виду таких людей, как вы.
